Портреты Пером (СИ)

Где-то на дне сознания Джим с удивлением и некоторой долей да что такое? смущения нащупал желание обнять Арсеня в ответ. Более того, если покопаться внимательнее, там ещё и желание ткнуться носом в его подбородок, щетинистый, колючий, присутствовало. Сочтя оба желания жуткой ересью, последователь принялся осторожно выбираться из пледового кокона.

Дело сложное – с боков обхватывают немаленькие руки, ноги болтаются где-то в невесомости над полом, собственные руки безнадёжно запутались в складках пледа. На третьей по счёту попытке «незаметно» выскользнуть из кольца рук сверху раздалось участливое и хриплое спросонья:

– А если пощекотать – сам выпущу…

– Врёшь ведь, – голос Джима тоже мало напоминал райские трели. Нечто среднее между карканьем и хрипением. – Щекотал раз, ты не боишься.

Последователь замер. Раз уж его пообещали и так выпустить, тратить силы на выползание ему показалось нерациональным. Арсень, подумав, предложил:

– А ты всё-таки пощекочи.

Стоило Джиму, с трудом выпутавшему руки из пледа, пробежаться задеревеневшими пальцами под футболкой подпольщика, как тот тут же раскрыл объятья.

– Вот. Обещал же.

Промычав в ответ что-то невразумительное, Джим сел. Арсень, убедившись, что больше спать последователь не собирается, с намёком потянул на себя край пледа, и, получив желаемое, закутался в него с донельзя довольной миной.

Без пледа было куда прохладнее. А после взгляда на широкую ухмылку Арсеня, всем своим видом демонстрировавшего комфорт и удовольствие, Джиму оставалось только вздохнуть.

Спать хотелось, но и дела не ждали.

– Ты к себе? – Арсень проводил глазами вставшего дока. Тот отрицательно покачал головой.

– Нет, Арсень. У меня пара минут на душ, а потом я займусь записями Джона. Слишком мало времени.

– А, всего-то… – подпольщик широко зевнул и приглашающе распахнул полу пледа, – давай обратно. Я тебе переписал, – пояснил на недоумевающий взгляд последователя, – коряво, но разберёшься. Давай, не лишай меня грелки.

– Пере… писал? – уточнил Джим. Он никогда не подозревал, что подобная заботливость в характере Арсеня.

Арсень лениво, почти незаметно кивнул и приглашающе мотнул кистью.

– Угу. Не стой столбом, док, мёрзну же. – Он слегка приоткрыл глаза и добавил ехидно, – простыну.

– Тебе так понравилась чайная диета?– насмешливо уточнил Джим, забираясь на кровать.

Арсень только досадливо поморщился.

Нырять под плед последователь не спешил. Сел поудобнее, окинул всё ещё не запахнувшего в плед подпольщика взглядом. Вчера Файрвуд, конечно, был не в самом боеспособном состоянии, но сейчас-то…

– Арсень…

– Ммм?

Рука Джима забралась под плед и ласково погладила пах подпольщика.

– Ты очень хочешь спать?

Судя по понимающей ухмылке, спать он хотел не очень.

Не опоздать к завтраку получилось с трудом, несмотря на то, что у них был добрый час на удовлетворение всех низменных потребностей. И даже сейчас, степенно потягивая горячий чай – на кофе ему установили почти что мораторий – Джим не совсем понимал, как ему хватило выдержки оторваться от Арсеня.

Ещё и целоваться было нельзя – губы подпольщика не до конца зажили после визита Кукловода.

А как хотелось…

Зато всё остальное было в его полном распоряжении: шея, плечи, грудь… и самый потрясающий член на свете.

Джим сыто улыбнулся. Часа, конечно, ему было мало, но в его распоряжении имелось очень прозрачное приглашение на вечер. Поработают с дневниками, разберут архетипические составляющие личности Джона. Это недолго, учитывая то, что переписанные Арсенем листы сейчас аккуратной стопкой покоились в его медицинской сумке. Их можно просматривать в свободное время, а свободное время выкроить из работы в лаборатории. Всё равно в лекарствах недостатка нет.

Дженни поставила перед ним небольшое блюдце печенья. Джим, очнувшись от мыслей, с удивлением понял, что людей на кухне осталось совсем мало: Маргарет, Джим-подпольщик и ещё двое… их док не помнил.

Хотя, Джим пришёл поздно, когда уже многие позавтракали. Всегда приходил перед всеми – так спокойнее, и с Дженни поговорить можно, а сегодня пришёл почти под конец. Судя по реакции хозяйки кухни, та даже обеспокоилась его отсутствием.

Девушка села рядом – она была удивительно довольная. Осторожно наклонилась к его уху и прошептала:

– Джим, что-то хорошее случилось?

Файрвуд непонимающе поднял брови. Дженни, кажется, слегка смутилась, но продолжила:

– Ты очень радостный сегодня. – Так же тихо на ухо. Подпольщики, из незнакомых, смотрели на эту картину с явным неодобрением.

Радостный?

Последователь задумался. У него в сумке дневники. Утро началось так замечательно, что лучше и не придумаешь. А уж осознание того, что Арсень переписал записи мальчика для него…

Ну да, наверное, радостный. Дневники, Арсень, Арсень и дневники. Идеально.

Дженни словно получила желаемый ответ – кивнула и отстранилась. Она как будто расцвела ещё сильнее, но больше ни о чём не спрашивала. Джим поблагодарил девушку за завтрак, поднялся, снял со стула ремень своей сумки.

Тоже ведь Арсень шил, – пронеслось в голове.

Да что я о нём постоянно думаю?

Дженни вернулась к мойке и теперь стояла, уютно позвякивая моющейся посудой.

Маргарет пила чай, опёршись о тумбочку рядом с Дженни.

Подпольщики как-то незаметно слиняли, только Джим воровато шуршал в холодильнике. Дженни запретила ему готовить, не согласовав с ней меню, поэтому тот страдал и сублимировал.

Нравится он мне, – с неожиданным удивлением осознал Файрвуд. Он так и стоял, придерживая ремень висящей через плечо сумки и заторможено пялился на роющегося в холодильнике подпольщика. – Нравится. Сильно.

Нужно было брать себя в руки, а то Маргарет уже смотрела на него как-то странно. Неопределённо махнув ей рукой, Джим вышел из кухни и направился на обход. Вчерашнему оперированному точно нужна была его помощь.

Да и нужно уже было как-то отвлечься, мысли причудливо скакали от Арсеня и отношения к нему к Арсеню и утреннему сексу. А нужно было думать о дневниках.

Мокрый мытый Арсений вышел из ванной в обнимку с тазом. В тазу покоилась стираная простыня, наволочка и до кучи плед – в этот раз и ему досталось. А вот как перепало наволочке, он так и не понял, но… Вопросы вопросами, а стирка нужна.

И это уже который раз наши с доком «провода» обходятся мне во внеплановую стирку, а? Третий? Пятый?

Зато Дженни хвалила, ставила в пример подпольщикам – вот, мол, Арсень не только не забывает постельное менять, да ещё и стирается сам, и вообще весь такой молодец. «Молодец» про себя клятвенно говорил, что в следующий раз утащит Джима сразу в ванную… и забывал.

Поднявшись на второй этаж, где в коридоре были протянуты верёвки для сушки белья, он кое-как нашёл свободное пространство между майками, футболками, штанами и полотенцами и принялся за развешивание тяжеленного мокрого пледа. За этим занятием его и застала Дженни.

– Нужно вешать не вдоль, а… в ширину, – подобрала она слово после секундной заминки, руками показывая, как именно. – Так площадь просушки больше.

– Домашняя геометрия, – покивал подпольщик уважительно, перевешивая плед как надо.

– А тебя почему на завтраке не было? – тоном начинающего инквизитора поинтересовалась девушка, помогая с устройством покрывала.

– Да я… проспал. Не хочу. То есть… решил позже.

Ой хреново вру… Попал.

Он кинул осторожный взгляд на хозяюшку, пытаясь срочно сообразить, как выкрутиться – за пропущенный завтрак и вообще нарушение режима питания Дженни способна была вынести мозг не хуже Джима.

Вот и сейчас – упёрла кулачки в бока, слегка нахмурившись.

– Ты что-то недоговариваешь. Опять небось Подполье?

– Угадала, – выдохнул Арсений почти что с облегчением. – Фракционные дела.

Она только покачала головой, но, кажется, успокоилась.

– Я отнесу таз, – сказала, когда подпольщик покончил с развешиванием своих постирушек. – Всё равно в ванную.