Пленник (СИ)

Дверь бесшумно открылась, и на пороге вытянулся дворецкий, как всегда, безупречный и строгий.

- Ваша Светлость, - он поочередно поклонился всем, и, на мгновение замерев при виде горы бумажек на полу и сдвинутой в сторону софы, невозмутимо вернул все свое внимание Мукуро. – Обед готов. Госпожа Марианна и госпожа Хром уже ожидают вас в столовой.

- Я скоро буду.

Дворецкий степенно удалился, осторожно прикрыв за собой дверь.

- Скучный обед, - протянул Бьякуран. – Я лучше погуляю с Шо-тяном. Эй, я сейчас его запрягу твоей работой, хорошо? Можно мне не идти?

- Нужно! – обрадовался Мукуро, и Джессо даже оскорбился такой реакции.

- Я бы тоже погулял, но очень жрать хочу, - скривился Занзас, которому явно не улыбалось сидеть за семейным обедом. – Терпеть не могу болтливых старух, - вздохнул он, тяжело поднимаясь с кресла. – Пойду вытащу Скуало из темницы.

- Что он там делает? – обомлели Мукуро и Джессо.

- Решил потренироваться. Вот я его и выкинул в темницу – там полно жаждущих.

- Надеюсь, к смертникам? Моя политика в последнее время была не на высоте, и не думаю, что моей репутации поможет внезапная смерть людей, получивших месяц заключения. – Мукуро снова потер виски, чувствуя, как вновь накатывает на него усталость и головная боль.

Занзас тактично промолчал.

- Моя жизнь катится в Ад! – простонал Мукуро, растекаясь по столу. – Не удивлюсь, если в следующей жизни я стану каким-нибудь убийцем и преступником – с такой-то отвратной жизнью.

- Ты и так убийца и преступник, велика потеря.

На этой жизнерадостной ноте они и расстались: Бьякуран упорхнул в библиотеку, где засел Ирие, Занзас и внезапно легко нашедший с ним общий язык Чейз помчались на нижний уровень, чтобы спасти хотя бы часть заключенных от неминуемой смерти, а Мукуро, вздыхая и волоча ноги, пока никто не видит, брел в столовую, по пути приводя себя в порядок.

- Господин Мукуро! – Анджело, особо не церемонясь, как бывает обычно, преградил ему дорогу и, спохватившись, поклонился, настолько поспешно, что едва не заехал головой по подбородку Мукуро, когда поднимался. – Простите, господин Мукуро! – ужаснулся он тут же, кланяясь снова и снова.

Мукуро, недоуменно изогнув бровь, наблюдал за его поклонами, а потом, наконец, соизволил приказать остановиться и объяснить, в чем же дело.

- Трайдент Шамал подъезжает.

Мукуро едва не рехнулся. Какого черта днем?! Он должен был приехать вечером, когда уже стемнеет, а Марианна с Хром запрутся в своих опочивальнях. Твою мать, так какого хрена он приперся сейчас?

Он потребовал плащ и лакея, чтобы держал над ним зонт, и, не дожидаясь их, направился к дверям. На улице страшный ливень и вполне темно, чтобы ничего не увидеть из окна, да и вряд ли тетя побежит вдруг к окну, а Хром – и подавно, уж очень она не любила плохую погоду.

Он не успел коснуться ручки двери, как к нему подлетел камердинер, протягивая верхнюю одежду, а высокий тощий лакей в смешной полой шляпе приготовил зонт, готовясь выходить под дождь.

Вся эта защита все же оказалась напрасна: едва выйдя наружу, он оказался мокрым с головы до ног, а зонт улетел, сорванный порывом холодного колючего ветра.

- Нет, меня определенно кто-то проклял, - горестно пробурчал под нос Мукуро, благосклонно кивая на виноватый взгляд кланяющегося лакея. – Что, экипаж не мог подъехать ближе? – добавил он уже в голос, когда ему надоело шлепать по скользкой вязкой грязи.

- Простите, но колеса застряли, и лошади совсем выдохлись.

- Будто меня это должно волновать. Разве это не ваши проблемы?

Ответом ему была еще одна щедрая порция опостылевших дерганных извинений.

Мукуро подождал, пока перед ним не откроют дверцу кареты, заглянул внутрь, стараясь сохранять более или менее равнодушное выражение лица, но сделал только хуже, едва не вспыхнув от злости и недоумения.

Шамал одарил его безмятежным взглядом и приложил палец к губам, кивнув на спящего на его плече Хибари. Мукуро улыбнулся и кивнул.

- Конечно, можете прохлаждаться, сколько вам угодно, - ласково произнес он, а потом резко помрачнел. – А ну, выметайтесь на улицу, доктор. И Хибари Кею вытаскивай, я не намерен задерживаться здесь еще дольше.

- Очень невежливо с вашей стороны, - укоризненно покачал головой Трайдент, цокнув языком, и принялся аккуратно высвобождать свою руку, застрявшую между спинкой сиденья и плечами Хибари.

- Попрошу вас, доктор, не пресекать дозволенную грань общения, - строго поправил его Анджело. Шамал хмыкнул в ответ и выбрался из кареты.

- Хибари, уже приехали, - сказал он, весьма грубовато ткнув его под ребра. Впрочем, грубости в его жесте было не так уж и много – просто нижняя часть туловища была более здоровой. Хотя и задеть его тоже хотелось, но об этом лучше умолчать. – Давай, пацан, не то околеешь тут до смерти, а я бы не хотел смотреть, как мои труды канут в Лету таким неинтересным способом.

Кея моргнул раз-другой, огляделся, наткнулся взглядом на раздраженное лицо Мукуро и вдруг резко накинулся на него, буквально выпав из кареты вместе с пледом.

- Мое одеяло! – огорченно воскликнул Шамал.

Мукуро от неожиданности не успел отскочить или хоть как-то среагировать на нападение, поэтому свалился вместе с ним в грязную лужу, больно ударившись спиной и головой о мелкие камни на земле. Хибари не стал тратить силы на то, чтобы бить его ослабевшими руками или ногами, и просто начал душить его, сдавливая пальцы так, что они заболели и закружилась голова.

Мукуро, несмотря на то что его противник был слаб и ранен, никак не мог избавиться от мертвой хватки, но ему хотя бы удалось слегка ослабить давление, иначе он умер бы еще в первые секунды.

Они смотрели прямо друг другу в глаза, как сотни раз до этого, и Мукуро, даже задыхаясь и находясь на грани между ясностью рассудка и помутнением, испытывал почти такой же восторг и ликование, как и впервые, когда увидел его. Только вот Хибари смотрел на него не так, как тогда, попавшись на выполнении своей работы, оказавшейся с треском проваленной. Тогда его взгляд был невозможно высокомерным и беспечно спокойным, никак не вязавшимся с тем, что он стоял, побежденный и скрученный стражей, на коленях; спокойный и уверенный в том, что произошедшее – лишь нелепая случайность. И он был слегка заинтересован противником, который, хоть и случайно, но победил его.

Сейчас было по-другому. Гордость осталась ненужной привычкой, а в глазах, вместо мнимого равнодушия, отражалась злость и ненависть, и лишь где-то глубоко-глубоко едва заметно мелькали прежние искорки азарта и любопытства.

- Жаль… - едва выдавил из себя Рокудо, сумев ухмыльнуться и чувствуя, как впиваются в кожу короткие ногти.

«Жаль, что придется снова тебя бить», - хотел он сказать, но пришлось просто ударить. В грудь, открытой ладонью, надавливая на едва затянувшиеся раны и раздирая наложенные швы.

- Эй, вы что, совсем свихнулись? – наконец встрял Шамал, заметив, как рубашка на спине Хибари потемнела от выступившей крови.

Хибари терпел едва ли с секунду, но не выдержал и оторвался от своей несостоявшейся жертвы, отпрянув назад. Мукуро приподнялся, с трудом держась на ногах, и бросился на медленно приходящего в себя от боли Хибари.

На Мукуро было устремлено несколько десятков изумленных пар глаз, но ему было абсолютно плевать. Никого вокруг для него не существовало, кроме Хибари Кеи, тяжело поднимающегося с земли.

Он сам не понимал свои двойственные чувства. Ненавидеть Хибари, пока он не рядом, пока он не мозолит глаза своим присутствием, было довольно легко. Но стоило увидеть его хотя бы раз, то все старания пропадали впустую. Ему то хотелось послать его к черту или отправить в ад самолично, то хотелось привязать к себе и таскать повсюду, чтобы не пропадал из виду ни на одно мгновение. Их замечательные отношения балансировали (если уже не скатились окончательно) на грани садомазохизма, когда рядом быть и больно, и сладко, и остро.