Loving Longest 2 (СИ)

Нариэндил, посеревший, испуганный, не отводил глаз от Маглора; на его лице уже не было ни следа юной свежести и веселья.

— Я… я требую, чтобы меня наказали. Казнили. Чтобы меня казнили за это убийство. Я не хочу больше жить, — сказал он, обращаясь к Майтимо, но не глядя на него.

— Я не смогу поднять на тебя руку, Кано, — ответил Майтимо. — Не смогу поднять руку на брата, даже если ты виноват. Я… — он вспомнил, как мысленно обещал Келегорму не оставлять его; как Келегорм уходил от них, и сказал: — Я могу тебя простить. Пусть кто угодно говорит что угодно, но я прощу. Только не оставляй нас.

— Нет… — сказал Маглор. — Нельзя жить такому как я. В конце концов, Нельо, это не тебе решать. Мы отправимся к Гил-Галаду, пусть он осудит меня, раз у него есть право поднять жезл судьбы, и пусть он приговорит меня к смерти. Ведь должна же быть справедливость.

— Нет! — воскликнул Нариэндил. — Нет… Кано… Макалаурэ… ты не можешь! Ты не можешь себя так губить! Я же знаю, что ты не мог сделать ничего подобного! Просто не мог! Прекрати!

Он схватил Маглора за плечи; казалось, ему хочется схватить Маглора за шиворот, поднять в воздух и потрясти.

— Прости, — ответил Маглор. — Я просто больше не могу. Это сделал я. Я хочу, чтобы всё кончилось. Оставь меня, пожалуйста. Оставь.

— Нет уж! — сказал Нариэндил. — Я тебя не оставлю. Никогда!

И с этими словами он содрал с крюка свой плащ, швырнул узел с птицей на пол и выбежал наружу. Он вскочил на коня и поехал; он даже не раскрыл ворота — распахнул их ударом копья и ускакал.

Только тут Маглор осознал, что его герольд бежал; он встал, выбежал на крыльцо и закричал:

— Нариэндил! Вернись! Не надо, пожалуйста! Только не это! Я тебе не разрешаю!

Майтимо втащил его обратно в дом.

— Успокойся, Кано, — сказал он с грустью, — теперь уже поздно об этом говорить…

— Ты не понимаешь… — ответил Маглор. — Не понимаешь… я так старался… — он бросил на братьев отчаянный взгляд. — Тэльво понял бы…

— Прекрати! — воскликнул Амрод и ушёл, хлопнул дверью.

— Хорошо, — сказал Маглор. — Завтра утром я уеду туда, куда я сказал. Хочешь — поезжай со мной, хочешь - нет. А сейчас уйдите все, пожалуйста.

Майтимо вышел из комнаты, оставив брата сидеть на полу в комнате Келегорма. Он надеялся, что завтра утром Маглор опомнится; но на всякий случай он решил остаться в прихожей, на той же лежанке, где в ту страшную ночь спала Финдуилас.

Амрод увидел, что старший брат сидит в темноте; он не стал вносить свет в комнату и сел рядом с ним.

— Послушай, Питьо, — сказал Майтимо. — Я не знаю, что и думать. Может, мы действительно ошиблись насчёт Тьелко. Я понимаю - нож, кольчуга, но… Ну хорошо, у Тьелкормо была кольчуга Финвэ. Но это же не значит, что именно он надел на Финвэ свою.

— Да, — вздохнул Амрод. - Да. Тьелкормо всегда последним заканчивал тренировку. Его доспехи всегда висели сразу у входа. Если бы я вошёл в оружейную и схватил первую попавшуюся кольчугу, то это как раз была бы его.

— И главное — как же ларец? Если он убил дедушку этим ножом, то зачем было разбивать ему голову ларцом? — спросил Майтимо.

— Чтобы изобразить нападение — в надежде, что из-за раздробленной головы никто не заметит раны на шее. Она же была совсем небольшой. Ты вообще её заметил?

— Нет, — ответил Майтимо.

— Я видел, но не придал значения — где уж там, если у него голова разбита вдребезги, — мрачно заметил Амрод.

— Ужасно, если так, — сказал Майтимо. — Издеваться над погибшим… Это хуже убийства.

— Кстати, Майтимо, заметь, что Макалаурэ ни слова ни сказал о ларце, — заметил Амрод.

— Да, ты прав, — согласился Майтимо. — Если он признался нам в том, что надел на Финвэ свою кольчугу, что вымыл нож — почему не сказать, что он разбил ларец, если действительно всё это сделал он? Он вообще знает о ларце?

— Я не уверен, — ответил Амрод. — Мне кажется, он тогда вообще к двери сокровищницы не подходил, когда мы все вернулись туда. Когда Тьелко сказал, что Финвэ действительно умер, Макалаурэ стало дурно. Потом Тьелко его ещё подсадил на коня; он был такой бледный, что мы с братом даже испугались, что он свалится.

— И ведь если Тьелко служил и служит Мелькору, то понятно, что он мог убить дедушку по его приказу. Но если Макалаурэ, то… зачем? — тихо спросил Майтимо.

Наутро Майтимо увидел, что Маглор действительно собирает вещи, готовясь к отъезду; но делал он это как-то рассеянно, то и дело останавливаясь и глядя в никуда.

— Кано, — спросил Майтимо, — а вам удалось добраться до руин Гондолина?

— Да, — ответил Маглор. — В общем, сам не понимаю, зачем я туда поехал. Ужасно. От гробницы дяди Ноло отодвинута плита, но сама она заперта. Как ни странно, мы нашли пещеру, где прятался Келебримбор и, видимо, там действительно жили не один год. Так что, скорее всего, он говорит правду. — Маглор покопался в дорожной сумке. — Вот я взял… на память, не знаю, зачем. Висело близ входа в город в каком-то странном месте.

Маглор достал небольшой круглый хрустальный светильник-фонарь, оплетённый золотой сеткой с узором в виде раковин и морских звёзд.

— Это же фонарь Элеммакила, — сказал Майтимо. — Наверно, он-то погиб одним из первых… я надеюсь.

— Фонарь кого? — спросил Маглор.

— Элеммакила, командующего внешней стражи, — недоуменно ответил Майтимо. — Ты же должен его помнить.

— Нет, — ответил Маглор, — совсем не помню, а кто это? ..

Тут в комнату заглянул Аргон; он смотрел то на Маэдроса, то на Маглора.

— Кано, может быть, вы поздороваетесь? — Майтимо обратился к брату. — Мы с Питьо и Фаэливрин побывали в Химринге, и… оказалось, что Аракано всё это время был в плену у Врага.

Аргон пожал руку кузена; Маглор пристально, недоверчиво смотрел на него.

— Ты не похож на квенди, пробывшего несколько столетий в Ангбанде, — сказал Маглор. — Майтимо выглядел совсем иначе.

— Я всё это время спал… я был без сознания, — ответил Аргон.

— Зачем, интересно, ты без сознания им был нужен, — сказал Маглор, оглядывая Аргона. — Хотя, конечно, да, они могли бы шантажировать тобой дядю Ноло, Турукано или Финьо. Да может быть, они это и делали, просто мы об этом не знаем.

Аргон несколько успокоился, но последние слова Маглора Майтимо не понравились.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, что Финьо при своей безумной любви к тебе, Аракано, мог бы пойти и на какую-нибудь небольшую сделку с Врагом, — сказал Маглор.

Поскольку Аргон пока знал только, что его родные умерли, но не знал, как именно и вообще почти не представлял себе историю нолдор в Средиземье (в конце концов, все эти пять веков он проспал), то слова Маглора его обидели и расстроили, но не возмутили.

Маэдрос, напротив, побледнел от гнева так, что на его белой коже показались веснушки, которые обычно были незаметны. Он пытался подобрать в ответ Маглору хоть какие-то слова, но не мог. Что на это можно отвечать, он просто не понимал: любого — не Маглора — кто сказал бы такое, Маэдрос мог только убить на месте.

— Мы ни на какие сделки с Морготом не пошли, хотя ты, Нельо, и был у него, — продолжил Маглор, — нам стыдиться нечего, мы с ним никак не связаны.

— Вот это новости так новости, — Лалайт спустилась в прихожую и встряла в разговор. — Надо же, после того, как Келегорм заявил, что Мелькор — его владыка и торжественно выехал в Ангбанд под чёрными знамёнами, конечно, сыновья Феанора с Мелькором никак не связаны. Так скоро окажется, что и Гортаур с Мелькором никак не связан - так, на огонёк заглянул.

Маглор выронил сумку, которую держал в руках, подобрал её, при этом с него упал шарф и он со звоном уронил ящичек с набором дорожных принадлежностей, который прижимал локтем. Ложечки, ножи и ножницы разлетелись по полу.

— Ты… о чём? — спросил он Лалайт. — Какие знамёна? Келегорма же нет в живых… Ты вообще кто и что ты тут делаешь?