Снохождение (СИ)

— О, прошу прощения, я не мог знать таких тонких моментов. Думаю, любая комната наверху подойдёт. Пусть сиятельная решает — это её дом. Кроме того, насколько мне известно, в Марне полно отличных лавок с зельями, препаратами…

Сначала Миланэ было удивилась невежеству льва, но потом вмиг поняла-догадалась, сколь по-иному рассуждают светские души; он вряд ли может знать, что любая Ашаи, отдающая служение такому роду, как род сенатора Тансарра, не может полностью полагаться на чужие препараты.

— Если преподобную всё устраивает, то хотелось бы уточнить некоторые детали, — пригласил он сесть в прихожей за маленький круглый столик без скатерти, совершенно неуместный. Такое впечатление, что прежние хозяева хотели его вынести прочь, да и забыли у входа.

— Я слушаю льва, — приняла Миланэ приглашение.

Он вынул тетрадь в матерчатом переплёте и графис. Миланэ отметила это, посмотрела на него, чуть сощурившись — желала встретиться взглядом. Да, так есть: красуется перед нею, хочет показаться небедным и внимательным, ведь такую тетрадь для записей может позволить себе далеко не всякий.

— Нужен ли превосходной управляющий домом?

— Нет. Тут, собственно, нечем управлять, — осмотрелась вокруг.

Он хмыкнул.

— Нужна ли прислуга и в каком количестве?

Миланэ призадумалась, лев решил подсказать:

— Горничная? Повариха? Нянька?

При последнем слове Миланэ встрепенулась и молвила:

— У меня ещё нет детей, сир, — и внутренне отругала себя за смешную поспешность.

— Значит, горничные с управляющей? Я могу подобрать самых лучших и послушных львиц.

— Горничная.

— В каком количестве?

— Одна. Здесь не очень большой дом.

Лев немного помолчал, почесав за ухом.

— Превосходный выбор, — просиял улыбкой. — Ещё такой вопрос: имеет ли преподобная что-то против служительниц-дхаарок?

Это застало врасплох — она никогда в жизни не думала о подобном. К дхаарам — чужакам, всем не-Сунгам, которым разрешено жить и работать в Империи Сунгов — она всегда относилась с той же природной любезностью, что и к любому Сунгу. Миланэ ни разу не позволила себе унизить или оскорбить любую дхаарку, любого дхаара, хотя могла без малейших последствий сделать это. Даже ударить. Даже убить. А Миланэ знавала многих Ашаи, которые не упускали возможность поиздеваться над ними.

— Чтобы сиятельная смогла принять определённое решение, позволю себе сказать, что у дхаарок есть некоторые положительные стороны: они крайне послушны, не требуют чрезмерной оплаты, чрезвычайно трудолюбивы. И безропотно переносят телесные наказания, — сказал со смехом служащий.

Миланэ может мгновенно взъяриться. Об этом никогда не скажешь, зная её характер; вспышки гнева у неё очень редки, да и среди Ашаи несдержанность в эмоциях считается дурным тоном. Тем не менее, в этих редких случаях Миланэ, обычно невероятно хорошо держащая себя в руках, ничего не может с собой поделать; непроизвольно совершался какой-то резкий, срывистый жест, глаза вспыхивали злобнейшим пламенем, уши прижимались, а кончик хвоста вздёргивался ввысь. Казалось, она вся возьмется огнём; но гнев быстро растворялся, словно приливная волна на песке. Иногда ей приходилось чувствовать известные неловкость и вину за такие редчайшие вспышки.

Ладонь ударила по столику так, что аж жалобно забренчал толстенький подсвечник на столике. Лик её остался совершенно непроницаем, словно ничего не случилось. «Если лев желает побеседовать о телесных наказаниях, то стоит поехать на Восток, в любой из двух Доминатов, и начать дискуссию с любым тамошним воином, который наверняка не является профаном в таком неделикатном деле», — так хотелось ей сказать.

Но она сдержалась, потому просто промолчала.

— Прошу прощения, если я сказал нечто бесцеремонное. Я не хотел причинить никакой обиды. Я понимаю, что был фамильярен в этом смехе. Ещё раз прошу простить, — не на шутку испугался он.

«Ничего ты не понял, дурак», — подумалось ей.

— Извинения приняты.

— Итак, к чему мы пришли? Дхаары тоже подходят или только наши?

«С одной стороны, я теперь Ашаи для рода сенатора, потому следует быть избирательной в таких вопросах. С другой — в конце концов, это мой дом».

— Это может быть и Сунга, и дхаарка. Без разницы. Но сперва я должна посмотреть на претендентку.

— Разумеется, разумеется. Прислуга может жить здесь?

Чуть подумав, Миланэ ответила:

— Да.

— Хорошо. Думаю, всё… Мы немедленно известим высочайшего сира Тансарра о том, что сиятельная Ашаи его рода ознакомилась со своим домом в Марне. Надеюсь, он будет доволен. Красивого дня.

— Пусть твой путь будет угоден Ваалу, — по-старинному дала ему напутствие Миланэ.

— Большое спасибо.

Тяжелая дверь закрылась, и Миланэ осталась одна в собственном доме.

Загадочным образом Тансарр как-то узнал, что она сегодня утром прибыла в Марну; как только Миланэ сошла с дилижанса, её встретили. В целом, она планировала остановиться в Доме Сестёр (снова просить Хильзе было неудобно), а там уж навестить патрона, но получилось совершенно по-другому, и теперь дочь Сидны стояла посреди прихожей личного, дарёного марнского дома.

Это приятно удивило её. Только Миланэ полагала, что это произойдёт после Приятия, когда она станет полноценной сестрой. Но к нему осталось всего ничего — десять дней.

С другой стороны, иного ждать не приходилось. Обязательства, которые возникают вследствие приятия патроната, нигде не прописаны, и держатся лишь на давних обычаях. Но эти обязательства, как правило, прочнее любых законов и формальных правил, поскольку им раза в два больше лет, чем самой Империи. Во-первых, патрон должен материально помогать, а также решить вопрос с жильём, если такой возникнет. Из этого следует, что патронат по карману только состоятельным особам. Во-вторых, он должен внимательно относиться ко всякому обращению Ашаи о помощи либо протекции. В-третьих, ему нельзя негативно отзываться о своей подопечной, ни в семье, ни в частных беседах, ни в обществе. Если Ашаи разонравилась или вызывает недовольство своим поведением, то можно просто разорвать узы патроната.

В то же время сестра-Ашаи может без приглашения приходить домой к патрону; она также вхожа в то учреждение, где работает патрон, вхожа в его владения. Как правило, именно она организует или ведёт различные церемонии патрона и его рода; стампует его документы и сделки, принимает на хранение различные ценности; возжигает пламя Ваала в его доме; иногда сопровождает патрона и членов его рода; использует для блага патрона и рода любые личные навыки — от фармации до тайнописи; использует свою возможность обращаться в Палату дел Ашаи-Китрах и охранения веры ради интересов патрона. Но сестра-Ашаи не должна полностью отдавать всё своё время патрону, а он не вправе этого требовать.

«Потому каждая сестра, что имеет патрона, должна соблюдать равновесие между исполнением долга перед патроном и служению Сунгам», — наизусть помнила Миланэ цитату из Кодекса.

Патрон также имеет определённые негласные права. Помимо просьб о проведении обрядов, использовании даров духа, талантов и умений, патрон лично может вместе с Ашаи ходить в те места, где ему самому вход или запрещён, или крайне ограничен; это касается как светских заведений, так и заведений сестринства. Он может называть её «моя» либо «наша», например: «Моя Ваалу-Миланэ-Белсарра», как публично, так и в личных беседах. Также притязать на определённые безвозмездные услуги могут ближайшие члены рода патрона, как то: супруга; дети; мать и отец патрона; братья и сёстры патрона.

«Ваал мой, Тансарр даёт мне взаймы столько доверия…»

Было непривычно, она не знала, за что браться. Ещё бы, всякий, кто в первых раз получает свой, собственный дом, то немножко теряется. Хотя ей не дали ещё в руки право собственности (патрон решил подстраховаться до Приятия — решила Миланэ), и она много лет жила в доме Сиднамая, за которой была в полном ответе на пару с Арасси, тем не менее, Миланэ полностью прочувствовала, что дом — её. Теперь она — хозяйка.