После Чернобыля. Том 1

   ...Эпизод с беготней по блоку до 41-й отметки был немного раньше, чем засыпали щебнем покривившуюся песочницу. Теперь надо посмотреть, как себя чувствует гора щебня, но уже не из помещения, а выйдя на развал.

   Лев Леонидович показывает мне свою записную книжку: “Вот видите, я нарисовал схему пути внутри блока с указанием радиационного фона”. — “А где же обложка у этого блокнота?” — “Отобрали в шестой клинике, она очень светила”.

   Он решил выйти на этот развал, на 41-ю отметку, но с собой взять еще человек 10 — инженера и солдат, которые потом будут, как гиды, проводить группы. Но прежде этих людей следовало вдохновить на такое путешествие — конечно же, своим примером. Люди должны с земли из бункера УС-605, расположенного в помещении ХЖТО, на экранах своих телевизоров увидеть его снаружи четвертого блока, на поверхности завала... Отправились Бочаров, дозиметрист, Бицкий и новый руководитель всех работ на этом участке П.Н. Сафронов.

   Бочаров оставил свою свиту в уже известном ему укромном месте на 35-й отметке, а сам отправился наверх “позировать” перед телекамерами. Обошел гору щебня, которую насыпали в основание опоры. Оказалось, что поверхность щебня, которую все принимали за горизонтальную, на самом деле образовала волны с амплитудой метра в два. Там и радиационный фон скакал между пятью и ста рентгенами в час. Ясно, что щебень необходимо выравнивать... вручную!

    Бочаров вернулся, забрал своих попутчиков и отправился в бункер объяснять обстановку. Солдаты уже видели его по телевизору и поняли, что выйти на развал возможно. Теперь они сосредоточенно слушали его инструкции: где и как придется идти, не отставать, не отходить в стороны; последним идет самый сильный... Чтобы уменьшить время пребывания в условиях радиации, их подвезли на освинцованном автобусе к входу здания. Краном поставили на площадку переносной “батискаф”. Здесь и отдыхали потом солдаты в промежутках между выходами на открытую площадку. А поводыри по очереди проводили новые бригады.

    Работу выполнили. На утреннюю оперативку приехал Б.Е. Щербина. Он удостоверился, что основание готово под монтаж опоры. Председатель Правительственной комиссии убедился в этом по телевизору из помещения ХЖТО. На площадке стояла новая “песочница” — бетонное основание под установку опоры, а в ней блестел свежеуложенный бетон. Это было 29 октября.

    Прежде чем на опоры положат Мамонта, а также все конструкции, которые предстоит смонтировать сверху, их нужно еще испытать. Для этого на основание дистанционно опускали и поднимали контейнеры со свинцом, потом трубы, и на них снова контейнеры со свинцом. Перед самым началом монтажа “Мамонта” вдруг оказалось, что проколото колесо у противовеса-суперлифта на подъемном кране. Что делать? Работы приостановились... Положение спасло “Поле чудес” — так назвали территорию бывшей чернобыльской базы “Сельхозтехники”, куда теперь свозили разные конструкции и узлы, где их укрупняли и где скопилась масса разной техники. На одном из польских погрузчиков нашли подходящее по параметрам колесо и установили на суперлифте.

    По телевизору расстояние между основанием 80-тонной опоры и батискафом казалось довольно большим, но в действительности оно не превышало метров полутора. Стали опускать раскачивающуюся на ветру опору весом 87 т — услышали крик по рации из батискафа: “На нас ставите!” — Один из монтажников вышел наружу и показал расстояние размахом рук. Крановщиком из бункера управлял по рации Н. Страшевский — в данном случае оператор, хотя в действительности руководитель треста (он монтировал самые ответственные конструкции). Издали с наблюдательных точек, расположенных на земле, на 68-й отметке третьего энергоблока и на “Демаге” весь процесс контролировали и подправляли люди с биноклями. Они умудрялись рассмотреть расстояние в несколько сантиметров. Прежде обманчивым оказалось лишь представление о промежутке между опорой и батискафом. Поняв это, опору решили опускать, как бы вплотную прижав к сохранившейся стене здания.

   Но из этой стены торчали какие-то конструкции, а опора раскачивалась на весу. Неловкое движение — и она могла задеть за “батискаф” и даже сбросить его вниз вместе с людьми... Страшно подумать о такой вероятности. Радиационная обстановка позволяла работать на открытом участке не дольше двух-трех минут, поэтому высоко квалифицированные монтажники вместе с прорабом и геодезистом были вынуждены в “батискафе” пережидать время, пока они понадобятся для работы в очередной раз.

   В записной рабочей книжке Ю.К. Семенова — грустно-ироничная запись от 2 ноября 1986 г.: “8.00 — 19.00. “Мамонта” уложили! на “Холм Славы”... Здание деаэраторной этажерки, в конце концов, закрыли металлическими щитами — они образовали южную сторону саркофага.

   .. В конце ноября 86-го на Правительственной комиссии обсуждали ход работ по сооружению саркофага и на других объектах. По очереди вставали военные и гражданские начальники, докладывали об успехах и проблемах, получали одобрение или... Но один человек в зале удобно расположился на своем жестком стуле и тихо посапывал — Дудоров.

   — Вам докладывать о работе УС-605. Слушаем! — Человек поднял голову.

   — Так что, разрешите мне уйти. Я сегодня должен уложить в саркофаг 2500 кубов бетонной смеси. — Дудорова отпустили, и он с удовольствием сказал соседу: “Как хорошо, что хоть полчаса поспал!”

   Было очевидно, что прежде чем начнется монтаж металлических листов кровли, кто-то должен взобраться на здание реакторного отделения четвертого энергоблока и воочию удостовериться в некоторых деталях.

    Это сделали начальник отдела треста “Оргтехмонтаж” B.C. Сальманов с двумя солдатами по поручению начальника монтажного района П.Г. Кима. Ночью при свете прожекторов они должны были подняться над разрушенным энергоблоком на высоту 22-этажного дома, чтобы сделать точные замеры фактических промежутков между конструкциями. Иначе нельзя приступать к монтажу кровли.

    Отправляясь в путешествие, Сальманов в шутку сказал Киму: “Если погибну, татарский народ тебе этого не простит!”.

    Этим троим предстояло подняться в камере, которую называли “батискафом”, на 70-метровую высоту, затем опуститься метров на 20 ниже. Выйти из “батискафа”, пройти по горизонтальной балке на высоте около 50 метров, еще спуститься на полтора метра на балку “Мамонт”, пройти по ней, замерить радиационный фон, чтобы знать, сколько там можно находиться (оказалось 150 рентген в час) и выполнить нужные линейные замеры. После этого надо вернуться в раскачивающийся на весу “батискаф” и опуститься на землю. Главный инженер УС-605 его напутствовал: “Помни, там есть места с наваренным металлом, не споткнись. Упадете — никто вам не сможет помочь”. — И он никогда еще не видел таких внимательных подчиненных.

    Вернувшись, Сальманов рассказал о своих впечатлениях: “Через иллюминаторы мы наблюдали окружающую обстановку. И открывшаяся перед нами панорама ошеломила нас и создала торжественно-жуткое впечатление от увиденного масштаба разрушений и выполненных работ!”

    Наконец-то и сверху весь каркас закрыли металлическими блоками — их называли “клюшками”.

    Вскоре там, где прежде полагалось находиться считанные секунды, стало возможным спокойно работать — при соблюдении правил техники безопасности.

    Оставалось убедиться, что саркофаг действительно надежен. С этой целью изобрели “гамма-визор”, позволяющий с большой точностью находить места гамма-излучений и там, где необходимо, кое-что подправить... Все!

    Заместитель председателя Правительственной комиссии В.А. Жмурко тогда сказал на очередном заседании:

    — Все работы, предусмотренные проектом по сооружению Укрытия, выполнены. Теперь осуществляется его обслуживание. Одновременно дезактивируем энергоблок №3 и строительную площадку пятого и шестого. Обстановка на АЭС — нормальная.

    На партийно-хозяйственном активе управления строительства №605, официально посвященном всего одному вопросу — завершению работ по захоронению четвертого энергоблока, постановили сверх официальной программы отработать всему коллективу один день бесплатно, и все заработанные деньги перевести на банковский счет №904 — в фонд Чернобыля.