Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– Хватит, – прошептал Кэндис и потянулся к мышке.

Стоит заметить, что пару раз он уже пытался и натыкался на объявление, предлагавшее подождать ещё немного. Это не только не избавляло от нервозности, но и усиливало её. Кэндис подозревал, что если сейчас ещё раз на него наткнётся, свихнётся окончательно, потеряв остатки самообладания.

Активизировалось подсознание. Оно уверенность не пестовало, а методично уничтожало, намекая, что иллюзий питать не следует, лучше их собрать все вместе и вышвырнуть в мусорное ведро. Не стоит рассчитывать на наличие талантов. Не стоит думать, что рецензенты, ознакомившись с предложенным материалом, впали в состояние невероятного экстаза и до сих пор в нём пребывают. Напротив. Они посчитали ознакомительную часть посредственной, углубляться не стали, моментально отправив всё в корзину.

Несколько кликов мышкой, несколько секунд напряжённого ожидания.

Объявление исчезло, вместо него на сайте организаторов высветился список финалистов. Шорт-лист. Десять начинающих литераторов, чьи произведения отмечены рецензентами. Только один может рассчитывать на публикацию своего творения – остальные останутся за бортом.

Займи хотя бы третье место, и я попытаюсь найти на твою рукопись издателя…

Оледенение достигло максимума, сковав теперь ещё и горло.

Кэндис закрыл вкладку, выключил компьютер и, побросав все вещи в сумку, покинул кабинет.

Он шёл по коридору, продолжая покусывать угол нижней губы, вжимая ногти в кожу. Сердце отбивало невероятный ритм, безумно – как будто тысячи ударов в минуту. На негнущихся ногах Кэндис спускался по лестнице, слыша, как гулким эхом отдаётся в опустевшем здании академии каждый его шаг.

Остановившись, потратил немного времени на написание сообщения и припустил вниз. Несколько пролётов преодолел стремительно, один за другим, не замечая, как они сменяются, не боясь ненароком зацепиться и полететь с лестницы.

В уголках глаз подозрительно защипало, словно он с минуты на минуту собирался зарыдать.

Конечная остановка.

Несколько глубоких вдохов и выдохов. Попытки восстановить сбившееся дыхание. Практически выпавший из сумки и подметающий кончиком полы белый шарф с тонкими чёрными полосками. Слабый привкус крови из прикушенной губы. Влажный след на щеке от слёз, что всё-таки сорвались с ресниц.

Сумка с грохотом упала на пол, когда Кэндис разжал ладонь. Вскинул голову, перехватывая чужой взгляд.

Весь день, как на иголках. Сплошные переживания и накручивание нервов, разделённые на двоих, когда у обоих всё из рук валится в ожидании вердикта. То ли надежды, то ли приговора.

– Ну же, Кэнди…

– Мы сделали это, Мартин, – шёпотом, едва различимо и громче, когда лёд, сковывающий горло, растает, вернув возможность говорить. – Сделали. Второе место!

========== Глава 5. Тот, кто рушит мечты и портит жизнь. ==========

Первое декабря как точка отсчёта.

Время принятия окончательного решения.

Своеобразный реванш и доказательство авторской состоятельности. Вопреки чужим убеждениям.

Немалое количество часов, отведённых на переработку имеющегося материала, не было потрачено впустую.

Новую версию, слегка изменённую и дополненную, Кэндис после короткого разговора по телефону переслал Даррену, не сомневаясь в правильности совершённого поступка.

Скепсис собеседника не убивал решимости, а лишь усиливал её.

– Приношу свои извинения, юное дарование, – хмыкнул Нортон, услышав об итогах конкурса.

Кэндис не сомневался, что литературный агент о его успехах уже наслышан. Даррен мог узнать об этом из разговора с Мартином или и самостоятельно заглянуть на сайт конкурса, чтобы посмотреть результаты, похихикав над нелепостью предложения о продвижении, а в итоге признавая поражение.

– Не ожидали такого исхода? – спросил Кэндис, архивируя обновлённый файл и прикрепляя его к электронному посланию.

– Честно? Нет.

– Бывают в жизни огорчения, – произнёс Кэндис. – Ловите файл, мистер Нортон. «Призрачные мальчики» летят к вам.

Даррен заверил, что вскоре займётся рукописью и попрощался.

Кэндис откинулся на спинку кресла и несколько раз глубоко вдохнул, выдыхая с шумом.

Теперь непосредственно от него ничего уже не зависело, единственное, что осталось – ждать ответа от заинтересованных издателей, конечно, если таковые найдутся. Либо понять, что после везения в малом его ожидает пролёт в делах крупного масштаба, сосредоточиться на учёбе, готовиться к экзаменам A-level, всеми правдами и неправдами оправдывая надежды отца, попутно отсчитывая дни до отъезда в Манчестер.

К слову, рождественские каникулы Кэндис провёл именно там.

Альфред тщательно спланировал досуг всей семьи, не поинтересовавшись чужим мнением.

Зачем кого-то спрашивать? Напрасная трата времени.

Плевать, что у них могут быть свои дела. Он сам прекрасно знает, что нужно каждому члену его семьи, независимо от того, какого возраста и пола этот родственник. Магистр мужской, женской, детской и подростковой психологии. Диплома нет, но это не проблема. У него богатый жизненный опыт и немало примеров перед глазами. Естественно, он во всём разбирается. Если Альфред Брайт что-то делает, значит, он уверен в собственной правоте, и никто не сумеет оспорить решение, им принятое.

Патриция эту особенность чужого характера просекла и нередко пользовалась знаниями. Маленькая нахалка, старательно заискивающая перед отчимом в попытках добиться его расположения и уважения.

Пусть Кэндис – ребёнок Альфреда по крови, она ни в чём ему не уступает, более того, превосходит.

Она понимает отчима с полуслова и никогда с ним не спорит, в отличие от некоторых, что только и умеют – пререкаться. В конце концов, настоящий отец – это не тот, кто принимал участие в процессе зачатия, а тот, кто воспитал. Так ведь говорят, да? А раз говорят, значит, на то имеются все основания.

Тиша быстро поняла, что к чему, потому перед Альфредом лебезила, эксплуатируя собственные актёрские данные по максимуму. Она называла его отцом, в то время как Кэндис предпочитал обращение по имени. Она постоянно висла у Альфреда на руке, когда Кэндис старательно уходил от прикосновений, с трудом перенося похлопывания о плечу. Встречала любое решение с восторгом, когда Кэндис высказывал собственное мнение, зачастую идущее вразрез с убеждениями Альфреда.

Неудивительно, что перспективы, обрисованные во время одного из семейных обедов и напрямую связанные с поездкой в Манчестер, были встречены очередным восхищённым писком Патриции.

Кэндис, услышав об этом решении, нахмурился.

– А если у меня есть свои планы? – спросил, откладывая салфетку в сторону.

– Сильно занятой? Какие у тебя могут быть дела? – спросил Альфред, с грохотом опустив на столешницу приборы.

От края тарелки откололся небольшой кусочек, но этому никто, кроме Кэндиса, не придал значения, поскольку внимание дам, присутствующих за столом, сосредоточилось на пререканиях Альфреда с сыном.

На скатерть выплеснулось несколько капель соуса.

Фрикасе, лежавшее на этой самой тарелке, стремительно потеряло свою привлекательность. Корочка теперь представлялась не румяной, а подгоревшей, а капли жира, застывшие на белоснежном фарфоре, провоцировали отторжение.

Кэндис и до того вяло ковырял вилкой в своей порции. После начала замечательного разговора, припорошенного воспоминаниями и планами относительно предстоящих встреч, аппетит пропал окончательно, уступив место тошноте.

– Какие-то есть.

– Так избавься от их.

– Не хочу.

– Значит, их отменяю я, и планов у тебя больше нет.

– А не много ли ты на себя берёшь?

– Я твой отец, и ты не смеешь…

– Давно об этом вспомнил? – огрызнулся Кэндис.

– Тебе, наверное, лучше жилось с мамашей?

– Она хотя бы не контролировала каждый мой шаг.

– Пока я оплачиваю твои счета, придётся считаться с моим мнением.