Песнь о Гамаюне (СИ)

— Как это было? — тихо спросил Эрик, но Чарльз сам кинулся на него, цепляясь за черную одежду, и яростно зашипел:

— Где мой кулон? Я очнулся, а его нет, где он? Это все, что у меня оставалось, куда ты дел его?!

— Тише, тише, — Эрик отстранил от себя Чарльза и посмотрел в его влажные от переизбытка чувств глаза. — Прости, я снял его, когда пришла Энджел, не хотел, чтобы она видела на тебе клеймо Ирия.

— Он не клеймо! Это был подарок!

— Мне жаль, — теперь голос стал холоден, как сталь, и Чарльз вновь отступил, ощущая холодную боль под ребрами. — В столице и в этом замке ты не можешь и не будешь его носить.

— Но… — Чарльз так и не продолжил и внезапно ощутил такую пустоту в душе, что все эмоции разом испарились, и все, что он мог, так это издать тихий сдавленный смешок.

— Ох, бедняжка, все будет хорошо, — с сочувствием произнесла Эмма и уже хотела было его обнять, но Чарльз ударил ее протянутую руку, не позволяя прикоснуться к себе.

— Не будет, — прошипел он и все еще продолжал улыбаться и давиться от смеха, который должен был быть всхлипами. — С того дня в церкви я вижу лишь огонь, кровь и сражения. Я вижу черный туман и таких существ, которых вообще не должно существовать в этом мире. И я видел это после смерти Шоу. Так что же изменится? Разве что один король закончит жизнь посреди ночи у холодной реки с перерезанным горлом, когда другой займет его место! — он тяжело дышал и уже не мог даже смеяться, не знал, что чувствовать и как себя вести, но не стал сопротивляться, когда Эрик вновь взял его под руку и повел к постели, на которой все еще стоял поднос с нетронутой едой. Эмма следовала за ними, словно белоснежный бесшумный призрак, хмурилась и нервно заламывала руки, а Эрик с волнением смотрел на Чарльза.

— Отдохни.

— Я не устал! — огрызнулся Чарльз и гневно посмотрел на своего псевдоспасителя. — Тебе разве важно это? Нужно лишь знать, что я вижу. Если бы ты мог узнать это без меня, просто заполучив мой дар, ты бы еще в той церкви вырезал мне глаза, а тело мое выкинул к горе других покойников моего народа! Не притворяйся, выходит паршиво, — прорычал Ксавьер, гневно глядя на Леншерра, но тот на удивление не смутился.

— Эмма, выйди, — приказал он, и девушка уже хотела было возмутиться. — Я сказал выйди, — его голос стал тише, но зазвучал так, что даже Чарльзу стало не по себе, и он нервно сглотнул, не сказав и слова, пока Эмма выходила из покоев, а Эрик запирал за ней дверь.

Сердце колотилось, как безумное, и Чарльз с ужасом понял, какую глупость он только что сказал! Даже если все это правда, у него нет козырей против Леншерра, и если тот решит наказать непокорного гамаюна, то в праве это сделать. В конце концов, Чарльз нужен ему живой, но руки и ноги не нужны, чтобы видеть будущее, как, впрочем, и еще многие части тела…

— Я не… — тихо выдохнул Ксавьер уже совсем другим тоном, когда Эрик встал перед ним, возвышаясь, подобно огромному темному утесу, рядом с маленьким, сидящим на кровати Чарльзом.

— Ты прав, — все тем же леденящим душу мертвым и равнодушным тоном произнес Леншерр, и Чарльз невольно поежился. — Ты нужен мне. Нужен твой дар. Но я ждал подобной возможности не для того, чтобы выбивать каждое слово из тебя, вырезать его часть за частью из твоего тела или вырывать из горла. Я знаю, каково это — потерять свой народ, и пусть мои земли не уничтожены, но они во власти Шоу и его поганых прихвостней, умирают от голода и тирании. А я беспомощен. Пока жив Шоу. И ты это исправишь. Поможешь мне. Хочешь того или нет. Тебе ясно?

— Да… — кивнул Чарльз, глядя на мягкое покрывало, выдохнул, хоть все еще ожидал удара и готовился к боли и, словно это могло помочь, тихо добавил, — Ваше Высочество.

— Хорошо, — кивнул Эрик и запустил руку в карман, Чарльз тут же дернулся, но остался на месте, с удивлением смотрел на серебряный кулон в руке Эрика и узнавал тот самый медальон с морским драконом из своего видения. Он не двинулся, когда Эрик повязывал украшение на его шею, но мысленно он вновь видел то грозовое небо и исцарапанное украшение в своей руке.

— Посмотри на меня, — попросил, а не приказал Эрик, и Чарльз повиновался и был рад увидеть, что стальная маска исчезла с лица будущего короля. — Пока ты на моей стороне, тебе нечего бояться, — он провел кончиком пальца по серебряному дракону, а затем прикоснулся к лицу Чарльза. — Запомни это. И не сомневайся.

Чарльз кивнул и немного успокоился, но тревога на сердце осталась, только теперь к ней примешался жгучий стыд, который запылал румянцем на его щеках.

И, чтобы вновь не вызвать недовольство Эрика, Чарльз не стал сопротивляться, когда тот принялся снимать бинты с его раненых рук, чтобы сменить повязку.

— Я сам могу…

— Знаю, — прервал его Леншерр. Конечно, он знал. Лично распорядился подготовить и сам принес все в покои: на столике лежала чистая ткань и миска с водой, а рядом небольшая чаша с целебной мазью, которую приготовил его личный лекарь. Кожа Чарльза заживала хорошо, пусть следы еще были влажные и яркие, но пальцы гнулись легко, и юноша почти не испытывал боли. Эрик отложил старую повязку в сторону и задумчиво посмотрел на руку Чарльза, для верности погладил тыльную сторону его ладони и ощутил, как вздрогнул Ксавьер от прикосновения к слишком нежной и еще не полностью зажившей коже.

— Прости, — Эрик тихо вздохнул и продолжил обрабатывать руки своего демона. — А теперь расскажи подробнее о том, что ты видел, — Эрик сел рядом, и Чарльз грустно усмехнулся.

— Полевой лагерь. Река. Палатка. Ночь… Ты перережешь ему горло, пока он будет спать, — на удивление спокойно и лаконично ответил Чарльз и посмотрел на хмурого Эрика, уже не чувствуя страха. — Но ведь все сражения закончились, — с ноткой сомнения произнес Ксавьер.

— В этой стране они никогда не заканчиваются.

***

Празднование великой победы проходило по всему Стратклайду и докатилось до Инвернеса. Пусть даже этот балаган с трудом можно было назвать полноценным праздником. Если бы не море рядом, люди бы давно познали настоящий голод, а так еще держались, а горящие вокруг праздничные костры и дикий звон музыки позволяли забыть обо всех невзгодах. На время.

Логан нервно ходил по небольшому тронному залу, словно раненый зверь, запертый в клетке. Сколько бы раз он ни повторял, что дипломатия не его конек и что место ему на поле боя или в казарме, это не переубедило Леншерра. Этот проклятый сын морского утеса и так мог доверять слишком ограниченному числу людей, которых можно было бы пересчитать по пальцам одной руки калеки-плотника, но оставлять Логана на посту правителя даже для него было отчаянным шагом. Тем более когда в город прибыли люди Страйкера во главе с Маркусом Тоддом — омерзительным высокопоставленным инквизитором и правой рукой самого Страйкера. Логан же находил его лишь жалкой лягушкой-переростком с вечно влажной, натянутой на худом теле кожей и лоснящимся лицом, но власти у этого типа было столько, что он спокойно мог спорить хоть с верховным, хоть с малым советом Инвернеса, да хоть с самим наместником.

— Они не найдут его, — тихий девичий голос заставил Логана напрячься, но всего на мгновение. Он прекрасно знал, что Мари рядом, просто тихо наблюдает за ним из тени и переживает.

— Эрик уже должен был вернуться. Это его замок. Его трон. И его народ. А я повеситься готов от всех интриг, которые плетет здесь малый совет с приспешниками Шоу, и вынужден играть по их правилам, — огрызнулся воин, глядя на то, как на свет медленно вышла его жена. Она смотрела на него с мягкой улыбкой и поправила белую прядь своих волос, не спешила говорить, прекрасно зная, что ее мужу нужно несколько секунд тишины, чтобы успокоиться.

— Он предупреждал об этом.

— Нет! Он не дал мне выбора!

— Он вернется.

— Откуда тебе знать?

— Думаю, мы бы узнали, если бы наследник Стратклайда погиб в бою или был брошен в темницу.

— Ты так в этом уверена?

— Да, — просто ответила девушка и плавно подошла к Логану, осторожно, бережно прикоснулась рукой, затянутой в шелковую перчатку из нежнейшего шелка, к его лицу. — Дай ему время.