Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Он скрылся за дверью столь же стремительно, как и появился. Роуз выдохнул с облегчением.

– Я собираюсь завести собаку? Серьёзно? А если бы он оказался любителем и загрузил нас лекцией на несколько часов?

– Уж лучше так, чем сказать правду, поведав о своих планах по секрету всему свету. Ты бы всё это послушал с повышенным вниманием и интересом, – хмыкнул Кэндис. – А потом благодарил долго и от всего сердца. Потому что, когда тебе придётся убегать от разъярённой своры, познания пригодятся.

Роуз давно покинул комнату Кэндиса, разговор остался в прошлом, но нет-нет, а возвращаться к нему приходилось, попутно признавая чужую правоту.

Сталкиваясь с Гленом, Роуз каждый раз ловил себя на мыслях не столько о мести, сколько о том, что она за собой повлечёт при неблагоприятном стечении обстоятельств.

Картина была неутешительная.

Всего лишь шутка, убеждал он себя.

Всего-навсего.

Вспоминал об истинном предназначении шутки, примерял эти знания к реальному положению вещей и понимал, что после тщательного анализа ситуации смеяться не хочется.

Ему так точно.

Что говорить об окружающих?

*

– Почему ты это делаешь?

– Потому что он мой друг.

– Правда? Да неужели?

– А что тебя удивляет?

– Я тоже был твоим другом, однако это не помешало тебе подставить меня без зазрения совести и малейших сожалений. Наверное, до тех пор, пока не накуришься в компании с кем-то и не свалишь вину на постороннего человека, желающего тебе добра, дружбу нельзя назвать настоящей. Конечно! Как я сам не догадался? Что на это скажешь, Гарри? А? И куда подевалось красноречие? Сдохло благополучно? Почему я не удивлён?

– Заткнись.

– Ты ничтожество, Марвел. И друзей теперь выбираешь себе под стать…

Резкое движение. Отрезвляющая, полностью уничтожающая отголоски восторга вспышка боли. Так, что, кажется, вот-вот искры из глаз посыплются.

Пальцы, окрашенные алым. Свои и чужие.

– Правда глаза колет?

– Просто отдай ключ и вали на все четыре стороны.

– Да подавись!

Роуз сидел под лестницей, уткнувшись лбом в согнутые колени, одно за другим прокручивая в памяти события этого вечера, оказавшегося невероятно насыщенным и наполненным многочисленными событиями, что никак не желали укладываться в голове. Всё началось с розыгрыша – шутки, мести – назвать можно как угодно, но суть останется одна, а закончилось окровавленным лицом, саднящей болью в губе, синяками на запястьях и небольшими материальными потерями, которые, впрочем, он заранее, ещё на стадии разработки плана внёс в список возможных затрат.

Флэшка, зажатая в ладони, обжигала.

Гаррет, предварительно потрепав нервы, отобрал фотоаппарат, не зная и даже не догадываясь, что получил пустышку, а не компромат. Благо, ума не хватило, чтобы технику включить и на месте проверить.

Роуз, воспользовавшись моментом, поменял носители, как только выскочил из комнаты, поскольку примерно на такой результат и рассчитывал. Понимал: если Глен окажется более или менее расторопным, если сумеет добраться до телефона и – не без постороннего вмешательства – выпутается из той ловушки, в которой оказался, судьба папарацци будет незавидной.

Оказалась.

Уровень догадливости? Сто процентов из ста возможных.

Реализация первой части плана прошла успешно, без единой проволочки или осечки. Пара взглядов, пара жестов, несколько сообщений во время обеденного перерыва, закушенная губа и мечтательное выражение лица.

Кэндис, сидевший напротив и наблюдавший за этим представлением, покачал головой, но ничего не сказал. Роуз был крайне ему благодарен за отсутствие комментариев и попыток вразумить несмышлёное дитя.

Так или иначе, Роуз собирался сделать всё, что задумал. Его не сумели бы переубедить и коллективные наставления, не то, что одинокий голос, тонущий в толпе персональных монстров, самостоятельно созданных, выпестованных, а ныне решивших немного поиздеваться над давним обидчиком. Они затаили обиду и жаждали реванша. Роуз не противился, шёл на поводу у желания и виноватым себя не чувствовал ни секунды.

– Если этой ночью я приползу к твоей двери, попросив помощи, не откажешь мне? – спросил, отвернувшись от Глена и посмотрев на Кэндиса.

Тот отрезал аккуратные кусочки от сэндвича, но поедать их не спешил.

– А ты приползёшь? – спросил, убирая от лица длинную чёлку.

– Пока не знаю, но в успехе не уверен.

– Возьму на руки и донесу до лазарета, – пообещал Кэндис.

– Какие жертвы, – закатив глаза, произнёс Роуз перед тем, как засмеяться. – Надеюсь, не шутишь.

– Нет.

– Ловлю на слове.

– Ешь уже, ловец, – проворчал Кэндис, накалывая на острые зубцы кусок измученного блюда.

– Уговорил.

Роуз схватил мини-порцию с его вилки, показал язык и принялся жевать. Теперь засмеялся уже Кэндис, не ожидавший подобной выходки.

Вообще у Кэндиса было подозрительно хорошее настроение. Он улыбался почти весь день, лишь иногда отвлекаясь на сообщения, что приходили с завидным постоянством. Роуз даже не пытался разглядеть имя отправителя, потому что стоило только телефону оповестить о новом послании, как Кэндис сразу же хватал его и утыкался носом в экран. Такой скорости можно было только позавидовать.

Гаррет, сидевший всё это время рядом с Гленом, подозрительно косился в сторону обоих. Насмотревшись и получив в качестве привета от Роуза жест с оттопыренным средним пальцем, перегнулся через стол и что-то начал говорить. Роуз, наблюдавший за ними с повышенным вниманием, нахмурился. Его всегда напрягало присутствие поблизости Марвела, независимо от того, в одиночестве тот появлялся на горизонте или в компании кого-нибудь ещё.

Уверенность в правоте и правильности собственных поступков то достигала пика и выбивалась за пределы шкалы, превосходя возможные показатели и устанавливая новый рекорд, то опускалась на самое дно. Всего за один день Роуз сменил столько решений, сколько не было и за весь период работы по приручению. То да, то нет – и так на протяжении нескольких часов сотню раз.

Сама мысль о том, чтобы затащить одноклассника к себе в спальню с вполне определённой целью, представлялась Роузу чем-то абсурдным.

Он долгое время придерживался мнения, что заводить отношения в школе – нелепо. Да и не только в школе… Служебные романы, например, тоже порождали у него противоречивые мысли. С одной стороны, в этом, определённо, есть особое очарование. С другой – если всё сорвётся – проблем будет столько, что схватишься за голову и поспешишь убежать, куда глаза глядят, если разойтись мирно не получится, и бывшая любовь затаит обиду.

Сейчас у него были все шансы нарваться на второй вариант развития событий, и сомневаться в этом не приходилось.

Глен не походил на мазохиста, способного насладиться ситуацией с унижением.

Роуз никуда из «Орхидеи» переводиться не планировал, да и, возникни потребность, причину внезапного побега родителям озвучить не решился бы. Слишком нелепо, крайне непродуманно и, что скрывать, исключительно по собственной вине. Не маленький, должен понимать, к каким последствиям приводят жестокие шутки.

Он понимал.

Но всё равно делал.

Не столько ради Сибиллы, сколько ради самого себя.

К воспоминаниям о Гаррете, окончательно его утопившем, прибавились мысли о Глене, который это начал. Ведь это он первым высказался о том, что сигареты и лёгкие наркотики им принёс Роуз. Его версию подхватил Марвел, а старшеклассники одобрили такую находку в плане стратегических решений и окончательно поняли, что Глен свой в доску, а, значит, ему можно доверять.

Гаррета они тоже приняли, своеобразно отплатив в дальнейшем за сговорчивость и умение поддержать товарищей в трудную минуту.

Видел Роуз эту признательность, спустя несколько лет после скандальной выходки, незадолго до выпуска одного из тех самых любителей курева разных видов. Собственно, именно любитель благодарность и выносил. Старательно так, со знанием дела.