Тайны имперской канцелярии (СИ)

- А правильное  ли оно? - хотел было задать вопрос его собеседник, но сдержал себя, понимая, что и вовсе расстроит старика.

-    Так, что же вы решили? - спросил граф, переводя разговор в другую сторону.

-     Пока ничего конкретного, - отвечал генерал, - но все же, я полагаю, что  мы вскоре выступим.

-     Как? Пеша, конно или с  артиллерией? - переспросил тут же граф.

-    Пока не ведаю об этом, но склоняюсь к мысли, что пеша. В восстании проку не будет. Это просто превратится в смуту. Тут надо попроще и поделикатнее. Мы ведь не простые люди, а знатные.

-   И много вас таких? - спросил без тени надежды на ответ губернатор.

-    Да, нет, немного. Но сила ведь не в том, чтоб количеством перенять. Сила в уме и способе его истолкования другим.

-    Это так, - согласился почему-то с ним граф, как бы ставя самого себя  на их сторону, - но, как вы думаете сказать обо всем народу и что будет обозначать смена династий царей?

-     Тут сложно, конечно, - согласился, в свою   очередь, старый генерал, - но, я думаю, что-нибудь придумаем. Есть у нас великий мастак дел щепетильных.

-    И кто же? - не удержался губернатор, - уж не сам ли Василий?

-    Да, нет. Ему нельзя высовываться до поры, до времени. Это другой. Муравьева знаешь?

-    Да, - отвечал граф.

-    Так вот, его великий друг и фантазер.

-     О ком это вы? - удивился губернатор.

-     Да, ты что, с луны свалился что ли. Не слышал о великом грядущем поэте?

-    Нет, - помотал головой в темноте Иван Алексеевич.

-    Ну, раз не слышал, то и не надо, - замкнулся тут же старик, очевидно, сожалея, что произнес  фамилию  одного из соучастников.

-   Не доверяете? - удивился граф.

-   А то как же. В нашем деле нельзя. И так много тебе порассказал.

-   Ну и что теперь будет?- снова спросил Иван Алексеевич.

-   Ты имеешь в виду с тобой? - спросил старик.

-   И со мной тоже, - подтвердил граф.

-   Да, ничего особенного, если не будешь лезть не в свои дела.

-   Вы хотите сказать, что бы я оставался здесь до бунта? - прямо задал вопрос губернатор.

-   Да, - спокойно ответил старик, - я потому и пришел сюда сам.

-   Чтоб попытаться уговорить?

-   Нет, чтоб разъяснить, что к чему, и чтобы ты занял нейтралитет во всем этом.

-   А кто же займет противоположную сторону? - удивился граф.

-    Это не твоего ума дело, - сохранил тайну старик.

-    Ну, а все-таки? - не унимался Иван Алексеевич.

-    Тот, кому и положено, - сухо ответил генерал.

-   Значит, вы хотите сбросить царя?

-  Нет, мы хотим  лишить его полномочий, причем всенародно, вызвав его на совет. Общий совет. На площадь.

-    Это, как же? - удивился опять граф, - на обозрение всем?

-    Почти, - согласился генерал.

- Вряд ли Николай пойдет на это? - засомневался Иван Алексеевич.

-    Это его дело, - так же сухо отвечал старик, - но мы со своих позиций не отступим. За нами будущее.

-    Возможно, - почему-то согласился с ним граф, -но не сейчас.

-    Посмотрим, - ответил ему седовласый.

-    Посмотрим, - согласился и граф.

-    Ну, вот и поговорили, - нарушил наступившую  было тишину Иван Васильевич, - что делать будешь-то?

-    Не знаю, - задумчиво произнес граф, - пока ничего сказать не могу.

-    Думаю, предать нас не сможешь, - то ли спросил, то ли подтвердил старик.

Граф, с минуту помолчав, ответил:

-     Не знаю, я пока не решил, что правильнее.

-   Ну, тогда я пошел, - встал со стула генерал и почему-то добавил, - думаю, твоему отцу следовало бы знать, что его сын не совсем пропащая душа.

-    Как это? - встрепенулся Иван Алексеевич.

-    Да так, не последний человек в государевой службе, - сухо ответил ему тот и пошел к двери.

Губернатор не стал донимать того вопросом и тихо продолжал лежать на кровати. Возле самой двери старик снова обернулся и сказал:

-    Прощай, Иван Алексеевич. Может, и не свидимся боле. Но знай, я был  другом твоего отца и не хочу желать тебе зла.

С этими словами он повернулся и вышел, закрывая за собой плотно дверь.

Холодный воздух проник вглубь комнатушки, и граф немного поежился от набежавшей на него волны.

Как-то смутно стало на душе и неспокойно.

Иван Алексеевич не знал, что предпринять в подобной ситуации, а потому, тихо  лежал и упорно смотрел в потолок.

Ему было над чем поразмыслить, и в первую очередь вставал вопрос - донести об услышанном или нет?

Хотя и доносить-то некому, окромя самого себя, ибо он стоял во главе. Но ведь это сегодня, а на завтра, возможно, что-то изменится. Вот тогда и надо принимать решение.

И с этой  мыслью граф спокойно уснул, завернувшись в какое-то потертое одеяло.

Утро застало его спящим. Было уже достаточно времени, когда в комнату ворвались первые лучи солнечного света.

Граф зажмурился, а затем секунду спустя, прикрываясь рукой, отодвинулся в сторону.

Боль не заставила себя долго ждать, и он тихо застонал. Нащупав рукой под одеждой небольшое возвышение, граф понял, что беды не миновать. Очевидно, какое-то ребро все же треснуло, и опухоль всплыла наружу.

Теперь, потребуется помощь лекаря, что, конечно же, осложнит до предела его положение.

А, впрочем, может  это и  к лучшему, - думал про себя губернатор. Как-никак, а избежит своей участи в этом. И сослаться есть на что. Главное, не влезать никуда, пока не определится четкая линия поведения.

На этом он и остановился. Оставалось теперь подыскать необходимого лекаря или хотя бы аптекаря, чтоб помог снадобьями, да хорошо уплотнил ребра, а заодно осмотрел и все тело.

Кого же пригласить?

Граф долго размышлял надо всем этим и, в конце концов, остановился на одном из них. Этого человека он знал очень давно и вполне мог положиться на его твердость слова.

Но не замешан ли он во всем этом? - тут же следовала неотступно  мысль.

Вряд ли, хотя все может быть. Вон, Иван Васильевич, и то предался новым мыслям, что уж  говорить о других, меньших по чину, должности и сословию.

Но играет ли оно здесь роль?.. Пока не  ясно. Тем более, не зная основных целей провозглашающих, очень трудно определить. Что ж, подождем, увидим.

Мысли графа перекинулись на другое. Что же будет с документами в случае явной неудачи? Вряд ли тот же Василий удосужится   их сунуть обратно, причем в том виде, в каком они были до этого.

Если восставших  постигнет неудача, то скорее всего, он их сожжет в отместку за это, или потребует чего то взамен.

Хотя и вряд ли. Зная его гонор, это вряд ли состоится. Ну, а в случае победы? Что будет потом?..

А  то же. Либо уничтожатся, как не нужное доказательство старого времени, либо переделается так, как выгодно тому же Василию.

В общем, в любом случае, они на место не вернутся  или, по крайней мере, будут иного содержания.

Да-а... Жаль, конечно. Это ведь история. Что скажут потомки?..

Да, ничего. Откуда им знать, как было и что, когда мы сами об этом узнаем просто случайно, а иногда и вовсе умалчиваем и что-то скрываем.

Да и какая разница в этом. Будет один царь или другой, или из какого он роду. Хотя нет, почему же?

Если когда-либо сбросят все же царя, а потом через какое-то время захотят восстановить, то возможно и понадобится все для доказательства принадлежности к трону. Но зачем?

Неужто, люди будут так глупы, чтобы повторять это дважды?

Нет, дело в другом. Дело в том, что возможно они захотят узнать правду о своем прошлом и о самих царях.

Что ж, в таком случае надо им помочь. Но как? Восстановить вряд ли удастся, а собрать какие-то другие доказательства? Но какие и где они?

Бог его знает. А надо ли все это вообще?

Живем раз и нечего заботиться о наследии. Пусть, как хотят, так и разбираются. Все ж, не одни дураки будут. Кому-нибудь, да дойдет в голову.