Полет к солнцу (СИ)

В прежние времена Альбус непременно бы спросил: «А если были?» Теперь такое препирательство показалось ему мелочным ребячеством. Слишком ясно: если и были — их, щенков, никто не станет слушать. Директор также сообщил им, что первое посещение состоится послезавтра: за ними рано утром должен был явиться специально уполномоченный сотрудник Министерства. Крауч, услыхав это, раздулся от важности — он явно думал, что фигура чиновника-сопровождающего придает ему веса.

Утром, когда предстояло отправиться в Министерство, Альбуса снова ждал сюрприз: забирать их с Осборном из Хогвартса явился ни кто иной, как Леонард Спенсер-Мун. За то время, пока они не виделись, его манеры стали гораздо солиднее, но глаза по временам все так же вспыхивали озорством и насмешкой. Он, встретившись с подопечными в кабинете директора, с искренней улыбкой пожал руку Альбусу, слегка иронично поздоровался с Краучем, и затем все время, пока вел парней по коридорам, хранил молчание — хотя, казалось, его так и тянуло заговорить. Когда они вышли за ворота школы и зашагали к антиаппарационному барьеру, Спенсер-Мун немного прибавил шагу, и Альбус догадался сделать то же самое. Лишь тогда Леонард обратил к нему круглое лицо, ставшее на миг серьезным и печальным.

— Хочу сказать об утрате, которая постигла нас обоих… Я был ужасно потрясен, но мое горе не идет в сравнение с вашим, конечно.

— Не будем об этом, сэр, — сразу отрезал Альбус. Леонард согласно кивнул.

— Мы с Лорой помолвлены, — мягко продолжил он. — Свадьба через год. Был бы рад вас видеть.

— А я был бы рад прийти, — вздохнул Альбус, и на пару минут они снова замолчали. Крауч отчаянно норовил поспеть за ними, возможно, надеясь что-нибудь подслушать.

— Вы теперь работаете в Визенгамоте?

— Да. Я секретарь. В основном веду протокол заседаний и слежу за архивом, но мне выдают и другие поручения, — Леонард невесело усмехнулся. — Не скажу, однако, что неприятные. Я так и думал, что лучше вас никого не найти.

Оба покосились через плечо.

— А вообще вам нравится? — спросил Альбус аккуратно. — Нравится работать именно там?

Спенсер-Мун развел руками.

— Я не сказал бы, что это хороший старт. Секретари редко становятся судьями. Однако… Все возможно. Многому приходится учиться, конечно. Вот, — он рассеянно взъерошил волосы, — вот, к примеру, начальство… Знаете ли вы, какой к нему нужен подход?

Альбус остановился. Никогда и ни к кому почти в жизни подхода он не искал, а между тем было очевидно, что если ему придется работать с разными людьми, то и обращаться с ними должно по-разному. Он заинтересованно кивнул, и Спенсер-Мун вдохновенно продолжил:

— Прежде всего нужно понять, что за человек перед тобой. Узнать о нем все, понять ход его мыслей, понять, как он сморит на мир. Неплохо бы еще какие-то знакомства свести — так, чтобы связи были. А когда узнал — по обстоятельствам. Кому-то придется льстить, перед кем-то изображать оловянного солдатика, пред кем-то и напор обнаружить.

«Таблицу бы составить, перед кем и как», — подумал Альбус озадаченно. Леонард объяснял:

— А на первых порах, конечно, нужно, чтобы у окружающих сложилось о тебе хорошее мнение. Тут главное — не переусердствовать. Идеалы и гении раздражают, но и полные посредственности — тоже. А уж о совести придется забыть, это для нас роскошь, — он дернул плечами. Альбус аккуратно указал подбородком на Круча, вытянувшегося в струнку.

— Сейчас аппарируем, — заверил Леонард Осборна и вместе со спутниками возобновил путь. — Справедливости ради, мне приходится легче, чем другим. Старик Бальфорт мне покровительствует… Вы не встречались с ним, когда ездили на конференцию? Он в то время тоже был, кажется, в Каире…

— Имел честь с ним говорить, — улыбнулся Альбус: Бальфорт сумел за одну встречу вызвать у него расположение.

— Надеюсь, воспользовались шансом? Он любит таких, как мы с вами, и помогает охотно.

…В Министерство Леонард, Альбус и Осборн попали через вход для посетителей: как пояснил Спенсер-Мун, вход для работников «слишком грязен». Прежде юноша уже видел колдографии коридоров Министерства и знаменитого атриума в газете, но снимки не могли, конечно, в полной мере передать особенной атмосферы этого места. Темно-зеленые своды отражались на гладкой поверхности мраморного пола, и любой шаг отдавался странным звуком — а шагов звучало тысячи каждую минуту. Статуи фонтана были величественны, но угнетали торжественностью. Этому месту мучительно не хватало простоты и гармонии; ощущалась напряженная суета, но дыхание не замирало. «Разве не здесь решается судьба магического сообщества Британии? — Альбус оглядывался, замечая все новых чиновников — то в новеньких, то в поношенных мантиях; все они спешили куда-то, но казалось, будто каждый из них занят мелкой и, в сущности, совершенно бесполезной работой. — Видимо, не здесь… А где тогда? Что делают они все, если не принимают законы, указы, не думают, как лучше наладить отношения с другими странами… Чем они все заняты? Такое чувство, что здесь собралась половина взрослых волшебников, но что делают они все?» Юноша тряхнул головой. Ну что ж, если здесь не чувствовалось власти, если все эти людишки были бесполезными червяками, это лишь сильно облегчало ему задачу. Когда появится человек, готовый делать что-то серьезное и существенное, общество не сможет его не принять.

Наконец после долгих переходов и езды на ужасной подъемной машине, позаимствованной явно у магглов, Леонард распахнул какие-то двустворчатые двери и приглашающе махнул рукой. Альбус шагнул через порог и увидел огромный зал, скамейки в котором спускались амфитеатром, и на дне его, перед несколькими рядами, перед которыми стояло нечто вроде пюпитров — высокое, даже на вид жесткое кресло, с подлокотников которого свисали цепи. «Это для подсудимого, — догадался Альбус. — Здесь сидел отец, когда его…» По коже пробежали мурашки, и в голову полезла откровенная чепуха: почему-то представился Лэм, который резко сбежал бы по ступенькам — возможно, несколько раз по пути навернувшись, — забрался бы в кресло и болтал ногами, а если цепи охватили бы его запястья, в шутку гремел бы ими, воображая, что это музыка… Видение было настолько ярким, что Альбус едва смог пересилить себя и сделать еще шаг вперед. Спенсер-Мун тем временем почти добежал до своего места и оглянулся:

— Дамблдор, да что же вы? Идите вон туда, видите, где сидит ваш спутник! Сейчас придут судьи, и начнется заседание.

========== Глава 58. Позор семьи ==========

Альбус, положив подбородок на скрещенные руки, наблюдал, как судьи рассаживаются по местам. Минуло уже два месяца с тех пор, как он и Осборн Крауч первый раз присутствовали на заседании Визенгамота. Надо сказать, наблюдать за поединком защитника и обвинителя оказалось довольно любопытно, а подсудимые жалости не вызывали: один раз привели какого-то лысого очкарика с рыбьим лицом, похожего на Колдфиша: он наложил Империо на соседа-маггла, чтобы тот написал в его пользу завещание; в другой в кресле с цепями оказался краснолицый здоровяк, промышлявший грабежом. Первому дали пожизненный срок, второму — три года в Азкабане. Альбус потом долго думал на досуге: он вовсе не был уверен, что первый из преступников был опаснее второго, да и сама логика выделения Непростительных заклятий казалась ему в высшей степени странной. Можно было тысячью других способов убить человека, причинить ему невыносимую боль или заставить подчиниться — почему же, допустим, за убийство ножом могут дать лет десять, а безболезненная Авада карается пожизненным заключением?

— Это Темная магия, — без колебаний ответил ему Элфиас, когда Альбус на посиделках с друзьями предложил обсудить Непростительные. — Темнейшая магия.

— Неверно, — тут же встрял Гораций. — Темнейшая магия — это, к примеру, крестражи…

— Что? — в один голос спросили девочки.

— Такие штуки, делающие бессмертным, — небрежно пояснил Альбус. — Человек убийством разрывает душу и специальным заклинанием вкладывает ее куски в разные предметы. Механизм разрыва, правда, мне не очень понятен…