Пленник (СИ)

— Да что происходит?

Шамал огляделся и, бесцеремонно схватив его за руку, потащил на задний двор — туда, где проводили закрытые казни.

— Ты должен немедленно отпустить Хибари Кею, — уже на ходу сказал он, чуть обернувшись.

— И ты проехал столько миль, чтобы сказать мне это? — усмехнулся Мукуро. От сердца чуть отлегло. — Я уже говорил…

— Он умрет. Все там умрут, ясно?

Шамал нервно мял шляпу и, насупившись, смотрел на него как на врага народа.

— Ты настолько не веришь в него? Бери пример с меня — я даже поставил на него.

— Рад за тебя, — съязвил Шамал. — Но тут другое. Мне было бы все равно, если бы Хибари умер в бою или выиграл, но то, что там будет — это уму непостижимое надувательство. Мукуро, они собираются травить участников, ясно? Бельфегор уже выбрал победителя, остальные будут просто обессилены. Их не будут травить так, что они умрут в своих темницах, как крысы — нет. Их будут травить медленно, и они будут проигрывать уже в сражении, беспомощные из-за действия яда.

Мукуро ошеломленно слушал его и не верил своим ушам. Подобные бои проводились не раз, но такого зверства еще никогда не было.

— Пока король болен, у принца развязаны руки. Ты же его знаешь, он больной на голову и только веселиться умеет. — Шамал замолк, а потом вдруг хлопнул себя по лбу. — Потому-то меня и позвали! Конечно, а я-то думал. За прошлые заслуги, значит…

— Что?

Шамал внимательно и остро посмотрел на него.

— Неважно. Были у меня темные делишки. Что более важно, так это Хибари Кея. Ты должен его отпустить немедленно. Не позволю, чтобы этот парень, который перенес столько всего и остался жив, умер от такой хрени.

Мукуро закусил губу. Завтра приедут гости. Принц тоже будет в их числе. И Хибари должны забрать в столицу завтра. Он надеялся, что сможет перед отъездом с ним увидеться и чуток поднатаскать перед боями, но, выходит, что это уже ни черта не нужно?

— Не выйдет, — наконец ответил он. — Даже если бы я захотел, не вышло бы. Мне, если честно, все равно. Выиграет он или проиграет, я все равно его лишаюсь. Лучше пусть умрет.

Лицо Шамала дернулось, и он до боли сжал кулак, сдерживая злобу.

— Хочешь, чтобы он умер таким образом? От яда? Брось, это даже не смешно! Убей его сам, в таком случае, а я не позволю ему умереть так.

— Противоядия нет?

— Я не знаю, какой яд будут использовать, и противоядие трудно достать, даже зная, какое нужно. Если бы была другая возможность, думаешь, я бы обратился к тебе?

Какая разница? Хибари выиграет, и Мукуро его отпустит, проиграет — и Хибари все равно исчезнет из его жизни. Он не выигрывает в любом случае, так зачем ему напрягаться и придумывать ему план побега, рисковать своим титулом и даже жизнью? Это просто Кея, и пусть его защищает Каваллоне, в конце концов.

Почему-то эти очевидные и логичные выводы поглощали неуместные эмоции. Дышать стало трудно и заныло в груди. Такая смерть… Представить себе Хибари, умершего от яда, настолько же трудно, как отпустить его. Мукуро бы смирился, если бы он погиб в бою. Но он вряд ли сможет быть спокойным, если Кея умрет от какого-то яда.

— Ладно, — сдался он. Раньше он мог назвать себя рациональным человеком, теперь же, с некоторых пор, его разумом овладели чувства. — Допустим, я согласен. Я не могу отпустить его. Никто не поверит в его побег. Даже если мы убьем несколько стражников, будто это он их порешил при побеге, все равно не поверят. Если бы он однажды уже не сбегал…

Вот именно. Второй раз сбежать из крепости невозможно. Особенно после первой попытки побега. Никто не поверит в такую чушь. Особенно принц — он слишком умен, хотя и безумен.

Шамал тоже призадумался.

— А что, если его спасут? — внезапно предложил он, переводя взгляд на графа.

— Спасут? Кто, напри… — догадка осенила внезапно, и они с Шамалом одновременно выпалили: — Орден сопротивления!

Шамал довольно усмехнулся. Немного разрешается все.

— Постой. Но он ведь распущен. Я его и распустил.

— Как распустился — так и соберется, — Трайдент, вдохновленный идеей, зашагал взад-вперед, потирая подбородок и что-то бубня под нос. — У тебя же Каваллоне в тюрьме! Он все сделает ради Хибари.

Мукуро медленно вникал в смысл его слов.

— Я уговорю его собрать вновь орден ради спасения Хибари. Да… да, он точно согласится!

Но Шамал вдруг поник.

— Каваллоне слишком альтруистичен. Если он соберет людей и нападет на замок, много человек умрет. Он не согласится на такие жертвы даже ради Хибари.

— Да плевать! Я отправлю самых лучших солдат во главе с Чейзом на границу встречать принца, половину поставлю в патруль… Оставлю Анджело и несколько самых бесполезных стражников. Анджело тоже согласится спасти Кею, а со стражей орден справится в два счета.

— Только успеет ли Каваллоне собрать орден за один день?

— Он все сделает ради Кеи. Сможет.

И он согласился.

Дино молча выслушал их, пристально глядя на Мукуро, в ажиотаже едва не размахивавшего руками, и кивал. В конце сухо бросил, что согласен, и, освобожденный, тут же скрылся.

— Сначала наверняка проведает жену. Она у родственников в соседней деревне, так что, думаю, она вне опасности, — облегченно вздохнул Шамал.

— Плевать я хотел на нее. — Мукуро взглянул на часы. — Катись уже домой.

Шамал кивнул и направился к дверям, но на полпути внезапно остановился.

— Твои друзья не создадут проблем?

— Не волнуйся. Я позабочусь, чтобы в эту ночь замок был пуст от гостей.

***

Хибари сидел и играл сам собой в сеги, когда появился Мукуро.

Он закрыл дверь и устало облокотился на нее, глядя на Хибари тоскливо и жадно, как голодная собака.

— Вот и все… — усмехнулся он тихо. — Конец истории.

Кея удивленно вздернул брови.

— Ты собрался покончить с собой? — спросил он. Мукуро покачал головой и вдруг быстро подлетел к нему, прямо с разбега опрокидывая на кровать и подминая под собой. Хибари было дернулся, но на руках тут же щелкнули оковы. — Если думаешь, что получишь все так же легко, как раньше, то ошибаешься, — прошипел он, скалясь, как дикое животное.

— И не надо, — глухо ответил Мукуро, обнимая его. — Такой, как ты… надо запомнить лучше. Не возвращайся, Кея, никогда. Я убью тебя точно в следующий раз.

Хибари на мгновение прекратил вертеться, не понимая, о чем он говорит. Просто… почему-то атмосфера изменилась. Злости почти не было, лишь застарелое отвращение и опустошенность.

Мукуро тихо дышал, зарывшись лицом в его волосы, и это было очень непривычно.

— Я люблю тебя, Кея, — сказал он, сжимая кольцо объятий. Все кончится сегодня на рассвете. Они больше не увидятся, если Хибари не совсем тупица. — Я очень тебя люблю. Если бы ты только знал…

Хибари молчал. Он был обескуражен, сбит с толку, даже малость напуган. Что это? Очередное издевательство? Какая-то уловка?

— Я тебя ненавижу, — все же сказал он. — Больше всего на свете я хочу убить тебя, медленно и мучительно, наслаждаясь каждым твоим предсмертным хрипом. Но… — Мукуро заметно напрягся, услышав это “но”, — я не знаю, что буду делать после. Ты настолько въелся в мою жизнь, что представить тебя не в ней невозможно. Я ненадолго тебя переживу. Потому что к прежней жизни возвратиться не смогу. Ты мое самое сокрушительное поражение, и даже убив тебя, я буду знать, что победил ты, подчинив мою жизнь своему ритму. И от осознания этого я ненавижу тебя еще больше.

— Я подчинил твою жизнь? — переспросил Мукуро. — Мне кажется, что все наоборот. Легче было бы убить тебя, но ты ведь не умрешь, верно? Или я просто никак не могу решиться тебя добить, поэтому ты всегда выживаешь? Все складывалось так легко, когда тебя не было рядом, а теперь все летит к чертям собачьим. Это я должен тебя ненавидеть. Это ты пришел ко мне, не я.

Мукуро с трудом пересилил себя и поднялся. Его лицо было искажено болезненной гримасой, и Хибари зачарованно смотрел на него, ощущая смутное беспокойство.