Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Наконец, после многих дней мытарств, заключенные прибыли в район концентрационных лагерей у предгорьев Пиринеев. Эти лагеря и без того уже были заполнены до отказа, так как во Франции десятки тысяч людей были к этому времени арестованы по подозрению в принадлеж­ности к «пятой колонне».

Уже в сентябре 1939 года все немецкие подданные, проживавшие во Франции, были интернированы. Сначала это касалось только мужчин, а затем — женщин и детей; в общей сложности интернированных набралось около пяти тысяч человек. Более сложную проблему представляли собой те 30 тысяч политзаключенных из Германии и Авст­рии, которые поселились во Франции. В своем большин­стве эти люди желали принять посильное участие в борь­бе против национал-социализма. Такой возможности им не предоставили. На всякий случай их решили интерниро­вать... Вместе с эмигрантами из Германии, большей ча­стью евреями, лишили свободы значительное количество и коммунистов, никогда не бывших немецкими подданны­ми; их отправили в лагерь «Ле Верне». В один из подобных лагерей бросили видного антифашиста Лиона Фейхтван­гера. Свои злоключения он описал в книге воспоминаний «Черт во Франции».

Даже в странах, не подвергшихся вторжению герман­ских войск, царили панические настроения. Естественные в условиях войны повышенные меры по охране безопас­ности страны после начала гитлеровского блицкрига сме­нились массовой шпиономанией. Если осенью 1939 года в Англии были интернированы 600 «ненадежных» иностран­цев, то в мае 1940 года уже около 3 тысяч человек (кото­рые осенью 1939 года еще не считались «подозрительны­ми»), а в июне — свыше 50 тысяч человек (практически все иностранцы). Многих из них затем вывезли в лагеря в

Канаду. Часть судов, которые перевозили людей через океан, были потоплены немцами.

Хотя массовые депортации 1941 года в Прибалтике были осуждены еще при Советской власти, никто и никог­да не осудил огульные аресты и расправы над людьми 1939—1940 годов в Великобритании, Франции, Бельгии и Голландии. Никто не требовал и компенсации за тогдаш­ние репрессии.

Позже аналогичные события разыгрались и в США. В США, вступивших в войну через полтора года после опи­сываемых событий, повторилась ситуация, порожденная таким же разгулом массовых панических подозрений, ко­торый царил в Западной Европе в мае-июне 1940 года. Хотя в течение 72 часов после нападения Японии на Перл- Харбор ФБР арестовало 3846 граждан стран фашистского блока (в том числе 733 из Японии) и были приняты меры для поиска штатных агентов врага на территории США и его союзников, в стране началась истерическая кампания с требованием немедленного ареста всех граждан япон­ского происхождения (самоназвание — нисэи).

Многие утверждали, что нисэи стреляли по американ­ским солдатам, воздвигали баррикады на дорогах, выру­бали сахарный тростник на плантациях таким образом, чтобы получались гигантские стрелы, указывающие на­правление на военные объекты. Говорили, будто эти люди каждую ночь либо подают световые сигналы японским подводным лодкам, либо держат с ними связь при помо­щи тайных раций; будто они размещают цветочные клум­бы, грядки помидоров или кормушки с сеном для скота та­ким образом, чтобы условно указывать расположение аэродромов и авиационных заводов; будто они отравляют овощи и фрукты, продаваемые американским домохозяй­кам. Ни одно из этих утверждений не подтвердилось.

За всю войну на землю американских штатов не ступа­ла нога вражеского солдата, не упала ни одна вражеская бомба. Тем не менее лживые сообщения об актах вреди­тельства и шпионаже, якобы совершаемых потомками японских переселенцев, явились основанием для юриди­ческого решения правительства США об их интернирова­нии во внутренние районы страны. В феврале 1942 года в течение недели 120 тысяч американцев, чьи предки давно покинули Японию, были отправлены в «центры перемеще­ния», расположенные в горных штатах (Вайоминг, Монта­на, Айдахо), где они и пробыли в тяжелых условиях всю войну.

Однако все эти события не произвели глубокого впе­чатления на современников, потрясенных в годы войны значительно более масштабными злодеяниями гитлеров­цев. В основу нацистской идеологии были положены по­ложения об этническом неравенстве. На страницах «Майн кампф» А. Гитлер объявлял арийцев, к которым он причис­лял значительную часть германского народа, «носителями человеческого культурного, развития». Арийцы, утверждал Гитлер, могли «двигать культуру», лишь покоряя другие народы. Он объявлял: «Ариец никогда бы не смог продви­нуться вперед к культуре, если бы он не имел возможно­сти использовать низшие человеческие существа, как и подходящих ручных животных».

Арийская культура, которая создавалась благодаря эк­сплуатации труда прирученных рабов и животных, благо­получно существовала, по мнению Гитлера, до тех пор, пока арийцы «беспощадно сохраняли положение господ». Однако, как только они позволяли «покоренным народам подняться до победителя в языке, падала стена, разделя­ющая хозяина и слугу. Ариец терял чистоту крови, а поэ­тому свое место в раю, который он создал для себя». По­литика оккупантов в Польше, разделенной на провинции, вошедшие в состав Германии, и генерал-губернаторство, исходила из принципов, провозглашенных в «Майн кампф».

2 октября 1940 года во время беседы с генерал-губер­натором Польши Г. Франком А. Гитлер подчеркнул, что «для поляков должен существовать только один госпо­дин — немец» и что «поляки, в противоположность немец­ким рабочим, рождены специально для тяжелой работы». Он утверждал, что «если же поляки поднимутся на более высокую ступень развития, то они перестанут являться ра­бочей силой, которая нам нужна». В этой связи всех поля- ков-нерабочих следовало уничтожить. «Поэтому должны быть уничтожены все представители польской интелли­генции», — заявил Гитлер Франку.

Но и до получения указаний фюрера генерал-губерна­тор Г. Франк проводил безжалостную политику в отноше­нии польского народа. Свыше 2 миллионов поляков были вывезены на принудительные работы в Германию. Те по­льские земли, которые были включены в состав Германии, подлежали «очищению» от местного населения.

К лету 1941 года немцы уже второй год осуществляли политику геноцида в отношении польского населения. В своей беседе с корреспондентом «Фелькишер беобахтер» Клайссом 6 февраля 1940 года Г. Франк объяснял, чем от­личается жизнь в «протекторате Богемия и Моравия» от жизни Польши, превращенной в генерал-губернаторство: «Образно я могу об этом сказать так: в Праге были, напри­мер, вывешены красные плакаты о том, что сегодня рас­стреляно 7 чехов. Тогда я сказал себе: «Если бы я захотел отдать приказ о том, чтобы вывешивали плакаты о каждых семи расстрелянных поляках, то в Польше не хватило бы лесов, чтобы изготовить бумагу для таких плакатов».

Франк не преувеличивал. Уже к концу 1939 года в Поль­ше было уничтожено свыше 100 тысяч человек. На терри­тории Польши были созданы лагеря смерти: Освенцим, Майданек, Треблинка и другие. К концу своего хозяйнича­нья немцами было уничтожено около 6 миллионов поля­ков. Конечная цель политики состояла в ликвидации всего польского народа к 1950 году.

А вскоре гитлеровская политика массовых репрессий и геноцида стала осуществляться и на Прибалтийской зем­ле. При этом активную помощь в реализации этой полити­ки оказывали местные сторонники германских оккупан­тов.

Ч а с т ь VI

ПОРАБОЩЕНИЕ И ОСВОБОЖДЕНИЕ

Глава 1

ГИТЛЕРОВСКОЕ НАШЕСТВИЕ

Как позже отмечал немецкий генерал-майор фон Бут- лар, «московский договор не устранил противоречий, су­ществовавших между идеологиями обеих стран, а лишь на время прикрыл их. Советская Россия в глазах Гитлера и многих старых национал-социалистов оставалась по- прежнему идеологическим противником № 1. «Русский сфинкс» со своими силами, которые было трудно опреде­лить, со своими планами, которые трудно было разгадать, и со своей опасной идеологией угнетающе действовал на Г итлера и мешал ему. Он надеялся, что ему удастся раз­делаться с ним путем быстротечной военной кампании и показать миру призрачность мощи Советского государст­ва и его мировоззрения».