Истребители. Трилогия

Точно не знаю, но слышал краем уха в Политотделе, что это была идея самого комиссара Мехлиса, мол, именно он придумал создать эти выездные бригады. Правда – нет, не знаю, но местные сотрудники носились как наскипидаренные.

В течение дня, сам подкинул пару идей, даже назначили время следующего выхода в эфир. Через три дня, о чем и сообщили в местных новостях. Меня только одно позабавило, раньше местное радио транслировало Москву, теперь пришел приказ, мой выход в эфир будет транслировать Москва.

К обеду следующего дня меня вызвали в полк, оказалось нас с ведомым должны были награждать, за что не понятно, но нужно готовиться. Пока Степка собирался я сбегал и осмотрел свою новенькую машину. Истребитель был хорош, если бы выбирал сам, тоже положил бы глаз на него, в общем, не зря доверился ведомому.

Утром мы при полном параде, выехали в Керчь, в штаб фронта, где и должен был проводиться награждение.

Я тупо смотрел на маузер в своих руках, пытаясь понять, как такое могло случиться? Однако, как не смотрел, дарственная табличка так и не исчезала, продолжая сверкать на весеннем солнце.

«Дважды Герою Советского Союза майору Суворов, за отличное выполнения боевого задания. От командующего фронта генерал‑лейтенанта Власова, – мысленно прочитал я: – За какое задание? Не понятно. Я вообще‑то на свободной охоте был. Или это про «помощь» контрразведке, когда в тюрьму загремел?»

В это время получил локтем в бок от ведомого.

– Служу трудовому народу! – рявкнул я очнувшись.

– Ну, молодец герой. Хвалю, – улыбаясь, протянул руку комфронта.

«Сломать или не сломать, вот в чем вопрос?!» – подумал я пожимая руку Власову, пытаясь не выдать своих чувств, однако чувство брезгливости не оставляло меня целый день, и не прошло пока не помыл руку техническим спиртом.

После процедуры награждения был небольшой банкет, на котором присутствовали все награжденные. На самом деле их было не так много, десятка два всего. Из летчиков только мы со Степкой, да молодой летчик из полка Рощина. Он умудрился на своем Яке сбить в одном бою три Хейнкеля, за что и получил такой же орден как и мы с ведомым, Красную Звезду. Банкет был так себе, с Кремлевским не сравнить. Я в Кремле был хоть и один раз, но оценить успел, так что не впечатлился, хотя организаторы старались, это было видно. Вида я не подавал, кивал довольно, приподнимал стакан с вином во время произнесения очередного тоста, но не пил, хватит, теперь не знаю, как последствия расхлебывать. Правильно про алкоголь говорят, зеленый змий.

Кроме ордена мы получили следующие звания. Я майора, а Микоян старшего лейтенанта. Сейчас он стоял рядом рубиново‑сверкая первой наградой.

«Вот что странно, – подумал я: – У Степки уже двенадцать сбитых на счету, а он только Красную Звезду получил. Нет, я конечно понимаю что все наши представления еще крутятся в бюрократической машине армии, но все‑таки что‑то больно долго. Эх, жаль отменили Героя за десять сбитых, как было раньше, так же как и в моем мире увеличили до пятнадцати. У нас в полку уже на четверых летчиков ушло представление на награду. Главное успеть получить, пока планка не скакнула за двадцать сбитых!»

Вздохнув, я поправил кобуру, в которой покоился наградной теперь пистолет, до сих пор не зная как реагировать. Если вернусь в свое время, никто же не поверит.

Хотя… отцу лучше не говорить, у меня голова не такая крепкая, чтобы вытерпеть его затрещины. Он‑то уж точно не простит то, что я взял награду из рук предателя.

Снова вздохнув, покрутил пальцами стакан с крымским вином, которым угощали награжденных и командование. Невольно звякнув всеми наградами, которые пришлось надеть, взял со стола кусок полукопченной колбасы и, откинувшись на спинку стула, с интересом осмотрелся.

– Товарищ майор? – окликнул меня боец Рощина.

– Слушаю сержант.

– Вы не споете? Пожалуйста.

– Извини сержант, настроения нет. Совсем, – вздохнул я. Петь настроения действительно не было.

– Бывает, – вздохнул сержант.

Во главе стола посадили Власова, по бокам командиры, один раз даже Мехлис мелькнул, но на банкете почему‑то не присутствовал, видимо из‑за этого нервничал начштаба фронта генерал Толбухин. Он, как ни странно после чисток усидел на месте. Вроде за него сам Ворошилов похлопотал, но это только слухи.

В двух метрах от нас, двое командиров, что‑то горячо обсуждали, если не на повышенных тонах, то довольно горячо. Бросив на них быстрых взгляд, продолжил осматривать зал, бывшего кинотеатра где мы все разместились.

Заметив, как генерал Толбухин посмотрев на меня, что‑то сказал стоящему рядом командиру, понял, что генерал хочет поговорить. И не ошибся, подошедший старший лейтенант пригласил в кабинет Толбухина.

– Когда вернусь не знаю, если что жди в гостинице, – предупредил Степку вставая и ставя на стол стакан с соком, который поменял на вино.

Кабинет генерала находился в другом здании, пришлось пересечь небольшую площадь, и через дворик который охранял одинокий часовой с винтовкой войти в высокой трехэтажное здание.

– Прошу, – толкнув дверь, впустил меня вперед лейтенант.

Как ни странно, несмотря на то, что мы вышли из зала, где шел банкет первыми, генерал уже был в кабинете. Причем он был не один, у окна стоял комиссар Мехлис.

Вот уж кого мне видеть не хотелось так это его.

– Здравствуйте, товарищ Член Военного Совета. Здравствуйте, товарищ генерал! – рявкнул я, вытягиваясь.

Мехлис молча кивнул.

– Проходи майор, есть у меня к тебе тут дело интересное, – кивнул на соседнее кресло генерал.

– Слушаюсь!

– Чаю?

– Можно, товарищ генерал.

Подняв трубку, генерал попросил неизвестного абонента принести чаю.

– Гадаешь, почему я тебя вызвал?

– Да, товарищ генерал.

– Дело тут такое, можно сказать крупное. Два часа назад под Феодосией был сбит «мессер». Летчик выпрыгнул, его взяли наши стрелки, тут все в порядке. Интересно другое, при допросе пленный сообщил одно очень интересное сведение. Завтра в одиннадцать часов несколько пар истребителей, в которых должен был находится и сбитый летчик, будут сопровождать автоколонну, прикрывая ее с воздуха. Командующего интересует именно эта колонна, а вернее тот, кто в ней едет.

– Важная птица?

– Генерал Эрих Манштейн, – кивнул Толбухин.

– Мы на вас, товарищ Суворов, очень надеемся. Очень, – вдруг сказал Мехлис, поворачиваясь ко мне.

Подполковник Стриж склонился над картой. Планирование операции уже закончилось, но комполка все равно продолжал изучать карту, что‑то ему не нравилось. И сильно не нравилось.

За соседним столом расположились несколько командиров. В основном это были представители оперативного отдела штаба фронта, которые и занимались разработкой боевой операции по уничтожению вражеского генерала. Среди них выделялся майор Литвинов начштаба полка. Комиссара не было, он сейчас находился с летчиками, исполнял свои прямые обязанности, то есть подбадривал их, настраивал на бой.

– Майор, подойдите, – позвал меня Стриж.

Я только вошел в землянку таращась в темноту, в помещение был небольшой полумрак, так что заметив меня комполка подозвал к себе, явно что‑то собираясь спросить.

– Что ты об этом думаешь? – поинтересовался Стриж ткнув пальцем в извилистую ленту, которая на карте изображала дорогу.

– На ловушку похоже. Если вот тут и тут поставить мелкокалиберные автоматические зенитки, то «таирам» при штурмовке придет швах. А если вот тут на удалении разместить несколько пар истребителей, то они нас перехватят при возвращении.

Мутно тут как‑то все. Не нравится мне этот вылет. И место, которое штабные выбрали, где мы должны перехватить генерала тоже. Нет, оно конечно удобно, деваться им с дороги просто некуда, но… не нравиться мне это и все тут.

– Мутно? Хм, забавно сказал… но верно. Мутно… – словно попробовав на язык новое выражение, подполковник продолжил, – правильно выразился.

– Угу. Не лететь не можем, но и лететь… Нюхом чую что‑то тут не так.