Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

Мой доклад, состоявшийся в большой зале Политехнического Музея, состоял из описания опытов, произведенных мною' в течении последних трех лет над выяснением хода реакций, которые происходят при действии водорода под большим давлением и высоких температурах на неорганические соединения. Эти работы были сделаны отчасти в лаборатории Артиллерийской Академии, а также и во вновь организованной маленькой лаборатории в моей квартире Академии Наук. Я уже говорил ранее, что мне с моими сотрудниками удалось получать окислы металлов в виде прекрасно развитых кристаллов. Кроме того, нам удалось (В. И. Николаев) получать природные минералы, основные железные соли фосфорной кислоты, «вавианиты» тоже, в виде чудных кристаллов разных цветов. Наконец, при действии воды на фосфор при высокой температуре и давлении нам удалось получить кристаллический фиолетовый (и даже иногда черного цвета) фосфор с большой плотностью, рентгеновское изучение которого доказало его структуру. При этом было замечено, что часть фосфора окисляется в фосфорную кислоту, а часть его, с выделяющимся при первой реакции водородом, образует фосфористый водород. Эти опыты произвели на присутствовавших очень большое впечатление. Мне приходилось работать при высоких температурах 350—360 град, и давлении до 300 атмосфер, когда стекло и кварц нацело разлагаются водой (разложение стекла водой под давлением начинается уже при 200 град.). Вследствие этого реакции мы вели в длинных золотых и платиновых трубках, которые закрывались такими-же колпачками таким манером, чтобы оставались только капилярные отверстия; это надо было сделать для того, чтобы диффузия паров воды происходила очень медленно, и чтобы во все время опыта, продолжавшегося иногда 24 часа, в трубке находился бы водной раствор взятой для исследования соли. НТО помогло мне приобрести платиновую трубку (ей длина 56 сант. и диаметр около 1 сант.), стоившую в то время более 2,000 рублей; золотые трубки я приобрел на свои деньги, а также на деньги отпущенные для опытов НТО. Опыты с фосфором я делал в серебрянных трубках, так как я открыл, что фосфорная кислота совершенно не раз’едает стенок серебряной трубки. Опыты с окислением фосфора водой под давлением привели меня впоследствии к открытию способа получения чистой фосфорной кислоты и чистого водорода, о чем я скажу несколько подробнее, описывая мою научную* работу в Германии.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ТРОЦКИЙ В НТО

В 1926 году в моей деятельности произошли крупные перемены, которые имели сильное влияние на всю мою дальнейшую жизнь в СССР.

Наша русско-немецкая комиссия по выработке ядовитых газов отнимала у меня не мало времени, так как шли нескончаемые пререкания с немецкими представителями относительно сроков доставки оборудования и его установки. В эту комиссию был приглашен Е. И. Шпитальский, который к тому времени вполне установил в малом заводском масштабе производство горчичного газа и теперь получал поручение Военно-Химического Управления поставить выработку фосгена. Его работы в лаборатории продвигались очень успешно, и он стал хлопотать о поездке заграницу, чтобы закупить некоторые аппараты, необходимые для его полу-заводских установок. Он был приглашен очень часто в русско-немецкую комиссию для обсуждения различных вопросов в особенности по поводу предлагаемых нам немцами способов получения эфира и фосгена. В то время председателем этой комиссии был Мархлевский, как я уже говорил ранее, человек очень настойчивый и имевший в партийных кругах значительное влияние. Благодаря ему, Шпитальскому удалось поехать заграницу, в Германию, и ему комиссия дала поручение переговорить с проф. Габером по поводу надежности предлагаемых Штольценбергом способов получения ядовитых газов. Проф. Габер продолжал оставаться консультантом немецкого правительства по делам химической войны и потому был в курсе взаимоотношений русского и немецкого правительств. Штольценберг был хорошо известен Габеру, так как он у него работал во время войны.

Шпитальский пробыл заграницей более 2 мес. По возвращении в начале июня он сообщил нам, что он имел продолжительный разговор с Габером, который дал благоприятные отзывы о Штольценберге и об его способах изготовления иприта и фосгена и находил очень целесообразным нашу совместную работу. Он просил Е. И. передать мне большой поклон и прибавил, что будет очень рад увидать меня, когда я опять приеду в Берлин. Е. И. сделал необходимые заказы нужных ему аппаратов, а кроме того, составил довольно широкие сметы для приобретения целого ряда приборов для работы под большими давлениями. Об этих своих предположениях он мне ничего не сказал, хотя мы были очень дружны с ним; я узнал об этих заказах только через год и тогда дал ему хороший совет, какие изменения надо сделать, чтобы аппараты высокого давления, которые он заказал у фирмы Гоффер в Мюльгейме, могли хорошо выдерживать большие давления. Он без замедления дал тогда приказ Гофферу о соответствующих изменениях. Бедному Е. Ив. все же не удалось работать с этими аппаратами, так как к их прибытию в СССР он уже был арестован, и этот заказ был даже поставлен ему в вину, так как работы под высокими давлениями не входили в программу его работ.

В Научно-Техническом Отделе жизнь продолжала идти обычным темпом, и правительство отпустило хорошие кредиты для постройки новых зданий для исследовательских Институтов. Впервые стало воздвигаться здание института прикладной Минералогии и Металлургии. Для испрошения кредитов для этого Института мне приходилось ездить по разным учреждениям вплоть до ЦИК-а. Моя забота о развитии этого Института была оценена, и в 1927 году, я получил от Института теплый адрес, в котором, между прочим, подчеркивалась моя роль в деле постройки нового здания Института.

JI. Д. Троцкий, по мере возможности, посещал наши заседания Коллегии, и тогда я предлагал ему вести заседание. Но в большинстве случаев вся работа лежала на моих плечах. В важных случаях мы обращались к Л. Д. или по телефону, или же приезжали к нему в Главный Концессионный Комитет, где он был председателем. Больше всего мы тревожили его по финансовым вопросам, прося его поддержки в высших сферах; в этих случаях больше всего приходилось иметь дело Я. Флак-серману, который был его большим поклонником и, кажется, пользовался его взаимностью. На основании сложившихся отношений в НТО я пришел к заключению, что было бы более целесообразно, если бы Л. Д. Троцкий стал бы числиться председателем НТО, а я его заместителем. Посоветовавшись с моим заместителем Л. К. Мартенсом, к которому я питал большое доверие, я решил написать официально Троцкому, прося его принять звание председателя Коллегии НТО, оставляя меня в НТО в качестве его заместителя. Повидимому, я угадал желание JI. Д., потому что получил очень быстро положительный ответ и тотчас-же дал делу законный ход; в скором времени я стал заместителем Троцкого по НТО.

Фактически никаких изменений в НТО не произошло и после этой перемены Троцкий, пожалуй, стал еще реже бывать в НТО. Иногда мое положение бывало затруднительным, так как несмотря на свое высокое положение, Л. Д. порою не выявлял своего определенного решения по возбужденному вопросу. Я приведу один пример: в коллегии НТО под председательством Троцкого разбирался вопрос о передаче Геологического Комитета в ведение НТО. Вопрос об этой передаче поднимался несколько раз, но не получал окончательного решения. Как учреждение, которое занимается научными изысканиями, оно должно было быть в таком органе, как НТО. Но для придания ему большого государственного значения, а, следовательно, и более щедрого финансирования, представители Геологического Комитета стояли за непосредственное подчинение Совнаркому или ЦИК-у. Во время обсуждения этого вопроса, были, конечно, высказаны мнения за и против, и в доказательство необходимости его подчинения НТО указывалось, что Главная Палата Мер и Весов также находится в ведении НТО и никакого ущерба от этого она не терпит. При голосовании, голоса почти разделились, — с небольшим перевесом в пользу подчинения Комитета НТО. Сделав подсчет, Троцкий не высказал, на чью* сторону он сам склоняется. Тогда я спросил: