Камаэль (СИ)

Без особого почтения к моей королевской персоне Аэлирн молча и с суровым видом развернул меня к стене, требовательно нажимая на поясницу. Боги милосердные, я был готов простить даже намотанные на кулак волосы. Россыпь кровавых поцелуев прошлась и по плечам, и по лопаткам, срывая с губ глухие стоны. Упоительнее всего было чувствовать его горячее дыхание и прикосновение шелковистой кожи. А пока я впивался пальцами и ногтями в стену, Аэлирн неторопливо приспустил мои брюки с бельём, проследил их путь прикосновениями кончиков пальцев. Поведя вслед за касаниями бёдрами, я не сдержал нетерпеливый глухой стон.

– Тс-с, – ласково, почти нежно протянул этот змей-искуситель над моим ухом. – Не трать энергию за зря, лучше помоги мне.

Пальцы его свободной руки огладили мои губы, чуть надавили и я, хоть и фырнкул, приоткрыл рот, позволяя мужу развлечься после такой долгой «разлуки» и «голодовки». Впрочем, просто так оставить его безнаказанным я не смог и, прикусив пальцы, не пуская изо рта, принялся щекотать кончиком языка подушечки пальцев, пока мужчина с тихим рычанием не надавил ими на уздечку. Едва не захлебнувшись обильно выделившейся слюной, я был вынужден отпустить пальцы Аэлирна, и вытерпеть его ехидное заявление: «Боги мои, да тут растягивать и растягивать теперь!» – в этом он был, конечно, прав, но вместе с тем терпеть эту процедуру слишком долго я не намеревался. С одной стороны я был благодарен мужу за подготовку, но с другой, как я уже говорил, терпению мне лишь предстояло научиться. И, безусловно, я понимал, что ему самому хотелось бы поскорее заняться делом, а не подготовкой меня к незапланированному вторжению в мою, хм… личную жизнь.

С неторопливостью истинного садиста, он наконец расстался с остатками своей одежды и пристроился к моей заднице. Возможно, он рассчитывал меня ещё немного помучить, поистязать, однако не на того напал. Стоило ему начать медленно проникать, как я подался назад бёдрами, зажёвывая собственные губы и крепко жмурясь. Низ живота свело от боли, колени дрогнули, а ногти заскрежетали по каменной стене. С тихим вздохом, Аэлирн, видимо, покачал головой, затем уложил ладони мне на поясницу, разгоняя приятное тепло, притупляя острую боль.

– Вот какой глупый котёнок, – тихо прыснул мужчина, принимаясь медленно, сильно двигаться, не отпуская мои волосы. – Знал бы я, что тебе так не терпится, не стал бы рассусоливать в машине.

– Заткнись. Просто заткнись, Аэлирн.

И хотя мужчина в самом деле заткнулся, тихое его хихиканье я всё равно слышал. Романтик, чтоб его. Боль постепенно сходила на нет, вспыхивая время от времени глухими отголосками от особенно резких движений моего мужчины. То резко дёргая меня за волосы и заставляя запрокинуть назад голову, то принимаясь оглаживать кожу, Аэлирн глухо и тихо постанывал, свободной рукой то и дело надавливая на поясницу, вынуждая прогнуться сильнее. Да, в жизни ты, может и король, но если уж муж решит отодрать у стены, то тут ничего не попишешь – изволь нагибаться сильнее и, давай, не «милый», а «мой господин». Собственно, даже имей я что-то против этого, вряд ли мой любвеобильный муж стал это слушать. Более того, зачем противиться любимому палачу, когда всё равно получаешь удовольствие? Сдирая ногти о стену, марая её собственной кровью, я мог лишь тихо подвывать от тупого, яркого удовольствия, от которого перед глазами расплывались тёмные круги, а ноги подкашивались, не в силах удержать моё дрожащее тело.

В какой-то миг всё прекратилось: и болезненно приятные движения мужа, и ощущение пальцев в волосах, – и мне даже показалось, что я в очередной раз встретил свою смерть. Ещё более глупую, чем первую. С трудом сглотнув, попытавшись перевести дыхание, я глухо застонал, медленно распрямляя пальцы, упираясь ладонями в окровавленную стену. А затем вновь ощутил руки на талии, почувствовал, как меня, поддерживая, поворачивают. Ноги не слушались, а в ушах словно гремели сотни барабанов. Ладони огладили ягодицы, затем бёдра. На краткое мгновение, мне показалось, что ноги оторвались от пола и уже ждал удара о землю. Прикосновение холодного камня к разгорячённой спине на пару мгновений вернуло меня к сознанию, и я разглядел мягкую улыбку мужа. Губы против моей воли тепло изогнулись в ответ, переборов дрожь и мою слабость. Приговаривая что-то утешительное и мягкое, он помог мне обхватить себя ногами за бёдра, а затем наградил одним из самых сладких и нежных поцелуев, что я когда-либо получал. Боги, из обезумевшего хищника, он в два мгновения превратился в самого нежного ангела, никак собравшегося утопить меня в своей бескрайней, порочной любви. Обвив плечи мужчины руками, глухо застонав в его губы, хранящие следы моей крови, я отозвался на поцелуй, закрыл глаза. На этот раз плоть его проникла в меня, не причинив боли, но вырвав из груди протяжный, глухой стон. После совершенно бешеного ритма, его плавные движения стали бальзамом на мои истерзанные душу и тело, точно прикосновение морских прохладных волн в жаркий, душный день. Одной рукой поддерживая меня под ягодицы, Аэлирн зарылся пальцами в мои волосы, оглаживая кожу головы, лаская и рассылая очередные мурашки по моему непослушному телу. Задыхаясь от нехватки воздуха, я всё равно не смел оторваться от любимых губ, впиваясь болящими пальцами в плечи мужа, подаваясь в силу своих возможностей ему навстречу. Блаженная нега растекалась по всему телу от низа живота, вместе с размеренными толчками мужчины, с его поцелуями. Разорвав поцелуй, жадно хватая ртом воздух и выдыхая со стонами, я откинулся на стену, понимая, что если силы выйдут из-под контроля – случится нечто. Но я держался из последних сил и слышал, что под головой что-то шелестит. Не будь я столь сосредоточен на том, чем в зале совета не занимаются, обязательно бы обругал мужа. Но нахал был слишком хорош – то наращивал темп, отчего я срывался на один протяжный, непрерывный стон, грозящий перерасти в крик, то наоборот двигался медленно, позволяя полностью прочувствовать его горячую, крепкую плоть внутри меня. А руки его меж тем, жили своей жизнью, подливая масла в итак открытое пламя, готовое спалить все вокруг. Он то принимался мять мои соски, выкручивая до острой боли и моего шипения, то с увлечением ласкал и без того перевозбужденный член, то поигрывал моими ягодицами, как если бы мне было мало восхитительных ощущений.

– Мой мальчик, – внезапно возле самого моего уха прошептал Павший, затем целуя оное, – я не дам тебя в обиду. Никому. Защищу тебя.

И эти неожиданные слова отозвались сладким томлением не в теле, но в истосковавшейся душе. Мужчина обнял меня столь крепко, прижимая к себе, что в груди не осталось воздуха. Лишь жгучее желание остаться рядом с ним, с тем, кто ещё, помнит «своего мальчика», глупого, слабого и беззащитного.

Развязка, пришедшая с очередным резким толчком, вырвала из груди пронзительный крик, на который я считал себя просто-напросто неспособным. Разморенный, дрожащий от жара удовольствия, я стерпел и резкие, сбитые движения Аэлирна, и то, как он излился в меня, вжимая в стену и кусая за плечо. Придерживая меня на руках, мужчина медленно отошёл к креслу и опустился в него, довольный точно дракон на горе золота. Подперев подбородок рукой, он окинул меня взглядом, улыбнулся:

– Ты даже не заплакал. Я горжусь тобой.

– Мало старался, – вяло огрызнулся я, опираясь на подлокотники. – Чтобы довести меня до слёз нужно больше, чем один незамысловатый трах, уничтоживший карту.

– Какие мы нежные, – обиделся мужчина, даже поджав губы в тонкую линию. – Помнится в том трактире…

– Вас было двое и вы порвали мне задницу.

Смотреть на его обиженную физиономию оказалось на удивление приятно, однако расстраивать мужа мне совершенно не хотелось, а потому, потянувшись, я коснулся его переносицы губами, огладил щёки кончиками пальцев, а затем улыбнулся.

– Эй, – скривившись от такого фривольного оклика, Аэлирн всё же поднял взгляд, – ещё немного, и я начну думать, что ты трахаешь меня только ради моих слёз. Ты доставил нам обоим удовольствие. Разве этого мало?