Камаэль (СИ)

– Ну что, готово? – поинтересовался я с улыбкой, едва не присев под его лёгким дружественным хлопком по плечу.

– А как же. – Оборотень отвернулся от меня на мгновение, махнул кому-то, давая знак подойти, а затем вновь обернулся ко мне. – Вот только ты мне всё-таки скажи, что собираешься сделать. Мне нужно быть уверенным, что твои чары-мары сработают.

– Его колдовство точно сработает, Эйлерт, не бухти. – Когда явившийся из-за его плеча Лаирендил сказал это, я даже не удивился – ни его присутствию, ни его некоторой защите. – В конце концов, это он эту крепость создал.

– Сделать из камня замок и красоту может каждый незадачливый скульптор, – махнул железной рукой Эйлерт, и она промелькнула в опасной близости от моего лица. – А вот с оружием не каждый может обращаться, даже если и Павший. Именно поэтому я хочу знать, что наш правитель собирается делать. Я всё же побольше его знаю в этой области и не хочу, чтобы он просто так тратил силы.

– При всём моём уважении, Эйлерт, – и как я ни старался сказать это с должным уважением и почтением, прозвучало это нервно и раздражённо, – вряд ли ты знаком с изменением ткани мира и его структуры. Идею мне подсказал кое-кто, хм… не из этого мира.

– Слушать мертвеца – себе дороже, Эмиэр. В конце концов, раз кто-то умер, значит что-то у него пошло не так. Зачем повторять чужие ошибки?

– А кто тебе сказал, что я собираюсь сделать в точности так, как мне сказал «мертвец»? – без шуток, я начинал закипать, хотя считал себя после возвращения в мир живых неспособным на эту эмоцию. И хотя ничего такого особенного кузнец не говорил, я закипал. – Я не настолько глуп, чтобы идти по чужим граблям и не замечать этого.

– В таком случае поделись со мной своей светлой мыслью! – воскликнул кузнец почти радостно, точно сказал самую лучшую шутку в своей жизни.

Лаирендил следил за нашей лёгкой перепалкой, как за теннисным матчем – поворачивал голову то ко мне, то к мастеру, не зная, чью сторону поддержать и кто же из нас прав, а кто – нет. В конце концов, он сложил руки на груди и изогнул одну бровь, точно это его заинтересовало, и он собирался делать на нас ставки. Решив, что и дальше спорить с бородатым медведем совершенно бесполезно, я приподнял руки, показывая, что сдаюсь и не хочу продолжать спор.

– Я всего лишь хочу дать клинкам собственной крови, чтобы укрепить и улучшить, – вздохнул я, принимаясь тереть переносицу. Пытаться объяснить человеку, какие магические операции ты собираешься провернуть и как это будет происходит, всё равно что объяснять, как именно ты поёшь. Пою и всё тут. – Не переживай, Эйлерт, всё получится.

– Собираешься создать множество Саиль? – задумчиво протянул оборотень, поглаживая курчавую бороду и чуть щурясь, глядя мимо меня.

– Именно! – едва не придя в восторг, я хотел было объяснить, каким образом, но кузнец поднял руку ладонью вперёд, останавливая меня и не давая начаться моему неудержимому словоизвержению.

– Я понял, Эмиэр. Делай, что считаешь нужным, а уж мы с ребятами доведём начатое до конца. Вампир клыков не подточит.

Кивнув в ответ на эти слова, я проследовал за Эйлертом к огромному тигелю, где вяло плавился металл, а рядом ждал ещё один склад мечей, готовый к переплавке. Делать всё нужно было быстро, а потому, пока я морально готовился к совершенно незнакомому колдовству, мастер обошёл всех остальных и принялся коротко что-то им говорить. Мой же взгляд был прикован к пламени, жарко горящему и обжигающему даже сквозь мою защиту.

– Ты уверен? – наконец поинтересовался, подойдя, Лаирендил.

– Нет. Но попробовать стоит, – я неопределённо пожал плечами и осторожно поднёс руку к боку тигля, не вплотную, но чтобы чувствовать его жар. – В конце концов, если не получится, хуже не станет. А если всё пройдёт, как надо, то я буду спокоен за наших воинов.

Мужчина пробормотал то ли невнятное ругательство, то ли одобрение и отошёл в тень, скрывшись из моего вида, но меня это мало волновало в те мгновения. Здесь я чувствовал себя не в своей тарелке, не в своей стихии, и невольно проскальзывала в голове мысль – а стоит ли после войны возвращаться на свой престол? В конце концов, тогда будет минимум угрозы, и Совет справится самостоятельно, а там уже и принц подрастёт. Я никогда не желал этого места, но с чего-то они решили, что я буду замечательным правителем, только потому, что шкура у меня – белая, а не рыжая или чёрная. По намеченному кем-то пути, пройдя огонь и воду, я добрался до проклятого Совета, и они радостно возложили на мою голову корону, чтобы затем отправить на смерть. И я прекрасно понимал, что я вернулся не из желания подарить этим существам победу и свободную жизнь. Мне нужна была только голова брата отдельно от его тела, и именно ради неё я сейчас собирался отдать собственную проклятую кровь для оружия моих подданных. Именно ради смерти Джинджера я желал создать первый настоящий портал и уничтожить его приближённых, его жизнь. Сделав глубокий вдох, успокаивая собственную ярость, я медленно опустил взгляд на собственные ладони. Левая была украшена белёсым шрамом, витиеватым, индивидуальным, как отпечатки пальцев. С тех пор, как я его получил, прошло уже много лет, однако вид его всё ещё напоминал мне о той боли, что я испытал под сенью мёртвых деревьев Хэрэргат. Воспоминания клубились и неслись вскачь, подобно шумному речному потоку, воскрешая всё то, что я старательно желал похоронить и никогда не видеть в своих снах. Но вместе с тем в груди разрасталась ярость, и я отвернулся от плавящегося металла, глядя на то, как кузнецы откладывают свою нынешнюю работу для исполнения моего «каприза». Мне нужно было не просто оружие. Конечно, чтобы отрубить вампиру голову, достаточно просто заострённого куска металла, но я желал, чтобы они испытали перед смертью такую муку, способную отбить желание воскресать и возвращаться в мир живых.

Точно во сне я расстёгивал пуговицы на манжетах рубашки и закатывал рукава, возвращаясь к тиглю. Пусть они считают, что я благословляю оружие и закаляю для великолепных битв, пусть видят во мне светлого предводителя и звезду, пусть этот обман проживёт достаточно долго, чтобы погибнуть вместе со мной. Ещё до того, как раскалённый металл потёк по желобам, под беспощадные удары и охлаждение, чтобы стать клинками, я позволил магии пронзить собственные запястья, щедро отдавая силы и кровь для этого колдовства. Я не заговаривал их на великие битвы и славные победы, я вкладывал в них одно стремление – сеять смерть и проливать кровь Тёмных, уничтожать их сердца и души. И вся боль, вся ярость, что я копил в Долине, вспоминая вопли гибнущих у Лар-Карвен Светлых, ужас в глазах Аэлирна, когда он глядел на моё падающее на пол тело, – всё это я отдавал будущим клинкам. От чар голова моя раскалывалась, холод постепенно отвоёвывал всё новые территории моего тела, и лишь когда слабость затмила взор, я отшатнулся от тигля, где расплавленный металл приобретал насыщенно алый цвет. Даже сейчас я чувствовал его алчную, смертельную пульсацию: ещё не воплотившись, он уже рвался в бой, и это было хорошо. Зажимая запястья и зашёптывая рваные раны, я охотно опёрся на крепкое плечо, чувствуя, как дрожь колотит всё тело. Одним таким заговором было не обойтись, но я слышал сквозь глухую тьму, сковывающую меня, что меня позовут, когда следующая партия будет готова к преображению.

Точно в тумане я видел силуэты мастеров, взявшихся за работу, почти не различал гул за собственным истеричным сердцебиением, равно как и не мог разобрать, что же мне пытается втолковать Лаирендил. Морально я готовился к ругани мужа, к его распеканию, но помимо этого я пытался собрать достаточно сил, чтобы заняться порталом. Нетерпение застилало взор, я желал как можно скорее вернуться к лаборатории, взяться, наконец, за дело, покинуть стены крепости, это безопасное гнездо. Меня тянуло в битву, неистово и столь сильно, что стоять на месте было невыносимой пыткой. Я понимал, что мне нужно проследить за всеми подготовками, убедиться в абсолютной готовности Светлых, но противиться инстинкту Павшего становилось тем труднее, чем меньше сил у меня оставалось. В ушах переливался чужой шёпот, неясный, но столь влекущий и родной, что сердце невольно сжималось от тоски и необъяснимого страха, и вместе с тем я желал найти источник этого звука, во что бы то ни стало, выяснить, играет ли он в чужой крови столь же яростно, как и в моей, отравляет ли он чужое сознание.