После Чернобыля. Том 1

    У электриков работы было много. По существу они должны были находиться повсюду, где идут пусть даже самые малолюдные восстановительные операции.

    Например, мешок, неудачно сброшенный с вертолета, порвал подвесную линию электропередачи напряжением 750 киловольт от АЭС к распределительному устройству подстанции. Ее необходимо срочно восстановить, но трасса пролегает в поле излучения от четвертого бока. Фон — от двухсот миллирентген до двух рентген/час. Допустимое время работы — не больше 15 минут.

    Но 15 минут нужно только на то, чтобы влезть на опору. И сколько же потребуется, чтобы с нее слезть. А ведь еще и работать надо.

    Ни от кого не скрывали опасность. Так, надо кабель состыковать с четвертым энергоблоком. Вызвались добровольцы, и они эту работу выполнили. Какими деньгами оплатить их поступок? Сколько вообще “мирных” окладов полагается за мужество?

    Работали круглосуточно. Чтобы не тратить время и здоровье людей понапрасну, старались заранее, в относительной безопасности прорабатывать каждое задание. Например, так состыковывали поврежденную кабельную трассу, ведущую к четвертому энергоблоку.

    Или другой пример, старые трансформаторы стоят на своих колесах и на своих рельсах. Но они радиоактивны. Надо лебедками их по рельсам выкатить, а новые закатить. Вот, казалось бы, и все дела. Но относительно несложная эта операция потребовала в новых условиях особых подходов. Дело даже не в том, что сам трехсоттонный трансформатор — это сложное, высокоточное и довольно “нежное” сооружение. После взрыва подстанция оказалась на пути радиоактивного облака и сильно загрязнилась. Трансформаторы, соответственно, тоже. В итоге их заякоривали тросами и чуть ли не вручную катили за эти лебедки. Электрики эту ювелирную работу выполнили вместе со строителями УС ЧАЭС.

    Подобные операции в принципе были подвластны лишь людям неравнодушным, искренне заинтересованным в результате.

    Начальник участка И.Г. Альтман давно набрал свою дозу и, как ни сопротивлялся, вынужден был уехать из зоны. Сменивший его умудрился ничего не понять в ситуации, да, видимо, и не очень пытался понять. Живя в Киеве, он изредка приезжал часов в 8 вечера в Чернобыль, приказывал собрать людей на совещание и через полчаса отбывал, учинив с трибуны “разнос” за работу, в которой не дал себе труда разобраться. Технология работ и доля действительного участия людей его не интересовали, поскольку всех называл или считал заведомо плохими работниками. Он был поглощен своей общей “стратегией”. А между тем, живые люди спрашивали своего руководителя и о решении жизненно важных проблем, например, относительно их новых киевских квартир, полученных при эвакуации из Припяти, но почему-то с временной пропиской. Смысл такого решения люди не понимали и, понятно, волновались: в таком случае где же у них и у их семей постоянное жилье? Начальник же лихо (но без всяких гарантий) с трибуны, не снизойдя к массам, обещал построить для них дома в г.Вышгороде, под Киевом, там действительно сконцентрировались многие выехавшие из г.Припяти строительные и монтажные управления. Но о строительстве жилья говорить тогда было преждевременно.

    Появился в ГЭМе и другой новичок из Братска А.В. Баганский. Он заявил, что здесь все работают именно за деньги, все рвачи, и то, что они делают — рядовая мелочь, а не героизм... Такие люди в зоне не задерживались, как только пробовали на себе, почем фунт лиха. За ними и презрительное определение закрепилось — “варяги”, то есть в данном случае — едущие за длинным рублем. Обвинение в рвачестве настоящих чернобыльцев оскорбляло тогда и оскорбляет теперь.

    Не такие люди в действительности решали судьбу 30-километровой зоны.

    — Ты не получишь ни почетной грамоты, ни дополнительной оплаты. Ты нарушаешь КЗОТ (кодекс законов о труде)! — Интересно, кто же это попал в “разнос” начальника строительно-монтажного комплекса УС ЧАЭС В.П. Головина? Оказывается — С.П. Красильников... Он в 2 часа ночи с работы уходит, утром раньше всех на месте да еще выбирает самые “горячие” точки. Шутят, что и для отдыха он выбирает пенек с радиацией. За это его и отчитывали.

    — А мне ничего и не надо, ни грамот, ни денег. Просто я дело делаю. — Вот и весь ответ! У него один стимул и один приказ: “Я здесь, потому что должен”. Вечером он задерживается, чтобы дать задание второй смене, а утром встречает первую. Похвально, конечно. Но — не до такой же все-таки степени, чтобы без нужды рисковать своим здоровьем: на фронте побеждает живой солдат, а не убитый... Такой уж коллектив подобрался в этом обычном элсктросетевом комплексе, что, несмотря на малокомфортные условия, около 70% его людей — это старые работники, они здесь с начала мая 1986 г.

    В ГЭМе собрались и очень сильные бригадиры, например, Виктор Глок.

    — Если ему ясно сформулируешь задание и обеспечишь необходимым, то можно не контролировать, — рассказывал Г.Е. Шелле. — Обычно мы перемещаем людей с одного рабочего места на другое, чтобы всем “доставалось” поровну. Виктор Глок — ас, и такие передвижки ему, возможно, неприятны. Но он никогда не противится, и это облегчает нам работу. Ему не уступает другой бригадир, Саша Голота, внешне и по характеру — противоположность Глоку — человеку с мягкими чертами лица и приятным баритоном. Голота, худенький шатен с резкими, но тоже приятными чертами лица, и в суждениях весьма решителен, прям и четок. Если считает, что задание ему дано недостаточное, так и заявляет: недогружены. Внимательно, сосредоточенно выслушивает любое задание. Это — играющий тренер. Берет себе дело наравне со всеми, но еще успевает обежать остальных, притом никогда не повышая голоса. Даже неважные, на взгляд начальства, рабочие у него оказываются хорошими. В бригаде Голоты работает и его жена Аня — так он ей дает задания побольше, чем другим, а требует жестче. Никогда этот бригадир не скажет: “Не буду, задание непомерное, не обеспечено и т.п.” Он подсчитывает, сколько нужно дополнительных механизмов, людей; решает, целесообразно ли привезти на рабочее место обед и все это выкладывает начальству при получении задания. “А вы — решайте: невыполнимо — значит невыполнимо”. Он не торопится с выводами, но уверенно и надежно тянет свой воз. “На таких, вероятно, Отечественная война держалась. Если Глок — это разведка, то Голота — пехота”, — заключил Герман Евгеньевич.

    Сотни километров кабеля пришлось проложить на ЧАЭС в годы “войны” бригаде Александра Голоты. Это однообразная и даже нудная работа. “Оживление” вносили крайне жесткие сроки. Но ведь кто-то и такую работу должен делать. Инженерную подготовку и организаторскую работу выполнял Ю.В. Коваленко, удивительно работоспособный и скромный человек. До “войны” он возглавлял проектно-сметную группу в ГЭМе.

    — Если бы не его титанический труд, мы бы провалили все дело, и даже ни Голота, ни Глок ничего не смогли бы сделать, — считает Г.Е. Шнелле. — Если Коваленко решил, что ему необходимо работать до трех часов ночи — он будет работать и никому об этом не скажет. Узнают случайно: кто-то обмолвился, что в его комнате горел свет.

    С такими людьми работать легко. Даже когда очень тяжело, с такими становится веселее. Да, с такими вот, не рвавшими рубаху на груди, не ожидавшими наград, наш народ выиграл Великую Отечественную (но я не отрекаюсь от убеждения, что награждать орденами и деньгами — необходимо. Расклад такой: он — бескорыстен, а мы обязаны расплатиться).

    Здесь же, в электрических сетях с самого начала работают еще два бригадира комплексных бригад — А.Г. Кирилуша и В.П. Головня, плотник-бетонщик Н.П. Кисель. Работу свою делают всегда быстро, умело и с явным желанием. Начальник вахты старший прораб В.И. Дыкин тоже работает здесь с начала строительства ЧАЭС. В этом смысле ничем от него не отличаются и молодые, тридцатилетние Л.С. Смык и Спрыкин, оба часто выступают в своей многотиражке, оба веселые и просто хорошие люди. Таких любят и за такими идут.

    — Вот видишь, какой ты плохой, — говорит Леонид Смык. — И в глазах у него — чертики. Это он дразнит своего друга Спрыкина, который за что-то получил замечание от начальника. В другой раз они меняются ролями. Смык вообще всегда улыбается. Получил задание — улыбнулся. Выполнил, закончил - с улыбкой. Спрыкин посдержаннее. Но начальство считает их обоих отличными, толковыми и надежными людьми.