Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

По словам Жозуэ де Кастро, «наряду с расовой диск­риминацией Германия установила продовольственную дискриминацию, разделив население Европы на катего­рии хорошо питающихся, плохо питающихся, голодаю­щих и умирающих от голода. Немцы были фактически единственной группой людей, относившейся к категории хорошо питающихся; благополучие всех остальных наро­дов было принесено в жертву ради хорошего питания господствующей расы». В 1940 году глава Трудового фронта Германии Роберт Лей заявил: «Низшая раса нуж­дается в меньшем пространстве, меньшем количестве одежды и в меньшем количестве продовольствия, чем германская раса».

Исследователь голода в Норвегии во время немецко- фашистской оккупации Эльза Маргрете Руд писала: «Они напали на нас, как саранча, пожирая все на своем пути... С рынка постепенно исчезал один продукт за другим: снача­ла яйца, затем мясо, кофе, сливки, масло, молоко, шоко­лад, чай, рыбные консервы, фрукты и овощи и, наконец, сыр и свежая рыба — все ушло в немецкую глотку».

В первую же неделю после оккупации немецкие захват­чики вывезли из Голландии 90% запасов масла. В течение первых двух лет войны Голландия потеряла четверть пого­ловья скота, количество свиней сократилось с 1,8 милли­она до 490 тысяч, а домашней птицы — с 33 миллионов до 3 миллионов. В Дании немецкими оккупантами было кон­фисковано мяса, масла, яиц на 10 миллионов долларов.

Следствием разграбления сельского хозяйства оккупи­рованных стран Европы стал массовый голод в этих стра­нах. Вскоре после вторжения немцев в Польшу дневной паек в этой стране снизился до 700—800 калорий. По сви­детельству автора доклада М. Бабичка, поляки дошли до того, что «ели собак, кошек и крыс и варили похлебку из кожи павших животных и древесной коры». Следствием хронического голодания стали различные болезни, пора­зившие миллионы поляков. Распространились заболева­ния щитовидной железы. К концу войны рахит в более и менее острой форме наблюдался у 70% всех мальчиков и 58% девочек. По окончании войны 80% польских детей бо­лели туберкулезом в скрытой форме, а 15 тысяч детей были больны туберкулезом в открытой форме.

К концу войны голод в Голландии принял катастрофи­ческие размеры. В 1944—1945 годах дневной рацион пи­тания сократился до 800 калорий. Общее потребление белков составляло от 10 до 15 граммов в день, а дневное потребление жиров — до 2,5 грамма. В результате уро­вень смертности, поднявшийся в первый год войны до 9 человек на тысячу жителей, во второй год — до 17, еще более возрос. По свидетельству Макса Норда, автора кни­ги «Амстердам во время голодной зимы», народу умирало столько, что «не хватало дерева для гробов, и покойников складывали длинными рядами в церквах». То же твори­лось и на оккупированной советской земле.

Объясняя проводимую ими политику геноцида, окку­панты ссылались на необходимость обеспечить продово­льствием население Германии. Инспектор по вооружению на Украине писал в официальном документе 2 декабря 1941 года: «Изъятие из Украины сельскохозяйственных излишков в целях снабжения рейха... мыслимо при усло­вии, если внутреннее потребление на Украине будет дове­дено до минимума. Это будет достигнуто следующими мерами: 1) Уничтожением лишних едоков (евреев, насе­ления крупных украинских городов, которые, как Киев, во­обще не получают никакого продовольствия). 2) Путем предельного сокращения продовольственной нормы украинцев — жителей городов. 3) Уменьшением продово­льственного потребления крестьянского населения».

Как и повсюду в оккупированной гитлеровцами Европе, значительная часть населения Прибалтики была посажена на полуголодный паек. С конца 1941 года здесь была вве­дена карточная система. В «Истории Эстонской ССР» го­ворилось: «По своей калорийности паек, выдаваемый по карточкам, лишь на одну треть удовлетворял нормальную потребность человека в пище. В конце 1942 года и без того более чем скудные нормы выдачи продуктов питания были еще более снижены. Теперь рабочему полагалось на день 243 грамма хлеба, 19 граммов жиров, 5 граммов са­хара и 100 граммов соленой рыбы. Но и эти нормы снаб­жения часто нарушались. Некоторые из продуктов пита­ния, указанных в продовольственных карточках, местное население не получало неделями. В это же время служа­щие немецкой национальности получали в Эстонии по 6 кг хлеба, по 800 граммов мяса, по 180 граммов жиров в не­делю. А если в их семьях имелись дети, то, помимо основ­ного пайка, им выдавали еще яйца, молоко, масло, муку, шоколад, мармелад и т. д.».

Местное же население всех прибалтийских республик не обеспечивалось продуктами даже по скудным нормам продовольственных карточек. В «Истории Латвийской ССР» говорилось: «Мясо, жиры и сахар заменялись «эрза­цами», а то и совсем не выдавались. На рынках продажа сельскохозяйственных продуктов была запрещена. Кре­стьяне сбывали продукты нелегально по высоким спекуля­тивным ценам».

Между тем труд рабочих оплачивался так низко, что по­лучаемой ими заработной платы не хватало даже на то, чтобы выкупить скудный продовольственный паек семьи. По подсчетам Е. Греска, в 1942 году среднемесячная но­минальная заработная плата рабочих-мужчин в Литве со­ставляла 82 рейхсмарки, рабочих-женщин — 54 рейх­смарки, а в среднем всех рабочих — 73 рейхсмарки. В крупнейших отраслях промышленности Литвы — в пище­вой и текстильно-трикотажной, — в которых была занята почти половина всех промышленных рабочих, среднеме­сячная зарплата рабочих в том же году составляла около 50 рейхсмарок. Реальная заработная плата рабочих и мелких служащих была еще меньшей. Главными причина­ми явились низкая номинальная заработная плата, разные налоги и платежи, а главное, то обстоятельство, что тру­дящиеся по официально установленным ценам могли приобрести только незначительную часть необходимых для жизни продуктов питания и промышленных товаров народного потребления. Для удовлетворения самых на­сущных потребностей в годы оккупации требовалось из­расходовать в среднем около 400 рейхсмарок в месяц».

Е. Греска писал: «Установленные по карточкам нормы продовольственных продуктов были очень низки. Однако городские трудящиеся почти никогда и этих норм полно­стью не получали. Из нормируемых продуктов питания на­селение могло получить около 1 /2—1/3 необходимого для жизни и поддержания трудоспособности количества кало­рий. К тому же выделявшиеся местному населению пред­меты потребления, особенно продукты питания, были низ­кого качества». «Ненормируемыми продуктами, — отме­чал Е. Греска, — рыбой, овощами, фруктами и др. — покрыть недостающее количество калорий было также не­возможно, поскольку, во-первых, этих продуктов в прода­же по официальным ценами было очень мало, а во-вто­рых, их цены на черном рынке для трудящихся были недо­ступными».

Как отмечалось в «Истории Эстонской ССР», «затраты средней эстонской семьи на выкуп продуктов по карточ­кам, на баню и прочие необходимые расходы составляли в месяц 120,8 оккупационной марки, а средний месячный заработок главы семьи равнялся всего 32,5 марки». Поло­жение горожан ухудшилось также из-за резкого увеличе­ния квартплаты. Специальным распоряжением от 11 сен­тября 1941 года оккупационные власти отменили установ­ленный Советским правительством в 1940 году порядок внесения квартплаты и ее увеличили на 200% по сравне­нию с 1940 годом.

Резко ухудшилось и обеспечение рядовых жителей Прибалтики непродовольственными продуктами. Как от­мечал Е. Греска, «приобрести промышленные товары, особенно ценные (как костюм, пальто, кожаная обувь и т.д.), трудящиеся республики (Литовской) практически не имели возможности, так как таких товаров в продаже было очень мало, а главное, для их покупки требовалось иметь большое количество так называемых «пунктов» (т.е. свое­образное разрешение на покупку определенных товаров) или ордера, которых они почти совсем не получали».

«Купить в магазине одежду или обувь было практически невозможно, — отмечалось в «Истории Эстонской ССР». — Чтобы приобрести что-либо, надо было не только иметь деньги, но и предъявить выдаваемые оккупантами талоны с «пунктами». Для получения брюк, например, надо было выложить 28 «пунктов». А выдано было в 1942 году на каждого гражданина в среднем всего лишь по 3 «пункта», что давало право на приобретение одного носо­вого платка. Из обуви продавались только башмаки с де­ревянной подошвой... В 1943 году по всей Эстонии насе­лению было продано всего 146 сковородок, 27 тазов, 947 ведер, 398 кухонных ножей, несколько других кухонных предметов домашнего обихода и один будильник. Чтобы приобрести такую вещь, покупателю надо было предста­вить заявку, изложенную на полученном за плату специа­льном бланке, закупочную книжку и справку из полиции на право проживания в данной местности».