Истребители. Трилогия

Почти сразу раздался выстрел и боец стал размахивать руками пытаясь привлечь внимание, однако его действия произвели совершенно противоположное действие.

Чуть ли не на месте развернувшись легковушка скрылась в поднятой колесами пыли.

– Тьфу. Бегай теперь за ними! – только и сказал лейтенант.

– Товарищ командир! Немцы! – окликнул их невысокий боец с пулеметом Дегтярева в руках.

Подбежав к лежавшим, я сходу врезал ногой по голове одного из полицаев, он оказался подранком. Стрелять не стал, шуметь больше не хотелось.

– Сержант, собирай трофеи! И не забудь документы и боезапас! – рявкнул я и, схватив летчика за левую штанину, несмотря на то, что он стал брыкаться костеря меня по своему, вытащил его из‑под машины и выбил пистолет, который он как раз вытащил из кобуры.

– Есть! – козырнул сержант.

– Дом еще проверь… Ах ты сука! – попал таки немец, ударил пяткой по плечу когда я его тащил.

– Помочь, товарищ майор? – остановился Кречетов, когда я выматерился.

– Сам! Беги давай! На, сука! На, морда арийская! – хорошие у меня сапоги, не какие‑нибудь яловые, а настоящие, красноармейские, чуть обрезанные. Главное, что немцу сейчас ну очень плохо.

Пинал я его тоже не просто так, а по свежей повязке. Пусть будет так же хреново, как и мне.

В хате приглушенно хлопнул пистолетный выстрел, потом второй. Остановившись, я прислушался приготовив оружие.

– Ну чё урод? Хватит тебе? – тяжело дыша, поинтересовался я, тревожно поглядывая на хату, а когда из нее показался сержант с интересом крутивший головой, ощутимо расслабился.

– Вы не имеете права избивать меня! Я военнопленный! – вдруг заявил немец на чистейшем французском языке.

– Ты мне поговори еще, – ответил я ему на том же языке: – Если бы сам сдался, то да, военнопленный. А у тебя оружие было, которого тебя лишили, так что забудь, под понятие военнопленный ты никак не попадаешь. Язык, вот более точное определение. А с языками у нас разговор короткий.

– Товарищ майор, смотрите, что тут есть! – окликнул меня Кречетов, показывая снятую с одного из татар самую настоящую снайперскую винтовку. Та же мосинка, только с прицелом.

– О, то что доктор прописал! Сам ей пользуйся, не с моим плечом стрелять из подобной дуры. Автомат есть?

– Нет, товарищ майор, я уже и машину обшарил и дом осмотрел, только три винтовки, и три пистолета. А, еще граната у снайпера была.

– Кстати, в доме что было? Что за выстрелы?

– Карга какая‑то налетела. С ножом.

– Убил?

– Нет, рука не поднялась, пугнул и в комнате запер, там щеколда была.

– Ясно. Ты оружие уже все погрузил? Давай «фрица» вяжи и в багажник его…

– Я Ганс!!! – возмутился немец с интересом слушая наш разговор. Русский он вряд ли знал, просто понял, когда я в него пальцем ткнул и назвал Фрицем.

– Да по мне хоть Боря Моисеев, результат тот же будет. Сиди тихо, штаны суши.

Кречетов с хекеньем погрузил связанного летчика в багажник на его же парашют.

– Все, валим отсюда! – приказал я, подходя к водительской двери. Почти в это же время, где‑то вдалеке раздался выстрел, слегка приглушенный расстоянием.

– В машину! – крикнул, запрыгивая на водительское место.

«Опелек» завелся с ходу, дав по газам я на второй скорости рванул с места, развернувшись на крохотном пятачке.

– Классная машина, у меня такая же была, когда мы находились в центре на переподготовке. Только эта пятидверная, а у меня была трех, – пробормотал я, ласково поглаживая черный руль.

Дорога петляла как ползущая змея. Осторожно по кромке, с испугом поглядев в глубокий обрыв, объехали свежий обвал, появившийся в результате падения самолета.

Поняли это сразу, вокруг лежали части фюзеляжа и мятая глыба мотора.

– Мой! – глухо буркнул сержант.

– Вижу. Это он получается, в восьми километрах от тебя упал. Недалеко улетел.

– Да. Жалко машину, как родная была. Я на ней однажды под Харьковом бронепоезд атаковал. Сашка Козин паровоз расстрелял, а я по броневагонам бил.

– Помню, под Климовкой, читал рапорт. О, вот и основная трасса. Вроде чисто? Черт! Накаркал! – прорычал зло, остановившись.

И действительно из‑за поворота основной дороги появилась тупоносая морда грузового «Опеля», некоторого подобия нашей полуторки, за ним следующий, и следующий.

– Может, мимо проедут? – с надеждой поинтересовался Кречетов.

– Может. Дай мне винтовку и патроны, мало ли что.

Положив немецкий карабин на колени, правда, ствол пришлось выставить в открытое окно, и наблюдал за машинами.

– К нам твари! – прошипел я, сдавая назад.

Немцы нас видели, да и сложно было не увидеть, мы стояли открыто, в сорока метрах от поворота. Вы пробовали ехать задним ходом, да еще и управлять одной рукой, да еще на такой трассе, где чуть зазеваешься и в кювет? А до дна о‑о‑очень далеко? Попробуйте, вспышку адреналина получите не забываемую.

– До поворота, товарищ майор, там развернуться можно, – советовал Кречетов, крутя головой наблюдая то за немцами преследовавших нас, то назад.

Заскочив за поворот, я крутанул руль, из‑за чего машину развернула и она с силой ткнулась задом о валун. Включив сразу вторую дал по газам, под стук и мат из мятого багажника. Набирая скорость, мы понеслись обратно к ферме.

Проскочив завал, резко остановился, от чего сержант ткнулся головой в лобовое стекло.

– Что? – поинтересовался он шипя потирая ушибленное место.

– Гранату давай! Нужно подорвать те камни, они едва держаться, я это заметил когда проезжали тут в первый раз.

– Товарищ майор, давайте я сам. У вас рука.

– Ну, хорошо. Просто кинь ее за эту кучу, думаю, даже небольшое сотрясение нам поможет, – кричать пришлось вслед, сержант уже выскочил из машины.

Замахнувшись он зашвырнул зеленой яйцо на камни и шустро побежал обратно, не глядя на результат. В машину он запрыгнул уже на ходу. Дав газу стал разгонятся, когда приглушенно хлопнуло.

– Ну что там? – не выдержав спросил, глядя на дорогу впереди.

– Осыпалось вроде, там пыль поднялась.

– Вроде не вроде, вперед смотри, там тоже немцы, как бы не нарваться. Оружие держи наготове, мало ли что.

– Хорошо, товарищ майор.

Мы проехали еще километра два, до поворота, где будет видны строения осталось метров сто, как я расслышал хлопки. Где‑то недалеко явно стреляли. Остановившись, не глуша двигатель высунулся немного из окна и прислушался. Рядом открылась дверца.

– Стреляют?

– Угу. Слышишь трещотку? Это пулемет работает, причем наш. Дегтярь.

– Думаете наши?

– На войне не надо думать! Думать надо до войны!.. А так хрен его знает. Ща до поворота доедем там и посмотрим. За тылом смотри.

Подъехав к повороту я заглушил мотор и велел Кречетову:

– Смотри чтобы немцы не появились, а я сбегаю, посмотрю, что там происходит. Снайперку давай, она мне может пригодится.

– А стрелять?..

– Как‑нибудь.

Подхватив винтовку с прицелом повесив патронташ через плечо побежал смотреть кто там воюет.

– Можно было и ближе подъехать, не увидели бы, – пробормотал я устраиваясь за валуном.

Положив винтовку наверх камня, плотно прижал приклад к плечу, и стал осматривать в прицел место боя. Бои вели немцы с непонятной группой, которая скрывалась метрах в пятистах от меня на вершине одного из холмов, серого от высохшей травы.

А вот немцы были гораздо ближе, причем ко мне спиной.

«Метров двести» – прикинул я.

Особого выбора не было, сзади скоро появятся преследователи разобравших завал, или просто пехом, что более вероятно, тут бежать‑то всего километра четыре. Поэтому я даже думать не стал. Приклад довольно сильно лягнул меня в плечо, вызвав боль в поврежденном. Один из немцев, лежавших с краю, ткнулся лицом в землю. Тихо зашипев, я снял с валуна винтовку и зафиксировав ее коленями, перезарядил, стараясь работать побыстрее, после чего снова устроил ее на валуне.

– Не беги от снайпера – умрешь уставшим, – пробормотал я прицелившись в метнувшегося в сторону командира.