Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Демонстрировать собственную временную власть над телом Глена он не собирался. Придерживался мнения, что с определённого ракурса всё это походит если не на изнасилование, но на принуждение – точно.

Глен чувствовал себя раздавленным и оскорблённым. Кончи он от чужих действий, упал бы в собственных глазах на уровень «ниже некуда».

– Или капитану баскетбольной команды? Он оценит твой выход на бис. Жаль, что сейчас ночь, и я не могу воспользоваться запасным вариантом. Это довольно неплохое решение. Взять твой телефон и разослать сообщения всем заинтересованным. Пусть придут и увидят нас вместе. Хорошо, эффектно, но, увы, неосуществимо, потому что девочек после семи вечера сюда не пустят. Придётся ограничиться массовой рассылкой фотографий или… Персональной выставкой.

– Я тебе шею сверну, придурок, – пообещал Глен, продолжая воевать с ветряными мельницами, точнее, с наручниками и лентой. – Как только освобожусь.

– Именно поэтому я и не собираюсь тебя отпускать. Может быть, утром. Когда у меня будет хорошее настроение.

Роуз извлёк из нагрудного кармана ключ и помахал им в воздухе.

– Зачем тебе этот цирк? – спросил Глен, стараясь совладать с эмоциями.

– Догадайся.

– Я не нанимался в экстрасенсы играть.

– А я не нанимался в шлюхи, – произнёс Роуз.

– То есть, всё дело в зацепленной гордости? Не более того?

– Ты считаешь, что это недостойный повод? По-моему, очень даже. Вы, братцы-кролики, умудрились по моей гордости проехаться неоднократно. Я, знаешь ли, не совсем такой, каким вы все меня представляете. И ты, и Гаррет… Вы оба придерживаетесь мнения, что я просто глупый клоун, чьё призвание становиться посмешищем, помогая окружающим продлевать жизнь за счёт смеха. Я не то чтобы злопамятный, но и нежных чувств питать к тому, кто меня унизил, не стану.

Вот здесь Роуз лгал и сам это понимал, но Глену ни к чему было знать о его истинных переживаниях и рейтинге симпатий.

– Да неужели? То есть, сам факт влюблённости…

– Глен. Самовлюблённый мальчик с гипертрофированным чувством собственной значимости. Милый, наивный Глен, – засмеялся Роуз. – Ты веришь, что я тебя люблю? Я? Тебя? Да я скорее сделаю Лайзе ребёнка и предложение руки вместе с сердцем, чем влюблюсь в тебя. Не скрою, скрашивать время общением с тобой было приятно, но о сильных чувствах даже заикаться не доводилось. Вспомни, кто сказал впервые о моей вроде как неразделённой любви?

– Гаррет, – процедил Глен сквозь зубы.

– Вот именно, – Роуз потянулся, слегка ослабляя ленту. – Напомнить, что тому предшествовало? Сначала он подкинул мне пасквильную открытку с сообщением о прекрасных цветах-тёзках и моём уродстве, я обратил это послание против него. Знаешь, что было потом?

– Нет.

– Потом состоялась спонтанная частная вечеринка с вином и признаниями одной пьяной девы о планах родителей на будущее. Её самой и юноши из семьи то ли друзей, то ли приятелей, то ли вовсе деловых партнёров. Тонкости позабылись, прошу прощения. Гаррета никто не звал, но он пришёл и остался. Выслушал деву. Внимательно выслушал. Оказался в одной, не очень приятной ситуации, получил от меня немного поддержки и решил отблагодарить на следующий день, распустив такие слухи. Наверное, так напился, что не различал наши с Лайзой голоса. В тебя влюблена несостоявшаяся супруга. Мне ты безразличен, а за кое-какие поступки – противен. Извини.

Роуз наклонился к Глену так близко, что кончики волос прошлись по коже в мимолётном прикосновении, чмокнул в губы, не позволяя укусить, и тут же отстранился.

– Надеюсь, ты за это время не успел действительно в меня влюбиться.

– А если успел?

– Твои проблемы, – равнодушно произнёс Роуз. – Отдыхай, а я, пожалуй, нанесу пару важных визитов. Пойду к твоим товарищам по команде, похвастаю достижениями.

– Слушай, Астерфильд…

– Чего тебе?

– Отпусти меня.

– И что?

– Отделаешься лёгким испугом.

– В противном случае?

– Пожалеешь о своих проделках. Я найду способ испортить тебе жизнь. Обещаю.

– Ещё раз наркоту мне в вещички подкинь, – ядовито выдал Розарио. – И стукни администрации школы о том, что есть у них один дилер в школе. Срочно надо вывести подонка на чистую воду. Думай, в общем. Тебе не привыкать такое сочинять. Вы с Гарретом, что два ботинка. Идеально друг друга дополняете.

– О чём…

– Не помнишь, да? Хреновая у тебя память, дорогой и нелюбимый.

– Роуз!

Телефон Глена бесшумно упал на кровать, потерявшись в складках сбившегося одеяла.

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Давай, Глен. Найдёшь способ выбраться, проведёшь ночь в своей постельке, спокойно, мирно и радостно. Может, парочка кошмаров с моим участием привидится, но это побочный эффект. Не найдёшь – будешь спать здесь. С «браслетами» на руках, как преступник. Увидимся утром. И в заключение: небольшой совет на будущее. Не дёргай так сильно рукой, а то до крови её раздерёшь.

Роуз сжал зубами кончик ключа и вскоре втянул вещицу в рот целиком, не без удовольствия отмечая, что Глен смотрит на него дикими от изумления глазами. Объяснять свои мотивы, говоря, что, на самом деле, даже не думал глотать спасительный кусочек металла, он не стал.

Прихватив форменный пиджак и камеру, Роуз вышел в коридор. Плотно прикрыв дверь, прислонился к ней спиной и выплюнул ключик на ладонь. Спрятал в карман, извлекая оттуда флэшку и меняя её на другую, практически чистую, где единственное, что хранилось, так только парочка снимков природы и памятников архитектуры.

Глен, видимо, времени даром не терял, сумел избавиться от ленты, до телефона дотянулся и позвонил приятелю. Роуз не знал, что Глен Гаррету наплёл, не представлял ни в деталях, ни в общих чертах. Говоря откровенно, не хотел узнавать. Хороших слов там быть не могло, а гадостей он наслушался за несколько лет на пару жизней вперёд.

Роуз рассчитывал проскочить мимо Гаррета.

Уйти незамеченным ему не светило, но не попытаться выйти из столкновения с минимальными потерями, при наличии шанса, было достаточно глупо. И Роузу практически удалось осуществить задуманное, однако Гаррет догнал, схватил за воротник пиджака, зацепив ткань вместе с волосами, не собранными в хвостик, а свободно распущенными по плечам, потянул – характеристика «рванул» подходила намного сильнее – на себя.

– Попался, папарацци недоделанный, – прошипел угрожающе.

Три слова, послужившие началом разговора с непредсказуемым финалом.

Частично непредсказуемым.

Роуз давно смирился с мыслью, что их с Гарретом попытки поговорить ни к чему хорошему не приведут, сегодня получил очередное подтверждение.

Не удивился.

Осознавал, что утром школа получит очередную сенсацию, попутно наблюдая появление одноклассников, способных послужить отражением друг друга. Практически симметричные раны, неидентичные, но оставшиеся у обоих гематомы… У одного синие пятна, чётко проступающие на запястьях, у другого – на горле, там, где сжималась ладонь, желавшая удушить.

Гаррет не упустит случая и в обязательном порядке придумает очередную охерительную историю.

Роуз вот не представлял, какими подробностями реально облагородить рассказ, чтобы он не походил на бред сумасшедшего, но у него вообще, по жизни, с фантазией было не очень. А Гаррет мало того, что фантазировал отменно, так ещё и даром убеждения обладал.

Нелюбимые и недорогие одноклассники – за редким исключением – верили, как миленькие.

Чёртовы фанатики, не умеющие думать своей головой.

Подавись…

Ключ, выхваченный из кармана, полетел Марвелу в лицо.

Гаррет не стал ловить, увернулся. Кусочек металла приземлился на пол с лёгким стуком, но поднимать его и бежать на помощь к нуждающемуся в ней однокласснику, никто не торопился.

Роуз тыльной стороной ладони стирал кровавую дорожку, стекающую по подбородку, попутно удивляясь, как при таком раскладе у него все зубы остались на месте. Ударил Гаррет, вложив душу, с любовью к искусству.