Григорий Шелихов

каюркам никому не позволять.

...На всех лисьевских алеут нынче и впредь, сколько их будет,

иметь содержание отменно хорошее, одевать и обувать, как русских,

негнусно. Если пожелают восвояси - проводить честно. Об усердных людях

и их жизни иметь верную записку и всякое человеколюбивое попечение".

- Содержать негнусно - это хорошо! А как из земли их вытащить, ты

подумал, Гришенька? Помнишь, мы с тобой вместе дивились, как они в

ямах земляных живут, в них родятся, в них и умирают... До сего дня

горькой жизни их забыть не могу!

- Обо всем думано, ты только дай дочитать. "...Крепости на

Афогнаке..." Помнишь, Наташа, тот крутой за Кадьяком каменный остров,

лесом укрытый? "...на Афогнаке и в Кенаях устроить елико прочнее, а за

крепостью для приезда алеут хорошие и теплые с перегородками избы, у

сеней быть и нужнику, в крыле из сеней - бане, в которой мыться каюрам

и аманатам. И сараи для коз, теплые и добрые, и разные хлевы, потому

что скота я еще пришлю из Охотска и, если сыщу, доставлю собак злобных

и пригодных. А для овощей иметь загороженные огороды.

...Следует потщиться уговорить поболее мужных американцев и

американок к сожительству на новых заселениях, дабы можно было бы все

скорее обработать и возделывать, чрез что и американцы скорее

приучатся к нашей жизни. А особливо к сему можно употребить

выкупленных пленных и впредь выкупаемых и кроткими мерами привлечь к

себе их преданность".

- Ежели ты ему добро сделаешь, никто над индейцем в благородстве

и верности верха не возьмет... У них это крепко! - вздохнул Шелихов,

вызывая в памяти присутствующих тень безвременно погибшего колошского

атаутла Куча. - На сие дело я наказывал Баранову не жаться, всеми

способами простодушных диких к себе приближать. В каждом письме и

сейчас вот про то напоминаю: "...Молодых и хороших ребят и девок к

вывозу для обучения заблаговременно приискать и у себя обучать

российской грамоте и разговору для переводов, а особливо стараться по

простирающейся Аляске к Калифорнии от пятидесяти градусов северной

широты до сорока градусов сколько-нибудь взять переводчиков".

О плаваниях предстоящих, торговлишке и прочем таком особо пишу -

на общее рассуждение моих компанионов... - порылся Шелихов в

исписанных листах и, найдя, что искал, прочел: - "...Всякого рода

зверя выменивать добровольным торгом. В долг никому ни подо что

товаров не давать, покупать наличное за наличность - им веселее, да и

нам такой торг без греха. Долговые дачи, мною самим признаны на

практике вредными".

Подписал: "Морских Северного океана вояжиров компанион Григорий

Шелихов", а компанионам писулю свою и прочесть не могу - закусают, как

гнус оленя в тайге! - с горечью закончил он чтение письма.

- Письмо ваше за трактат почесть можно, Григорий Иваныч!

Цивилизованнейшие мореплаватели обхождению с туземными народами на нем

учиться должны! - живо откликнулся Резанов. - Калиопа, муза

героического эпоса, и Клио, строгая муза истории, будут спорить о

праве занести в свои свитки в назидание грядущим поколениям такое

блистательное свидетельство о величии духа и разума русских людей. Я

переведу ваше письмо и пошлю его аббату Рейналю... Помнится, вам

нравилась и в моем неискусном переводе его "Философическая и

политическая история о заведениях и коммерции европейцев в обеих

Индиях"? Господин Рейналь за счастье почтет вписать хоть одну светлую

страницу в свой обширный и безрадостный труд.

- Не стоит труда писать, где уж нам... Клеопы и Кли... Клии эти

нас и за людей вровень с собой не считают! - путаясь в мифологических

туманах резановского красноречия, смущенно отказывался Шелихов от

чести войти в историю. - Одна такая Клепа - английский посланник, что

ли, - усмехнулся он, вспоминая надменно напыщенную фигуру лорда

Уитворта, - не посовестилась за ужином у самого Гаврилы Романыча

Державина кинуть в лицо русским людям: не бывать-де вам в Новом Свете,

нечего вам, мол, в Америке делать... И что же, проглотили!

- А Рейналь ответил бы: "Англия известна была в Новом Свете

одними токмо разбоями, часто удачными и всегда многозначащими!" Это

его собственные слова о колонизационной деятельности Англии, - сказал

Резанов. Память Николая Петровича цепко удерживала прочитанное.

2

Напоминание о разбойной Англии попало в больное место Шелихова.

Опасности постоянно грозили Славороссии. Шелихов пристально следил за

численно нарастающими морскими и сухопутными попытками Англии

проникнуть в северо-западную часть Тихого океана и присвоить огромные

пространства Америки на далеком Западе - то самое "белое пятно", на

котором, по уверению англичан, не было даже туземного населения. Давно

ли плавал здесь на трех кораблях Кук и дважды приходил в

Петропавловск-на-Камчатке! В прошлом году его помощник капитан

Ванкувер на двух королевского флота кораблях на Кадьяке снова

объявился и сказывал, что прибыл для измерения и нанесения на карту

"открытых Куком" берегов. А какое ему до того дело! Прибыл, говорит, и

пробудет, пока не закончит... А чем закончит?!

Шелихов молчал, подавленный нахлынувшими на него безотрадными

мыслями. Ответ на вопрос, чем закончит капитан Ванкувер свое

ознакомление с ничтожной силой и снаряжением русских на берегах

Америки, не вызывал, казалось, никакого сомнения: выгонит. И хорошо,

если живыми выпустит...

Григорий Шелихов ошибался, он так никогда и не узнал то главное,

что заставило капитана Ванкувера пренебречь инструкциями английского

адмиралтейства и мирно удалиться от берегов, объявленных немногими

встреченными там русскими "землями российского владения".

Три года спустя после смерти Шелихова, в 1798 году, в Лондоне

вышел отчет Ванкувера о том, с чем встретился он в Тихом океане у

северо-западных берегов Америки.

"...Индейцы, - писал Ванкувер, - были весьма живы, ловки и

искусны в торговых оборотах и отнюдь не употребляли во зло оказанную

доверенность... Многие из них говорили русским языком, и, судя по

тому, что мы понимали из их разговора и знаков, казалось, что они

весьма привязаны к русским.

...Хотя русские и не показались нам ни образованными, ни весьма

трудолюбивыми, но тем не менее они во всех колониях берут к себе детей

туземцев и содержат их в особенном для сего выстроенном здании, где

обучают их русскому языку. Покорив туземцев под свою власть, русские

удерживают влияние над ними не страхом победителей, но, напротив,

приобретая любовь благосклонным обращением.

...Участие, которое берут туземцы в успехах и благосостоянии

русских, основано на твердых правилах, и привязанность и уважение

туземцев к русским не легко можно уничтожить влиянием иностранцев,

желающих повредить торговле русских; напротив того, должно

предполагать, что привязанность сия еще более утвердится".

Взвесив отчет Ванкувера и бремя войны с революционной Францией,

английское адмиралтейство не, сочло возможным поддержать королевским

флотом требование Гудзоновой и Ост-Индской компаний, настаивавших на

изгнании русских из Америки.

Малопривычный труд писания, бессонная ночь и, возможно, прием

гостей на именинах жены дали себя знать. Сердце сжимала уже знакомая

щемящая боль. Кружилась голова.

- Мне... того... опять я на риф сел, Наташенька, - стесненно

глядя на жену, признался Григорий Иванович и уронил голову на стол.