Смейся, паяц!

– Когда синьор принесёт паспорт? – спросила одна, произнеся паспорт «по заграничному», с ударением на «о». – Поспорта! – помогла ей вторая, третья уточнила. – Паспортина!

Я ответил им на чистом русском языке:

– У меня нет итальянского паспорта. Дело в том, что я – не Альберто Сорди. Но неужели вы заберёте у меня номер, только потому, что я – не итальянец?..

Произнося эти фразы, я каждой вручил по цветку. Они не сразу пришли в себя. Потом, посовещавшись, вынесли вердикт:

– За то, что вы нас так красиво провели, разрешаем остаться в этом номере до утра. А утром, синьор Сорди, пожалуйста, чао бамбино!

Варпаховский сидел на скамейке, у входа в гостиницу, и читал газету. Когда я вышел, он не оборачиваясь, произнёс:

– А вы молодец, Сашенька! Я ждал, что вас выбросят минут через десять, а вы продержались почти час.

Он был удивительно молод душой, откликался на любые предложения, озорные, авантюрные и даже, порой, хулиганистые. Например, будучи на пляже, мы покупали банку какого-нибудь варенья, мазали им тело, лицо, ноги, руки… Потом катались по слою опавших сосновых иголок (в Пярну вдоль моря растут сосны), которые прилипали к варенью и делали нас похожими на дикарей. В этом устрашающем виде мы с прыжками и криками выбегали на поляну, где толстые мамы на примусах жарили рыбу для своих толстых детей. Испуганные, они хватали свои чада и утаскивали их подальше, оставляя сковородки со вкусно пахнущей жареной камбалой. Естественно, дикари не выдерживали этого искушения и похищали добычу, оставляя взамен полбанки неиспользованного варенья.

В Москве Варпаховский работал много и самозабвенно, как бы пытаясь наверстать украденные годы: ставил спектакли в Малом театре, во МХАТе, в театрах имени Станиславского и Моссовета, руководил творческим семинаром на Высших режиссёрских курсах, был членом совета Всероссийского Театрального Общества и вёл там творческую лабораторию, организовывал фестивали, сотрудничал с телевидением, писал статьи…

– Как вы успеваете? – спросил я его. И он ответил:

– Я придумал, как удлинить сутки: возвращаюсь домой после репетиций в пять, обедаю, ложусь спать до семи и потом работаю до двух – получаю как бы ещё один рабочий день.

Заканчивая эту главу, расскажу ещё один эпизод, связанный и с Леонидом Викторовичем Варпаховским, и с Фаиной Георгиевной Раневской. Он ставил в театре имени Моссовета спектакль «Странная миссис Сэвидж».

Я приехал в Москву и, как всегда, сразу позвонил ему. Он обрадовался и попросил, чтобы я сегодня же пришёл на генеральную репетицию этого спектакля. Конечно, я пришёл и по сей день сохранил впечатление от этого просмотра. Играли очень хорошие актёры, заслуженные, народные, но когда на сцене появилась Раневская в роли миссис Сэвидж, все остальные исполнители для меня как бы исчезли, она возвышалась над ними (да простят они меня за это сравнение!), как кукловод над марионетками. Она была Великой актрисой и ещё раз подтвердила это.

В антракте я передал Леониду Викторовичу своё восторженное впечатление.

– Сашенька, умоляю, пойдёмте к ней и перескажите ей всё это: она меня измучила сомнениями, каждый день требует каких-нибудь переделок, а премьера – уже послезавтра!

Мы зашли в гримуборную к Раневской, он представил меня и я начал:

– Фаина Георгиевна! Я всегда любил вас, но после этой роли я вас не просто люблю, я вас…

– Стоп, стоп, стоп! – прервала она меня. – Голубчик, сядьте поближе и всё это расскажите сначала, медленно и проникновенно – обожаю, когда меня хвалят!

Леонид Викторович Варпаховский ушел из жизни в 1976-ом году, он вернул себе славу, почёт, звания, но не смог вернуть здоровье, которое у него отобрал Сталинский режим.

Спасибо, дорогой мой Леонид Викторович, за то, что вы были в моей жизни!

БИТВА С КАНДЫБАМИ

Время шло, я всё дальше уходил от эстрады – публиковал рассказы и очерки, писал пьесы, киносценарии. На эстраду не хватало времени, но я не мог «завязать», потому что во главе «Укрконцерта» стоял человек, с которым и я, и Роберт, были очень дружны – Леонид Богданович, молодой, умный и смелый руководитель. Он много сделал для развития эстрады на Украине, пока его не сняли (а при его уме и смелости это было неизбежно): построил и открыл студию эстрадно-циркового искусства, которая работает по сей день; создал Украинский джаз-оркестр, Театр массовых представлений и много новых эстрадных коллективов.

Спустя месяц после своего прихода на эту должность, он пригласил нас к себе в кабинет, вынул и протянул нам стопку договорных бланков:

– Возьмите. Я их всех уже подписал, там только не записана сумма, вы её будете сами ставить – мне нужен новый современный репертуар для всех коллективов, помогите их переодеть!

Конечно, он на нас произвёл впечатление: и этим предложением, и манерой поведения, и уже подписанными договорами.

– Мне надо было вас заполучить, – потом уже, смеясь, признался он, – а этим мудрым ходом я убил сразу двух зайцев: во-первых, приятно удивил вас своим доверием, а во-вторых, сэкономил деньги: ведь если бы я назначал сумму, я бы ставил «потолок», чтобы привлечь вас, а так… Вы люди интеллигентные, вам неудобно ставить себе максимум!..

Мы много тогда написали для «Укрконцерта», и для коллективов и для отдельных актёров. Но вначале не всё шло гладко. На одном из художественных советов Богданович отсутствовал и председательствовал его заместитель Завадский. Худсовет был избран ещё до прихода Богдановича, поэтому туда вошли, мягко говоря, странные личности, к примеру, некий Кандыба, интеллект которого соответствовал его фамилии. Мы сдавали программу для двух славных, симпатичных актёров, мужа и жены Фёдоровых. После прочтения всего материала первым заговорил Кандыба. Он нёс такую абракадабру, что на него было стыдно смотреть, как на расстегнутую ширинку. В одной из сценок была фраза: «Я не могу дождаться нашей встречи, ты мне снишься каждую ночь!». Кандыба заявил, что это эротика и порнография, и вообще, всё написано не в традициях Тараса Шевченко и Ивана Франка. Когда Завадский хотел дать слово следующему оратору, я остановил его и сказал:

– Я расскажу вам одну притчу: «Умный писатель написал умную смешную пьесу и понёс её умному редактору. Редактор хохотал, хвалил автора, но потом сказал: «А если в зале будет сидеть дурак, он же ничего не поймёт. Пожалуйста, переделайте вашу комедию так, чтобы и дураку было понятно». Умный писатель послушался умного редактора, всё переделал и пьеса была поставлена. На премьере дурак всё время хохотал, но умные зрители покидали зал». Так вот, сегодняшнее заседание худсовета идёт под диктовку дурака, и этого дурака никто не останавливает. Поэтому мы здесь оставаться не можем.

Мы встали, забрали все наши материалы и ушли, оставив худсовет в состоянии полного обалдения (подобные акции в то время были вершиной смелости). Конечно, к вечеру об этом уже знала половина Киева. Назавтра позвонил Богданович:

– Ребята, я в курсе, мне всё подробно пересказали. Я извиняюсь за то, что не присутствовал и спрашиваю: что надо, чтобы вы пришли на новый худсовет? Ваши условия?

Мы ответили: все худсоветы которым мы сдаём работы, ведёт только он, Богданович, и на них никогда не присутствует Кандыба. «Ваши условия приняты, – сказал он, – а Кандыбу я вообще выкину из худсовета!». После этого мы с ним успешно сотрудничали, все наши идеи он подхватывал и воплощал – с ним было легко и радостно работать и, как я уже писал, за это его и сняли. В то время найти повод было не сложно, существовали специальные формулировки: аморальное поведение, преклонение перед Западом, непонимание политики партии и правительства… Но этими крючками его было трудно зацепить, поэтому срочно искали ещё какую-нибудь причину. И нашли! В «Укрконцерте» проводился ремонт, в туалетах и душевых клали кафель. У Богдановича в квартире в это время лопнула труба в ванной, там вскрыли пол, и он попросил завхоза достать ему немного дефицитного в то время кафеля, чтобы этот пол заделать. Тот завёз ему ящик оставшихся от ремонта в битых плиток, которые полагалось выбросить. Представляете, как возрадовалась стая хищников, для которых он был белой вороной! За «использование служебного положения в личных целях» этот умный, энергичный, деловой руководитель был снят и переведен на работу в Одессу. После этого «Укрконцерт» стал хиреть и разваливаться, но это уже никого не волновало – главное, что победили Кандыбы!