Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Первый Съезд народных депутатов СССР, открывший­ся 25 мая 1989 года, продемонстрировал стремление по­давляющего большинства представителей прибалтийских республик придать собранию народных избранников страны характер конфронтации с властями. Сразу же по­сле открытия съезда на его трибуне оказался депутат из Латвии, потребовавший почтить память жертв событий 9 апреля 1989 года в Тбилиси вставанием. Он же передал запроо по поводу ответственности властей за кровопро­литие в Тбилиси. Уже на следующий день делегация Лит­вы объявила о своем отказе голосовать за общий список членов Верховного Совета СССР.

Как свидетельствовал в своих воспоминаниях тогдаш­ний Председатель Совета Министров СССР Н.И. Рыжков, в рамках избранного Съездом Верховного Совета СССР «не­которые республики, особенно прибалтийские, использо­вали малейшую возможность, чтобы ослабить центральную власть. Действовали они широким фронтом: в экономике, политике, науке, образовании, культуре. Роли у их предста­вителей были заранее распределены — каждый отвечал за свой участок». (На деле депутаты из Прибалтики действо­вали так с молчаливого ведома Горбачева, Яковлева и дру­гих.) «В качестве примера приведу диалог, состоявшийся в июне 1989 года при рассмотрении структуры правительст­ва. Речь шла об общесоюзном Министерстве культуры. Не­которые из выступавших были против его создания». Рыж­ков привел отрывок из стенограммы съезда:

«Петере Я.Я., писатель, председатель Правления Сою­за писателей Латвийской ССР, г. Рига, член Верховного Совета СССР: «Товарищ Рыжков... Вы настаиваете на фун­кционировании общесоюзного Министерства культуры параллельно с министерствами культуры каждой суверен­ной республики. У меня по этому поводу два вопроса: 1. Как в духе современности вы представляете управле­ние национальными культурами из центра? 2. Не получит­ся ли укрощения культурной жизни и поощрения моноку­льтуры в духовной жизни нашего общества?» Фактически демагогические заявления Петерса отрицали огромный подъем культуры, расцвет национальных культур Латвии и других прибалтийских республик с 1940 года.

Н.И. Рыжков так изложил свой ответ: «Нам необходимо общесоюзное Министерство культуры, которое представля­ло бы в правительстве всю гамму культурной жизни нашей страны. Какие у него должны быть функции и будет ли Министерство культуры подменять министерства культуры союзных республик? Я думаю, что вообще недопустимо, чтобы министерство культуры насаждало в стране какую-то определенную монокультуру. Это недопустимо в нашем многонациональном государстве. Каждая национальность имеет свою культуру, она должна развиваться и т.д. Это не значит, что надо подменять одно другим. Но я убежден, что недопустима и замкнутость одной культуры. Без общей ку­льтуры, которая обогащает каждую национальность миро­выми, общесоюзными ценностями, не обойтись. Я убежден, что общесоюзное министерство ни в коем случае не должно оказывать административное или какое-то другое давление на культуру того или иного народа, и в то же время мы дол­жны пользоваться и благами развития общей культуры на­шей страны». Такая позиция вытекала из традиционных со­ветских представлений о соотношении национального и ин­тернационального, общесоюзного.

Однако было очевидно, что в сфере культуры и в других областях жизни общества представители прибалтийских республик в Верховном Совете держали курс на выход из общесоюзной орбиты. Явное стремление делегатов из Прибалтики вести «свою игру» вызвало раздражение даже у ряда депутатов из РСФСР, кто был в рядах оппозиции к правительству. Так, член Межрегиональной группы писа­тель И. Залыгин осудил с трибуны съезда депутатов из Прибалтики за их нежелание действовать единым фронтом с другими оппозиционерами. Было очевидно, что, осозна­вая поддержку их национал-сепаратистских планов со сто­роны Горбачева, Яковлева и других видных советских руко­водителей, депутаты от трех республик последовательно шли на конфронтацию с другими республиками СССР.

Особую активность депутаты из Прибалтики предпри­нимали по пересмотру советско-германского договора 1939 года. К этому времени в Прибалтике развернулась шумная пропаганда вокруг этого договора полувековой давности. Орган Народного фронта Латвии «Атмода» от 10 июля 1989 года опубликовал «экспертную оценку» этого договора, сделанную четырьмя латвийскими кандидатами исторических наук. Они утверждали, что «договором был произведен империалистический раздел сфер влияния — это был пакт раздела... В советско-германском договоре уже было запрограммировано уничтожение суверенитета Эстонии, Латвии, Литвы и их включение в состав СССР».

Утверждая, что договор стал основанием для установ­ления советского контроля над Прибалтикой, депутаты Съезда народных депутатов из Эстонии, Латвии и Литвы требовали признать его незаконным. По их настоянию съезд создал специальную депутатскую комиссию для оценки правовых и политических аспектов этого договора. Комиссию Съезда народных депутатов по правовой оцен­ке советско-германского договора о ненападении 1939 года возглавил А. Яковлев. Между тем его разрушитель­ная роль становилась понятной даже для тех, кто первона­чально осуждал его активно. 14 июля в своем выступлении на Политбюро Рыжков сказал, обращаясь к Яковлеву: «У меня такое ощущение, что ты готов всех распустить. Тебя нельзя пускать в Прибалтику».

Между тем для многих в стране, в том числе и для авто­ра этих строк, становилось ясно, что кампания против до­говоров 1939 года направлена на распад СССР. В статье «Август 39-го. До и после», опубликованной в газете «Со­ветская Россия» от 6 августа 1989 года, автор данной кни­ги писал: «Не может не тревожить, что уже сейчас на мно­гочисленных митингах в Эстонии, Латвии, Литве вступле­ние советских войск на территорию Прибалтики рассматривается как оккупация, что сознательно игнори­руются или не учитываются обстоятельства, связанные с событиями 1939—1940 годов. Более того, дело доходит уже до объявления «лесных братьев», которые до сих пор рассматривались как фашисты или соучастники фаши­стов, борцами за свободу и справедливость». Одновре­менно обращалось внимание на растущие «требования выселения «неместного населения», создания дискрими­национных условий для его жизни», принятие соответст­вующих «законодательных актов» в Эстонии и Литве.

В статье указывалось на то, что вступление советских войск в три прибалтийских государства было осуществле­но после подписания Советским Союзом договоров с Эс­тонией, Латвией и Литвой. В статье подчеркивалось: «Ни­каких сомнений в законном характере этих международ­ных договоров не было и нет. Они были подписаны полномочными представителями соответствующих прави­тельств и ратифицированы парламентами четырех стран». Обращалось внимание и на то, что советско-литовский договор от 10 октября 1939 года предусматривал переда­чу Литве Вильнюса и прилегающего к нему района.

В статье говорилось об исторических условиях, в которых был подписан договор и которые неизбежно превращали Прибалтику в поле боя между гитлеровской Германией и Советской страной. Рассказывалось и о том, что принесла германская оккупация прибалтийским республикам.

В заключение был поставлен вопрос: «Что означает те­перь для нас признание договора незаконным?» Ответ гласил: «Такой пересмотр ставит под вопрос законный ха­рактер существующих границ СССР. Если рассматривать изменения в советской западной Государственной грани­це после 23 августа 1939 года как следствие незаконного договора, то автоматически результатом отказа от дого­вора 1939 года должно быть восстановление советской западной границы на момент 23 августа 1939 года. Это бу­дет означать утрату советского суверенитета над тремя прибалтийскими республиками, западными областями Украины и Белоруссии, Северной Буковины и Молдавии, северной частью Ленинградской области...» Признание договора 1939 года незаконным, указывалось в статье, «позволяет поставить под сомнение законность пребыва­ния на землях Прибалтики и других западных территориях миллионов советских граждан, переселившихся туда по­сле 1939 года ...придать более благообразную морально- политическую окраску... дискриминационным мерам» против «некоренного» населения.