Камаэль (СИ)

Пару мгновений Павший продолжал выглядеть обиженным ребёнком, у которого отобрали конфету, а затем улыбнулся мне в ответ и кивнул на разбросанную одежду, мол, труба зовёт. С этим я не мог не согласиться, тем более, был уверен – таких мгновений, как эти, у нас будет ещё немало. Мы обязательно вызволим Виктора. Чего бы это ни стоило. После наших упражнений тело беспощадно ломило, но, по сравнению с Долиной и, собственно, смертью, это был пшик. Впрочем, кое-чему, помимо тончайшей материи магии, я смог научиться. Возможно, виной тому был мой отец, каким я его запомнил во время нашей последней встречи. Хочешь выглядеть истинным правителем? Умей подать себя в нужном свете. Уверен, сам он обладал этим умением едва ли не с рождения и проблем не встречал, но на то он и Тёмный. Вопросами вроде «а чем я лучше/хуже?» я не задавался, зная, что это прямой путь к таким, как Джинджер. Надо сказать, мы у них могли научиться некоторым вещам – носить удобную и приятную одежду, например. Именно поэтому над собственным нарядом я ещё и поколдовал, придавая ему приемлемый вид. К примеру, пышное жабо белоснежной рубашки мне было совершенно не по вкусу. За такое зацепиться клинком – раз плюнуть. А умирать я не торопился. И потому, с лёгкостью расстался со всеми рюшечками, мысленно извиняясь перед хозяином одежды. Да и белоснежный цвет посреди лесов выделялся только так, точно говоря: эй, я здесь – стреляйте, кто хочет. Именно поэтому белый сменился чёрным, пышные рукава – узкими. А тугие манжеты я трогать не стал, чёрт с ними. Со всем остальным я не торопился разбираться, а если быть откровенным, то уже никаких сил не было на эту белиберду. «Не люблю колдовство, – про себя вздохнул я, вдевая пуговицы в петельки. Мелкие, многочисленные. Это надо будет исправить, но позже, позже». К тому моменту, как я закончил облачаться, Аэлирн уже выхаживал у дверей, точно заведённый, и нервно поглядывал на меня.

– Ты уверен, что у тебя хватит сил на портал? – когда мы уже оставили позади несколько узких коридоров, поинтересовался мужчина. – Выглядишь как дерьмо.

– Чувствую себя и того хуже, – буркнул я в ответ, и провёл по лицу ладонью, – может и не хватить, особенно после единоличного возведения дворца.

– Шутишь что ли? – брови Павшего медленно и неумолимо поползли вверх. – Ты сделал вот это – сам?

– Ни у одного Павшего не хватит своих сил на такое чародейство, мой дорогой Аэлирн. Все светлые, что были здесь, пожертвовали немного своей энергии на создание этой крепости.

– Ты либо окончательно рехнулся, либо сделал открытие. – Ошарашенно пробурчал мужчина, передёрнув плечами. В эти мгновения он напоминал большую, взъерошенную, белую ворону.

– Одно другому не мешает. Но всё равно чувствую себя выжатым. Тут никакое вино не поможет.

– Естественно. Тебе и вовсе полагается лежать в гробике и не подавать признаков жизни, но ты видимо, хитрее.

– Обманув смерть один раз, я к ней и близко не подойду теперь. Ладно, к чёрту всю эту войну. Мне бы поспать. Боги, я уже трое суток не спал совершенно!

– Если не считать нескольких часов у Лауры.

– Свидание с Охотой – не лучший отдых, скажу я тебе. У ребят совершенно отсутствует чувство юмора. Либо не отросло, либо уже разложилось.

Вот так, вяло перешучиваясь и переругиваясь, мы брели в сторону комнаты, предназначенной для меня – уж теперь-то с этим добром проблем не было. Держа мужчину под руку, я не мог удержать расслабленную улыбку, что расползалась по губам – он был так близко, родной и ехидный, спокойный. И я мог быть уверен, что даже если решу спать рядом с ним, буду под защитой самого преданного и сильного существа в этом проклятом мире. Комната, которую выделили мне, была просторной, светлой, и здесь было невероятно свежо, а потому отдыхать здесь – одно сплошное удовольствие. По крайней мере мне так казалось. Кровать стояла подле окна, залитая бледным светом мха, и только теперь, поглядев на подушки, я понял, как безумно хочу спать, насколько ослаб после перелёта в непривычном обличье, после ненавистной ворожбы. Едва переставляя ноги, чудом не сворачивая челюсть безостановочными зевками, я принялся стягивать с себя одежду непослушными руками, ругаясь, что вообще оделся. Тихо посмеиваясь надо мной, Аэлирн пихнул меня на постель, а я уснул ещё до того, как голова моя коснулась мягкой поверхности – настолько меня измотало возвращение.

***

Сигаретный дым кружился здесь густыми облаками, резал глаза, но лишь тем, кто только-только присоединился к пьянству в этом небольшом заведении, работающем круглосуточно. Запах алкоголя ударял в нос ещё до того, как посетитель открылывал входные двери. В последнее время Джинджера буквально преследовали неудачи, и теперь единственное желание, которое было у него – надраться в стельку. Чёртов мелкий братец оказался куда как способней, чем ему самому казалось, и теперь он мало того, что остался без денег, так ещё и огрёб от матери по первое число. Видеть её в слезах было больно, почти нестерпимо, а уж то, как она защищает этот вшивый комок шерсти, неизвестно зачем и почему, и вовсе выводило его из себя. Да на нём можно было бы заработать целое состояние! Покачав головой, расстроенный и совершенно озверевший, юноша прошёл к одному из дальних столиков, сел на высокий поворачивающийся стул и вяло пролистнул меню. Когда подошла разносчица, он заказал какое-то пиво, а затем прикрыл лицо ладонями, пытаясь придти в себя. Мать вкалывала, как проклятая, чтобы прокормить их и содержать дом. А после того, что сотворил Виктор, после смерти отца стало совершенно невыносимо. Она почти не смеялась, перестала играть на пианино по собственной воле. Только если Льюис её просил.

Про себя тихо ругнувшись, вампир провёл ладонями по лицу, стараясь выгнать из головы надоедливые мысли. Он старался не вспоминать тот чёртов день, и он уже почти покрылся молочной пеленой забвения, но иногда в кошмарных снах ему слышался вопль отца, виделся брат, впивающийся в его шею клыками. И после таких снов Джинджер всегда чувствовал себя абсолютно вымотанным, выжатым, как если бы кто-нибудь отбирал всю его энергию, чтобы напомнить о злосчастном, поворотном моменте его жизни. О Викторе не было ничего слышно, и он мог лишь надеяться, что предатель просто умер уже давным-давно, либо от рук охотников на нечисть, либо от жажды. Но сколько бы раз он не вспоминал о том дне, ему вечно казалось, что во всём этом есть дурной запашок, что не складывается мозаика. Получив наконец своё пиво, вампир принялся медленно и неохотно, но нацелено напиваться. Лишь бы перестать вспоминать об этом, лишь бы забыть обо всём и на несколько мгновений поверить, что тоже принадлежишь к этой куче народа, пьяной, весёлой, шумно обсуждающей свои дела. На заднем плане играл не самый популярный джаз, но толпа его перекрикивала, и до вампира долетали лишь отрывки песни и чуть хриплого женского голоса. После третьего бокала ему уже было плевать, что происходит вокруг, собственные мысли отошли на задний план, исчезли в пьяном тумане, и Джинджер улыбался совершенно без причины.

– Кто это у нас тут такой? – откуда-то издалека донёсся до него пьяный, прокуренный голос. И если бы не угроза, которая в нём сквозила, смешанная с похотью, парень бы и не обратил на него внимания. Медленно обернувшись, вампир отмахнулся от дыма, заметил, что в нескольких шагах от него какой-то толстый боров в кожаной куртке кого-то зажимает возле стены. – Ты сколько за час берёшь?

– Тебе не по карману, – в голосе, что ответил ему, не было ни страха, ни кокетства, но вот ледяная сталь в нём так и сквозила.

Приглядевшись, Джинджер разглядел высокого, светловолосого мужчину. Он был одет опрятно, даже стильно, и каждая деталь его одежды – от лакированных ботинок до чёрного длинного пальто с разрезами на бёдрах, подчёркивала его красоту, несколько потустороннюю и иную, холодную, мёртвую. Он не пытался убежать от байкера, смотрел прямо ему в глаза и абсолютно нагло улыбался, поставив одну руку в бок. Даже ногти у него были ухоженными, поблескивали в тусклом свете. А волосы, длинные, чуть вьющиеся, обрамляли бледное лицо, на котором совершенно хищно поблескивали светлые глаза. Посреди отребья бара, этого пьяного шума серой толпы этот мужчина выглядел совершенно великолепно, и неудивительно, что к нему прицепился какой-то пьяный бугай, раза в три его больше, что в плечах, что в объёмах. Чувствуя, что сейчас непременно произойдёт неприятность определённых масштабов, Джинджер отставил свой бокал на столик и уставился на странную парочку. Он был не единственным, кто заметил происходящее, многие уже заинтересованно поглядывали в их сторону, предчувствуя хорошую перепалку.