Loving Longest 2 (СИ)

— Это «Речения Румиля», — сказал Келегорм. — Редкая книга… не знал, что она есть у кого-то в Средиземье.

— Вот я и не хочу, чтобы кто-то знал, что она у меня есть целиком, — ответил Гортаур.

Келегорм взялся за перо, но невольно оглянулся по сторонам. Кругом громоздились ящики с телами эльфов, людей и других существ, черепа, кости, серо-розовые препараты — внутренности, мозги, лёгкие в хрустальных банках с серебряными крышками.

— Страшновато тебе, а? — усмехнулся Гортаур. — Как в подземелье у Мелькора или страшнее?

— Страшнее там, — коротко ответил Келегорм.

— А ты наглое существо, Келегорм. Ещё и условия какие-то стал Мелькору ставить, чего-то требовать. — Саурон постучал ногтями по столу; Келегорм невольно встал и отложил перо.

— Но всё-таки он принял моё условие и поручил тебе его выполнить, — сказал Келегорм, не глядя на него.

Майрон подошёл к нему очень близко и вдруг упёрся пальцами ему в грудь, вонзая длинные ногти и так же, пальцами поднял его вверх по стене; Келегорму показалось, что боль разливается холодным потоком по рёбрам и вливается в сердце. Он чуть не потерял сознание.

— Поручил, — сказал Майрон, медленно опуская его, — а знаешь что, «сильный Финвэ»? — Он приблизился ещё, прижимаясь щекой к его щеке и прошептал ему на ухо: — Я его не выполнил.

— Почему?.. — Келегорм пытался удержаться на ногах; его влажные от пота, дрожащие пальцы скользили по каменной стене. — Почему?

— А мне так было интереснее, — сказал спокойно Майрон. — Мелькору от всего этого было очень весело, а мне вот интересно. Надеюсь, это останется между нами, а, Туркафинвэ?

Майрон поставил на место ящик, снова накинул свой тяжёлый красный плащ и почти весело побежал вверх по лестнице. У Келегорма не было сил даже дышать — он не мог заставить себя вдохнуть холодный, душный воздух. Перед глазами у него всё стало мутиться.

— Тьелко, — услышал он энергичный шёпот. Из-за одного из саркофагов показалась белокурая головка эллет в синей косынке. Она приблизилась к нему и вдруг бросилась ему на шею. — Тьелко, родной! Я всё слышал! Ты им ничем не обязан, твоя клятва служить Мелькору не имеет силы. Бежим отсюда скорее! Пожалуйста! Ну очнись же! Это же я, Куруфин! — Женщина продолжала трясти его за плечи.

Но Келегорм не отвечал. Он пустыми глазами смотрел в стену и шептал: «Напрасно… всё напрасно… всё… всё…».

====== Глава 35. Самое плохое из того, что мне известно ======

Комментарий к Глава 35. Самое плохое из того, что мне известно UPD: заметили с первым бета-ридером в тексте этой главы косяк – конечно, Ульмо принимает облик Гельмира, а не Арминаса. Исправленному верить :)

Приношу глубокую благодарность одному из самых верных и давних читателей этого фика – Mistylight – за поддержку и содействие в редактировании текста.

Про то, как Маэдрос узнал, что Гил-Галад его сын, я написала отдельный фик с не слишком остроумным названием “Как он обо всём догадался” (https://ficbook.net/readfic/4642948)

СТЭНТОН. Да не валяйте дурака. Вас это совершенно не касается.

ФРЕДА. (с некоторым ехидством). Вот в этом вы ошибаетесь, Стэнтон. Именно сейчас это начинает касаться и Роберта.

Дж.Б. Пристли. Опасный поворот

— Привет, ребятки! — услышали они весёлый пронзительный голос.

Майтимо вздрогнул. Увы, хорошая, как и у всех сыновей Феанора, память на голоса и лица его не обманула. На той же рыночной площади, у большого навеса с лошадьми и мулами, на огромном рыжем коне восседал очень высокий, очень красивый и очень молодой истерлинг с тёмно-пшеничными волосами, а за ним за его пояс цеплялась Лалайт. Та самая легкомысленная белокурая девица — на сей раз в оранжевом платье, — роль которой, как они уже знали, любил играть Саурон.

Лалайт соскочила с коня, за ней — истерлинг. Когда они подошли ближе, стало видно, что ожерелье на шее человека состоит из костей; как с ужасом понял Майтимо — человеческих. На поясе у него висел небольшой череп — женщины или подростка, а рядом с ним — толстая, короткая рыжая коса — видимо, кусок скальпа. От жары алый знак, нарисованный у него на лбу, чуть стёрся. Истерлинг снял с пояса трубку — это была большая, тяжёлая, тоже явно человеческая бедренная кость, — вытряс из неё себе на ладонь немного красной краски и прорисовал пальцем знак снова.

Подмигнув сыновьям Феанора и не упуская их из виду, Лалайт потащила приятеля к ближайшей лавке.

— Купи мне вот это! — визжала Лалайт. — Тёмно-зелёное с павлинами! Вот эту ткань! Ну пожалуйста! И вот эти три плитки малахита… и вот это серебряное перо с опалом… Ну я прошу!

— Лалайт, но тебе не пойдёт, — пожал плечами юноша. — Мне золота не жалко, но… ты красавица у нас, конечно, но это ткань тяжёлая, парадная, да и жарко сейчас… Давай я возьму тебе вот этот персиковый шёлк?

— Ну что ты такой тупой! Разве ты не видишь, я же ещё маленькая девочка! — ответила Лалайт. — Это же я не для себя, это для кукол! У меня столько куколок! Хочешь, потом покажу!

Истерлинг расплылся в застенчивой, даже умилённой улыбке, глядя на «девушку». Он стал расстёгивать кошелёк (на который тоже явно были нашиты чьи-то волосы и зубы) и договариваться с порядком напуганным продавцом-лаиквенди, который, в конце концов, отдал малахит бесплатно.

Тем временем Лалайт подошла к ним и фамильярно подёргала Майтимо за воротник рубашки.

— О чём задумался, Нельяфинвэ? Сильмарилл не ищи, он уже всё, тю-тю, тут не дураки сидят! Эй, Морифинвэ, ты чудесно выглядишь! — сказала Лалайт. — Но тебе нужен лифчик.

Карантир покраснел так, что Майтимо показалось, что он кожей чувствует жар его тела. Он посмотрел на брата (в данном случае уж безусловно на сестру) и ни с того ни с сего брякнул:

— В общем, она… он… она права… я бы даже и сам тебе сказал то же самое, но я просто… не знаю, как пристойно назвать этот предмет.

И Майтимо, и Морьо хотелось сквозь землю провалиться.

— Да ничего страшного, — Луинэтти-Куруфин погладила Карантира по руке, — только скажи, я тебе лифчик сошью, не переживай. Давай, как устроимся, я вечером мерку сниму.

— Здравствуйте, — оторопело сказал Туор и подозрительно оглядел их всех. — Это вы… сыновья Феанора?

— Я да… то есть мы в основном… то есть да, — раздражённо сказал Маглор за всех. — Лично я — да.

Лалайт тут же растворилась в толпе.

По главной улице города они поехали вслед за Туором к дворцу, где жил он, его супруга Идриль и остальные оставшиеся в живых лорды гондолинского двора. В отличие от многих других городов, дворец располагался вплотную к городской стене. Приглядевшись, Майтимо увидел, что вверху, от парапета одной из башен, кружевной каменный мост вёл через ров к другой постройке — высокой белой башне, которая стояла на небольшом мысу вне городской черты. Он понял, что это такое: башня была, как ему говорили, построена для Кирдана Корабела, который не хотел смущать новых жителей города своим присутствием — их королём он себя не считал. В этой же башне размещался и король нолдор Гил-Галад, когда приезжал в Гавани.

Маэдрос своим острым зрением увидел, что в башне наверху растворилось небольшое круглое окно, и там шевельнулась тяжёлая тёмно-синяя портьера. Он знал, что его красный плащ и шлем с алыми перьями видно издалека и понадеялся было, что это Гил-Галад смотрит на него.

Но нет, это был Тургон. Уже несколько недель он находился здесь, ожидая их приезда. Первоначально Тургон не планировал въезжать в город: получилось это случайно и виноват в этом был Пенлод.

Пенголод в тот день выехал в лес, чтобы набрать трав. Про растения он знал не так уж много, поэтому вооружился справочником и на берегу ручья почти лоб в лоб столкнулся с Пенлодом.

Потрясённый Пенголод чуть не упал; ноги у него подкосились; Пенлод хотел было бежать, но подал племяннику руку, чтобы тот не разбился. Пенголод бросился ему на шею, стал обнимать, не в силах поверить, что Пенлод действительно цел и невредим. Гилфанон робко топтался сзади.