Истребители. Трилогия

Американцы под впечатлением даже увеличили поставки необходимой нам помощи по основному дефициту, правда, цену не сбросили.

Как Семеныч из‑под Москвы оказался тут, для меня было загадкой, пока он сам, не разъяснил. Слушал кстати не только я, Рябов шагал рядом поставив командовать пленными Жору.

Обычно где пленных захватывали, оттуда их отправляли в ближайшие лагеря, но в данном случае три сотни советских военнопленных посадили в поезд и отправили куда‑то к морю. Причем брали только саперов. Как среди них оказался Морозов он объяснил сам. Оказалось во время пленения пока бойцы прикрывали его, механик успел поджечь истребитель, бросив в разгорающуюся кабину свои документы, а при допросе сообщил, что является сапером, которому приказали уничтожить технику.

– И что вы делали на побережье? – поинтересовался лейтенант заинтересованным тоном.

– Да, действительно?! – мне тоже было интересно.

Семеныч ответил.

– Чего? – не понял Василий.

Механик повторил.

– Подожди… – у меня в голове что‑то щелкнуло вставая на свои места, – так как вы оказались тут раз все закончили? Это не в правилах немцев оставлять живых свидетелей?!

– А нас и уничтожили, – грустно усмехнулся старшина. В это время впереди возникла какая‑то заминка, мы остановились и присели на первые попавшиеся камни.

– Сбежал? – полувопросительно, полуутвердительно поинтересовался Рябов.

– Можно и так сказать, хотя я бы сказал спасся. Нас убивали просто. Набивали в трюмы людей до предела отводили подальше в море и расстреливали два патрульных катера. Я был в третьей шаланде. Когда мы отошли от берега, вдруг началась стрельба и взрывы, нас закрыли и мы не могли понять что происходит, тем более двигатель заглушал большинство шумов, пока в корму не попала бомба. Оказалось над нами проходили «пешки», вот несколько и атаковало катера, невольно потопив и нашу лоханку.

– «Пешки»? Точно, они как раз должны морем были лететь, чтобы не насторожить оборону, – кивнул я.

– Из сорока человек до берега доплыло всего трое, да и тех… эх! – махнул рукой и отвернувшись пробормотал Семеныч.

– М‑да, вода сейчас… – я невольно вспомнил свое купание, от чего по телу прошла дрожь.

– Подождите, так это утром все произошло? – вдруг задал вопрос Рябов.

– Утром, – кивнул Семеныч, – мы когда выплыли нас какие‑то рыбаки сдали, тем, которых вы постреляли. Да двое были совсем хворые, умирали, переохлаждение наверное, вот их и застрелили. Не хотели возится.

– Вот, возьмите, тут на донышке, но вам пока много и не нужно, – протянул я механику свою фляжку с коньяком. Сто грамм всего осталось, но тоже дело.

– Подождите, я не понял, что они делали? – вдруг поинтересовался Степка.

– Что‑что? Хреновое дело они делали. Дорогу для сверхпушки прокладывали. «Дора» она называется, – ответил я за Семеныча.

– А ты откуда знаешь? Этой информации, про огромную пушку, всего несколько дней?! – вдруг удивленно поинтересовался Рябов.

«А, так вот вы тут что вынюхивали? Понятно».

– Так этот Ганс и сказал. Только мельком, вроде как «мы еще покажем вам». Как‑то так, – воспользовался я возможностью прикрыть свои знания из будущего.

Беспокоило меня другое. «Дора» была под Севастополем, но не как в Феодосии. Это было просто невозможно, ее перевозили только по железной дороге. А если это была не она, тогда кто? Столько вопросов и ни одного ответа.

Про пушку Семеныч ничего не знал, но зато на карте Рябова довольно точно указал, где и откуда они ее строили. Прикинув путь, понял, что это сто процентов не «Дора», а что‑то поменьше, и мобильнее, так как весь путь шел по дороге от железнодорожной станции.

Еще через два часа, мы наконец смогли добраться до деревушки и двух постов по бокам от нее на расстоянии с километр до каждого.

– Так это те самые рыбаки, что нас полицаям сдали, – ткнул пальцем в двух аборигенов, что вешали сушиться сети, вдруг тихо сказал старшина Морозов.

Несмотря на судорожный кашель, он лежал рядом со мной на камнях и тоже изучал местность. На захват постов пошли разведчики, для массовки взяв пять бойцов, что выглядели посвежее после марш‑броска. А наша задача захват этой деревушки и сигнальный костер.

Посмотрев на свое воинство, кивнул головой, прошептал:

– Как только начнется стрельба, идем на штурм. Всем все понятно?

– Да, – ответили мне.

– Тогда прикрытие на месте, остальные ползком за мной.

Рывком я метнулся к подобию забора. Тут деревьев фактически не было, да и те, что были, шли на растопку вместе с кизяком. Заборы делали из лозы, прутов и тому подобному. Так что щели были, и видно все хорошо. Хаты построены тоже из веток, только обмазаны глиной, а кирпичный дом имелся всего один, да и тот чуть в стороне. Наверняка принадлежал местной рыболовной артели, слишком советским было это здание, явно недавняя постройка.

Строений было четыре. Два явных сарай, и два жилых дома. Есть еще ледник, но его не видно, закрывает от нас крайней постройкой. Именно там держали выживших красноармейцев. Мне о ней Семеныч рассказал. Около того, что был построен из глиняных кирпичей, тот, что получше, паслась белошерстная коза на длинной веревке. Сушились сети на натянутой веревке. У будки спал на цепи старый пес, вылизывал шерсть, сидя на подоконнике рыжий кот. Идиллия.

В это время дверь со крипом отворилась и из старой мазанки вышла бабка, причем такая как будто это с нее писали бабу Ягу. С кряхтением разогнув спину, она довольно бодрой походкой двинулась к новостройке, около которого сушилась одежда, причем, только мужская.

– Вы двое, проверьте дом, остальные берите на прицел то длинное здание, – тихо скомандовал я.

Стрелять нам было категорически запрещено, только после того как произойдет первый выстрел от одного из постов, так что действовали мы молча, надев на стволы штыки. Пулемет, что забрали у полицаев, установили на сошках чуть в стороне чтобы мы не перекрывали ему сектор стрельбы.

Через пару минут из окна показался один из бойцов, и молча развел руками. Дом был пуст.

Мы тихо подбирались к последнему, то есть второму дому, когда на пределе слышимости хрустнула ветка. Потом еще одна и еще.

– Начали! – громко командовал я, и взмахом руки, лежа, послал пять бойцов вперед.

Именно они были вооружены гранатами, так что в случаи чего могли закидать их в окна. Один из бывших пленных добежать не успел. Хлестко ударил выстрел из окна и он упал.

– Огонь по окну! Гранаты кидайте! Кидайте гранаты! – орал я четырем оставшимся бойцам, которые присели у стены.

Загрохотал пулемет. Брызнул стеклом, оконный проем. Бойцы приготовили было гранаты, но шлепки впивавшихся рядом пуль испугал их.

– Прекратить огонь! Гранаты кидайте! – орал я.

Видимо мой голос привлек стрелка, так как рядом расщепив столбик забора впилась пуля. С недоумением посмотрев на почти белоснежные щепки, рывком откатился в сторону, спасаясь от второй пули.

Пока я кувыркался, один из бойцов закинул‑таки две гранаты в пустой проем окна. Через несколько секунд раздались два глухих хлопка.

– Вперед! – скомандовал я, и вскочил вслед за остальными.

– Ур‑ра! – подбадривая себя бежали бойцы.

– Эй, а вы куда?! Я вам что сказал? Берегите наши тылы, следите за подступами, – остановил Кречетова и Микояна.

– Так мы, товарищ майор… – начал было говорить ведомый, как я рявкнул.

– Бегом на боевую позицию!

Терять опытных летчиков не хотелось, всем известно изречение пуля дура. Поэтому и старался держать парней подальше от боя. А тут смотри‑ка ослушались. Оставили одного из освобожденных, что по здоровью не мог участвовать в захвате деревни и побежали подвиги совершать. Вернемся, заставлю картошку чистить.

Через минут все было кончено. Отослав во главе Семеныча трех бойцов к обрывистому берегу, где планировалось развести костер. Велел прихватить дрова и сразу поджечь их. Если катер неподалеку, то он сразу заметит нас. Двух заставил обыскать дома, собрав трофеи остальных с пулеметчиком отправил к своим бойцам, пусть следят за дорогой, нежданных гостей мы не хотели.