Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Аналогичные события происходили и в других прибал­тийских республиках. М.Ю. Крысин сообщает о подполь­ной группировке «Тевияс саргс» («Стражи отечества»), со­зданной в Латвии осенью 1940 года под руководством студента Клавиньша при участии военных и бывших айз­еаргов. Организация занималась сбором разведданных о Красной Армии для немецких спецслужб, сбором оружия, подготовкой восстания.

В мае 1941 года была создана подпольная организация «Латвияс саргс» («Стражи Латвии»), члены которой со вто­рой половины 1940 года «устраивали террористические акты против советского актива, поджоги, налеты на коопе­ративы и сельсоветы, убивали руководителей и сочувству­ющих Советской власти, учителей, комсомольцев и чле­нов ВКП(б), похищали имущество, угоняли скот, проводи­ли диверсии, выпускали листовки с призывами к борьбе с советским строем, распространяли анонимные письма террористически-повстанческого содержания».

М.Ю. Крысин упоминает также группировку «Военная организация освобождения Латвии» («Кола»), сотрудни­чавшую с германской разведкой и имевшую несколько бригад в Даугавпилсе, Тукумсе, Добеле, Елгаве и Салду- се. Перечислены им также группировки «Латышский наци­ональный легион» и «Латвийское народное объединение» («ЛНО»).

М.Ю. Крысин указывает, что еще в марте 1941 года в Риге советскими органами госбезопасности была вскрыта и ликвидирована резидентура германской разведки в Лат­вии и связанная с ней антисоветская организация «Тевияс саргс».

Леонид Барков в своей книге «В дебрях абвера» писал: «В 1940 году и первом квартале 1941 года советские орга­ны государственной безопасности нанесли ряд чувствите­льных ударов по осевшей в Эстонии немецко-фашистской агентуре,.. Чекисты в этот период ликвидировали также многие подпольные антисоветские группы: «Легионер­ское движение Востока», «Комитет спасения», «Эстонская военно-разведывательная организация» и другие. И все же, несмотря на принятые меры, нашим органам государ­ственной безопасности не удалось в полной мере очис­тить Советскую Эстонию от немецко-фашистских шпио­нов и диверсантов. Большая часть фашистской агентуры продолжала наносить ощутимые удары».

Огрехи работы контрразведки были вызваны во многом тем, что работники НКВД, командированные из Центра или спешно набранные из местного населения, плохо вла­дели обстановкой. Р. Мисиунас и Р. Таагепера имели основание писать о том, что «скорее всего чиновники НКВД выполняли свою работу наугад... Главный порок НКВД... состоял в подготовке списков на основе плохой и не обязательно аккуратной системы разведки».

Объясняя меры, принятые советскими властями для обезвреживания антисоветского подполья, авторы «Исто­рии Литовской ССР» писали: «Активизация контрреволю­ции потребовала от правительства Литовской ССР приня­тия самых решительных мер. За несколько дней до веро­ломного нападения гитлеровской Германии на СССР часть контрреволюционных элементов была выслана за пределы Литвы, что ослабило, но не ликвидировало их полностью. Некоторые ярые контрреволюционеры успели укрыться и продолжали свою подрывную деятельность. Переселение классово чуждых элементов ввиду непо­средственной угрозы войны было проведено спешно. По­этому в число высланных попали и люди, чье поведение не требовало применения к ним такой меры».

Аресты и депортации начались в ночь с 13 на 14 июня 1941 года. Р. Мисиунас и Р. Таагепера утверждали, что в ходе депортации из Эстонии было выслано 60 тысяч чело­век, из Латвии — 35 тысяч, из Литвы — 34 тысячи. Истори­ки писали: «Членов семей разлучали. В то время как муж­чин, которых считали арестованными, направляли в тру­довые лагеря... женщин и детей просто ссылали... Депортации... усилили ненависть к режиму со стороны тех, кто в противном случае остался бы нейтральным».

М.Ю. Крысин в своей книге выразил скептицизм в от­ношении сведений, ныне публикуемых на Западе и в При­балтике, о количестве депортированных или репрессиро­ванных иным образом в 1940—1941 годах в Эстонии, Лат­вии и Литве и назвал их «взятыми с потолка». Он обращает внимание на сочинение «группы аналитиков из Библиоте­ки Конгресса США» 1996 года, в котором говорится о том, что только из Литвы было депортировано в июне 1941 года более 30 тысяч человек, из Латвии — 35 тысяч чело­век. Крысин замечает, что только в отношении Эстонии приводится цифра репрессированных, примерно соответ­ствующая действительности. Крысин ссылается на запад­ного историка Зеппо Миллиниеми, который указывал, что число вывезенных из Эстонии в июне 1941 года составля­ло 60 973 человека, из них лишь около 11 тысяч были дей­ствительно депортированы. Остальные — это эвакуиро­ванные в СССР государственные, партийные, хозяйствен­ные чиновники, специалисты, инженеры, их семьи, а также те, кто был призван на службу в рядах Красной Ар­мии. Крысин подчеркивал: «По данным НКВД СССР, в Эс­тонии было арестовано 3178 и выселено 5978 человек, итого было репрессировано в общей сложности 9156 че­ловек... В Литве в 1941 году было арестовано 5664 чело­века, выселено 10 187 человек, а всего репрессировано 154 851 человек».

«Примерно так же, — замечал М.Ю. Крысин, — созда­валась фальсификация и в отношении репрессий в Лат­вии». Упоминая заявление немецких оккупационных влас­тей, впервые пустивших в оборот утверждение о ссылке, арестах и убийствах 33 038 латышей в 1940—1941 годах, Крысин указывает, что «приведенная цифра завышена в три раза... Помимо арестованных и депортированных, из прифронтовой зоны, включавшей Латвию, а также некото­рые районы Литвы и Эстонии, в июне 1941 года было эва­куировано 53 тысячи человек, в числе которых были и многие будущие военнослужащие 130-го латышского стрелкового корпуса, сражавшиеся впоследствии против гитлеровцев и их пособников за освобождение своей страны».

Теперь о депортации в июне 1941 года и других ре­прессиях постоянно говорят в Прибалтике, когда требу­ют, чтобы Россия заплатила компенсацию жертвам ре­прессий и депортаций. Говорят о «чудовищных злодея­ниях», совершенных в июне 1941 года и другие месяцы предвоенной поры. Между тем в ту пору эти события в Прибалтике не привлекли внимания мирового обще­ственного мнения. Это не удивительно, так как подобные массовые аресты и ссылки в лагеря «подозрительных лиц» осуществлялись в то время повсеместно в Европе. Сразу же после начала гитлеровского блицкрига в мае 1940 года в Голландии, Бельгии, Франции развернулись повальные аресты среди тех, кто вызывал у полиции со­мнения в их благонадежности.

Утром 10 мая в Голландии было арестовано 2300 чело­век, огульно обвиненных в пособничестве Гитлеру. На са­мом деле большинство из них были политическими эмиг­рантами из Германии. Аресты дали толчок к развитию массовой шпиономании. В это время в Голландии, как пи­сал американский историк Луи де Ионг, «всякий считал себя вправе задержать любого подозрительного немца». По словам очевидцев, «в эти пять дней разыгрывались жуткие сцены. Некоторых арестованных расстреливали конвоировавшие их солдаты».

Аресты нескольких тысяч человек были произведены 10 мая 1940 года и в Бельгии. Как свидетельствовал де Ионг, «через несколько дней развернулась новая огром­ная волна репрессий, главным образом под влиянием на­строений возбужденного населения; в результате допол­нительных арестов многие тюрьмы вскоре оказались пе­реполненными... Одновременно было принято решение вывести (предосторожности ради) наиболее опасных из подозрительных лиц на территорию Франции... Большин­ство из них являлось немецкими подданными, среди кото­рых имелось много евреев». Вызывали подозрения любые иностранцы: «поляки, чехи, русские, канадцы, итальянцы, французы».

Высланные из Бельгии во Францию люди испытывали в пути немалые страдания. Де Ионг писал: «Запертые в ва­гонах с надписями «члены пятой колонны» и «шпионы», люди лишь время от времени получали немного воды; раз в сутки им выдавали по куску хлеба. Стояла невыносимо жаркая погода. В пути несколько человек умерло, одна женщина родила. На станции Тур перед эшелоном с арес­тованными, который остановился напротив здания вокза­ла, собралась возбужденная толпа. «Нефти, — кричали из толпы, — дайте нам нефти, чтобы облить ею и сжечь под­лецов; надо уничтожить эту нечисть!» Из 2000 немецких подданных, вывезенных из Бельгии во Францию... два­дцать один человек был убит или умер в результате плохо­го обращения».