Не отбрасывая тень (СИ)

Неосознанно сжав его волосы в пальцах, я притягивал его ближе к себе, и он, отпустив мое плечо, положил одну руку на мою спину, под лопатками, прижимая к своему телу, а вторую на поясницу.

Мне казалось, будто сквозь мое тело пропускали электрический ток. Второй рукой я цеплялся за его одеяние, сминая плотную ткань дрожащими пальцами, и мне казалось, что если я отпущу его, то потеряюсь, упаду в эту бездну, на краю которой я балансировал, раскрывая для него губы. Я задыхался; я умирал; я словно был обездвижен и обезвожен. Мне безумно сильно хотелось кого-то рядом в последние недели, так сильно, что сейчас, касаясь живого человека, я почти физически ощущал, как схожу с ума. Мне хотелось причинить ему боль и доставить удовольствие, мне хотелось отталкивать его и притягивать ближе, мне хотелось быть грубым с ним и быть нежным, и меня буквально разрывало на части от всего, что я испытывал. Я пытался перехватить инициативу и тут же становился податливым и мягким в его руках; я сильно прикусил его губу и, когда он отдернулся, я не позволил ему отстраниться, цепляясь за его одеяние, и тогда он положил руку на мой затылок, притягивая ближе к себе. Мне показалось, что моя температура поднимается; мне хотелось отодвинуться от него и смеяться или петь, или кружиться прямо по этому залу и возвращаться, чтобы целовать его снова, снова, снова…

Я чувствовал, как чуть жжет мои губы и как легкий холодок вперемешку со странным жаром, словно борьба стихий, поднимается по моим губам, по лицу, к голове, а оттуда - вниз, по плечам и рукам. Это было похоже на прохладу после жаркого дня, на долгожданный дождь, на сумерки после тяжелого солнца, и хотя от него пахло летом и вином, эта прохлада казалась мне желанной и спасительной. Я боялся, что я недостаточно близко к нему, не могу ощутить ее в полной мере, а эта прохлада впитывалась в мое тело через рецепторы на коже даже сквозь одеяние, через поры, разносилась с кислородом по клеточкам - спасительная, свежая, такая нужная…

«Томми, он инкуб», - вдруг прозвучало в моей голове.

Я бы не узнал голос, если бы не знал, что только Он может говорить со мной в моей голове - настолько чуждо он прозвучал. Я услышал боль, муку, сбивчивое дыхание; так бы говорил человек, который задыхается, который испытывает такую боль, словно его изнутри режут на части. Он был полон боли; боли, которую пытаются удержать и скрыть, но она вырывается из-под контроля - неумная, сильная, тяжелая, и ее невозможно подавить…

Я вздрогнул, когда услышал этот голос, и Виктор крепче прижал меня к себе. Инициатива перешла к нему, а долгожданная прохлада вдруг начала терзать меня - я тянулся к ней и боялся ее одновременно.

Мне показалось, что мои руки сводит и я не могу вспомнить, как разжать пальцы, которыми я цеплялся за его одеяние. Я вдруг почувствовал себя так, словно очутился в клетке и не могу выбраться, будто толстые металлические прутья отделяют меня от свободы и жизни, будто моя тюрьма идет на дно, и я заключен в ней, в холоде, и меня колотит, потому что мои мысли путаются, будто переплетение ярких образов и воспоминаний, чувственных мгновений и горького отчаяния, и где-то среди этих лиан запутался я.

«Он тебя выкачивает», - сказал Он, и на секунду мне показалось, что Он готов закричать от этой боли.

Я резко отдернулся, разрывая объятия, и отстранился, удерживая Виктора на расстоянии и упираясь ладонями в его грудь. Ему не нужно было спрашивать, в чем дело; едва увидев мое побелевшее лицо и широко раскрытые глаза, он усмехнулся.

- Он здесь, да? - спросил принц.

Я отступил на шаг назад и открыл рот, но ничего не сказал. Он ушел, связь оборвалась и голос в моей голове замолчал. Я снова был один на один со своими страхами, беззащитностью и отравой в крови.

Один из моих страхов, сидящий передо мной, легким жестом поправил одеяние и склонил голову набок. Он выглядел беззаботно и спокойно, словно не пытался только что меня убить.

- Как видишь, все было просто, - сказал он.

Я должен был возненавидеть его, но чувствовал отвращение лишь к себе и затравленно молчал.

- Ты вправе отказаться, если захочешь, но я предлагаю тебе переночевать здесь. Адам не сможет пересечь границу моих владений без моего разрешения, а тебе лучше выспаться перед тем, как ты поедешь. Это меньшее, что я могу тебе дать.

- Спасибо, - хрипло ответил я и откашлялся. - Но я не уверен, что это хорошая идея.

- Если ты боишься, - улыбнулся он, - то я обещаю, что никто не перешагнет порог твоих покоев без твоего разрешения. Даже я. Тебе нужно восстановить силы и увидеться с лекарем. Я чувствую запах крови от тебя и вряд ли это хорошо.

Я отступил еще на шаг и нерешительно переспросил.

- Ты на самом деле не придешь?

- Я не намерен насиловать тебя, - Виктор усмехнулся. - Ты хотел причинить ему боль, и я помог тебе в этом.

- Не думаю, что тобой двигало только альтруистическое желание помочь.

- Возможно, ты прав.

Я постоял еще минуту в нерешительности, а потом слабо кивнул. Я на самом деле чувствовал себя плохо и боялся, что у Сайера не было времени и возможности наложить мне нормальные швы и крепкую повязку.

Виктор поднялся с краешка стола и улыбнулся мне.

- Тебя отведут в покои, - сказал он, и дверь за моей спиной открылась, но я не обернулся. - Будить без экстренной причины я тебя не стану… А завтра разберешься, куда ты хочешь бежать.

- Я бы тебя поблагодарил, - едко ответил я, - но, сдается мне, все, что хотел в благодарность, ты уже получил.

- Ты можешь быть прав, - он нежно улыбнулся. - И, Томми…

Я поднял на него взгляд исподлобья, и принц прищурился, глядя на мое лицо.

- Тебе лучше поохотиться. Ты сильно ослаб. Один из моих демонов поднимется с тобой на поверхность.

- Хочешь проследить, чтобы я не убил полгорода?

- Чувствуй себя как дома, - прозвучало в ответ.

Больше мы друг другу ничего не сказали. Вошедший демон безмолвно слушал наш разговор, а потом, не сказав ни слова, повел меня к лифту.

Вдохнув холодный, ночной воздух, я почувствовал себя потерянным во времени, уставшим и, как ни странно, свободным. Я не сразу понял, что продолжаю мысленно повторять «Адам, Адам», ожидая, что Он отзовется, а потом неловко замолчал и мысли переключились, аккуратно обходя все, что Его касалось.

Так я думал, что у меня хватит сил пережить эту и все следующие ночи, когда мне будет Его не хватать.

========== Глава LIV. ==========

Свежий воздух быстро выветрил из моей головы остатки вина, но трезво мыслить мне все так же не удавалось. Полтора часа я бродил по улицам Будапешта со своим молчаливым спутником, сжав руки в длинных рукавах одеяния в кулаки. Было достаточно поздно и темно, чтобы странная одежда на нас не бросалась в глаза редким прохожим, которые выглядели такими же унылыми и безликими, как я сам себя ощущал. Всматриваясь в их лица, я шел все быстрее и быстрее, пока не перешел на бег и за резким поворотом вдруг не врезался в высокого молодого человека. Он обхватил меня за плечи и произнес где-то над моей головой «осторожнее», я глухо поблагодарил, не поднимая взгляд выше его груди, и аккуратно высвободился из его рук.

Меня тошнило. Мне не хотелось есть. Мне казалось, что Виктор специально отправил меня на охоту, зная, как я чувствую себя и как это будет давить меня, гоня между каменными стенами молчаливых домов с закрытыми дверьми, словно кричащими вслед, что мне некуда пойти.

Мой телохранитель нагнал меня, когда я шел к мосту через реку, подозревая, что не собираюсь переходить на другую сторону. Он поравнялся со мной, молчаливая и бесшумная тень, и рядом с ним мне почему-то вдруг стало спокойнее, словно он являл собой тот мостик между нормальной жизнью и демоническим миром, гармонии между которыми мне так не хватало. Мне стало спокойнее, хотя я не знал его и ни разу не говорил с ним; достаточно спокойно, чтобы я, не делая глупостей, перешел по мосту, даже не взглянув на темную гладь воды, остановился на улице и огляделся в поисках случайных жертв.