Камаэль (СИ)

– Ты слова-то выбирай, петух, – рыкнул бугай, нависая над мужчиной, точно скала, но даже так он и бровью не повёл. – А то я и разозлиться могу. Ни цента не получишь.

– Прости, ты мне угрожаешь? – светловолосый приподнял тонкую бровь с такой издёвкой, точно уже одержал победу и доказал своё превосходство над свиньёй в кожанке. – Да ты так упился, что и ребёнка ударить не сможешь.

– Да я тебя так разукрашу! – взревел бугай, замахнулся.

– Эй, ты чего к нему привязался? – решив, что и дальше ждать, пока мужик разойдётся, не стоит, вмешался Джинджер, пружинисто поднимаясь на ноги и в два мгновения сокращая между ним и собой расстояние. Он и сам не знал, что им двигало в эти мгновения: то ли пиво, то ли желание защитить это чужое существо, – но Джинджер пихнул бугая в плечо, привлекая к себе внимание окончательно. – Он тебе ничего не сделал.

– А ты что, голубок его? – мигом озверел и так взведённый байкер, разворачиваясь к юному вампиру.

В росте и плечах Мерт уступал ему едва не больше, чем светловолосый незнакомец, однако он был вампиром, и это покрывало прочие неудобства и недостатки. Краем глаза он заметил, как ещё несколько ребят в кожаных куртках поднимаются со своих мест и направляются к нему, но даже это не заставило его извиниться и тихо пойти допивать своё пиво. Более того, это лишь раззадорило пьяного юношу, подлило масла в огонь. Ну разве же может быть лучший способ забыть о проблемах и неудачах? Уйти из-под удара качающегося от выпивки байкера не составило ему никакого труда, а уронить на пол – и то легче. Но не успел Джинджер насладиться вроде бы как лёгкой победой, как две пары лап не менее пьяных дружков поверженного сцапали его со спины: один из них ухватил вампира за плечи и дёрнул назад, никак собираясь уронить на пол и придавить, а второй принялся скручивать тонкие вампирские руки. Никаких отточенных движений или грации в этой схватке не было, ни у одной из сторон. Скорее это напоминало борьбу тяжеловесов на скользкой грязи. Мало того, что все трое качались от пьяного угара и раскраснелись, как рождественские индюшки в духовке, так ещё и ругались друг на друга совершенно заплетающимися языками. Подвыпившая толпа ликовала, а работники не торопились разнимать драчунов, явно получая удовольствие – покуда мебель цела, всё в порядке. Образ рыцаря на белом коне стремительно рушился. Джинджер обзавёлся разбитой губой, многочисленными синяками и парой растяжений, более того, под глазом у него стремительно наливался фингал, но всё же байкеров ему удалось уложить. Вытерев тыльной стороной ладони кровь, сбегающую по подбородку, Мерт оглянулся на незнакомца. Тот ухмылялся и даже не торопился идти ему навстречу, но всё же вяло поаплодировал, отклеившись от стены, где всё это время стоял, наблюдая за потасовкой, устроенной в его честь. Решив, что сам пойдёт к горе, Джинджер переступил через стонущих противников, чувствуя себя самым что ни на есть победителем, немного побитым, но лучше так, чем продолжать сидеть на своём месте и делать вид, что всё в порядке. Несмотря ни на что, он обладал весьма обострённым чувством справедливости.

– Эй, тебя не задели? – не придумав ничего более изящного и высокопарного, поинтересовался Мерт, подойдя к светловолосому мужчине. Он дышал тяжело и не мог перестать улыбаться, хотя губа и горела после смачного удара.

– Нет, но спасибо. Не хотелось пачкать о них руки, – ухмыльнулся мужчина, разглядывая Джинджера словно под новым углом. – Идём, Дон Кихот, угощу тебя выпивкой.

Кивнув в сторону, он прошёл мимо Джинджера, изящно и соблазнительно покачивая бёдрами, задумчиво улыбаясь, как если бы был не посреди бара, а в элитном заведении. Впрочем, он не преминул походя пнуть одного из байкеров, что уже начал подниматься, по лицу, вырубив его окончательно. Фыркнув от этого жеста, вампир последовал за своим пока что незнакомым знакомым, который занял соседний стул за тем столиком, где до того стремительно напивался Мерт. Подозвав девушку, он заказал виски со льдом и кальян, а затем с улыбкой поглядел на юношу, уложив подбородок на перплетённые пальцы. Пальто его уже как-то неуловимо перекочевало на спинку стула, и теперь Джинджер мог разглядеть его покатые плечи, укрытые белоснежной рубашкой.

– Ну, чего молчишь? – наконец поинтересовался он, ехидно изогнув брови. – Как же зовут моего внезапного героя?

– Джинджер, – немного опешив, всё же представился вампир, глядя на блондина во все глаза. – А ты?..

– А я Элерион. Приятно познакомиться, – белозубо улыбнувшись, мужчина протянул ему ухоженную руку, а затем с чувством пожал. – Ого, крепкая хватка. Неудивительно, что ты их так легко отделал. Ну, относительно.

– Да и у тебя тоже ничего так. Редкое у тебя имя. Но красивое.

Ему самому только стукнуло восемнадцать, он был непозволительно юн, но именно благодаря этому его совершенно непростительное легкомыслие прощалось. То, что к нему, ещё можно сказать подростку, подсел такой стильный красавец, да ещё и похвалил, было сродни чуду, и Мерт не мог оторвать от него взгляда. Возможно, сказывался не выветрившийся алкоголь, а возможно дело было в совершенно неотвратимом, почти зверином обаянии его собеседника. Надо отдать ему должное, разговор он поддерживал просто замечательно, и вместе с тем у Джинджера в голове не оставалось ничего – пустая болтовня расслабляла и вместе с тем добавляла ему невероятной уверенности. И всё равно, когда Элерион подсел к нему ближе и вдруг уложил ладонь на колено, юный вампир вздрогнул, поднял на него удивлённый взгляд. Его новый знакомый улыбался очаровательно и вместе с тем отчего-то хитро. Взяв свой бокал с виски, он сделал несколько уверенных глотков, выхватил оттуда кубик льда и, потянувшись к Джинджеру, коснулся собственными холодными губами разбитой губы, прикрыв глаза. Вампир совершенно не знал, что делать в эти мгновения – мужчина был близко, почти непозволительно близко, притом снимал боль, но это вполне могло сойти и за поцелуй, а вместе с тем он источал совершенно головокружительный запах. От него не пахло алкоголем и потом, но вампир почти всей душой ощутил, как его окутывает лавандовый запах, головокружительный, густой, пьянящий. Решив, что надо брать быка за рога, он подался вперёд, смелее касаясь губ Элериона и понимая, что пропал. Поцелуй был долгим и холодным, но под конец губа Джинджера уже совершенно не болела, зато вот в голове был туман куда как более густой, чем может дать алкоголь.

– Идём ко мне, – оторвавшись от губ юноши и склонившись к его уху, прошептал светловолосый мужчина. – У меня дома выпивка получше есть.

– Идём, – глухо, хрипло выдохнул Мерт, на мгновение прикрыв глаза и жадно вдохнув полной грудью лавандовый запах.

Расплатившись за выпивку и нетронутый кальян, Элерион легко соскользнул на пол и накинул на плечи пальто, так непринуждённо, как будто каждый вечер ловил кого-то в баре и звал к себе домой. Может, так оно и было, но Джинджер чувствовал, что даже рад оказаться одним из многих. На улице светловолосый красавец закурил и взял вампира под руку, блаженно улыбаясь. Уже давно стемнело, и после шумного бара тишина города казалось настоящим благом, как и его лёгкая, осенняя прохлада, рассеянная во мгле между фонарей.

– Не боишься? – после недолгого молчания поинтересовался Элерион, глянув на вампира с лукавой усмешкой. – Может, я тебя собираюсь на органы распотрошить?

– Не боюсь. Ты многого обо мне не знаешь, красавец, – так нагло, как только мог, растянул губы в усмешке Мерт, любуясь своим новым знакомым. – Да и раз уж ты мне об этом сказал, вряд ли ты настоящий маньяк. И если даже, то теперь я буду готов к любой подставе.

– Умно, – согласно и несколько задумчиво кивнул мужчина, выпуская облачко дыма.

До самого дома Элериона они молчали, и Джинджера это мало волновало, в отличие от запаха его нечаянного любовника на ночь. Учуяв его там, в баре, теперь он не мог отделаться от ощущения, что чувствует его повсюду, и это даже не раздражало, но не давало расслабиться и придти в себя, одуматься. Если бы он знал правду, если бы мог увидеть истину, то не стал бы, наверное, даже разговаривать с этим удивительным созданием, так легко решившимся пригласить его к себе. Его рука лежала на руке Мерта легко, была почти невесомой, и вампир уже не сомневался в том, что этот мужчина не сможет ему ничем навредить, даже если очень сильно захочет.