Я сын батрака. Книга 1

Вышли на улицу, я спрашиваю Гену: «А куда пойдём играть?» — «Да за церковь, там хорошее поле и пацаны всегда туда собираются». Церковь была почти на краю села, пришли туда, там уже были ребята, человек двадцать. Футбольное поле, представляло собой просто луг, а на них стояли деревянные ворота, почерневшие от времени. Тут же паслись лошади и козы, мы их прогнали и занялись футбольными делами. Пока Гена с ребятами делились на команды, я пошел проверить прочность ворот. Вы, наверное, меня спросите, зачем я это сделал. А вот зачем. Ещё в прошлом году я был в гостях у Вити Правдина, его отец работает в одной конторе с моим братом. Так вот, сидим мы с ним на завалинке его дома и едим яблоки, мимо нас проходит парень, лет пятнадцати, поздоровался и пошёл дальше. Меня в нем удивило то, что уже конец августа, а он, почему-то, бледный, незагорелый. Я спросил у Вити, что с ним, почему он такой бледный. А Виктор ответил, что он в больнице почти месяц пролежал с сотрясением. «С сотрясением чего?» — переспросил я. Витя на меня посмотрел внимательно и говорит: «Ну что ещё у человека можно сотрясти, кроме мозгов. Играли в футбол у кирпичного завода, он случайно столкнулся со стойкой ворот, перекладина упала, ударив его по голове и, как результат, месяц в больнице. И ещё неизвестно, как это отразится на его здоровье, так что ты смотри, если будешь играть в футбол, то сначала проверь ворота на прочность, только после этого выходи играть». Вот я и проверяю. Подошёл к одним воротам ударил ногой по стойке, ворота задрожали, но не свалились. Пошёл к другим, с разбега стукнул ногой по стойке, она пополам, а перекладина полетела вниз, ударилась одним концом о землю и тоже пополам.

Что тут началось, к воротам, где я стоял, прибежала вся толпа, начали кричать, что, мол, мы собрались играть в футбол, а он пришёл и нам ворота сломал. Я им пытался объяснить, что они гнилые, но парни меня не слушали и продолжали шуметь, тут пришёл Гена и всех успокоил. Он их всех хорошо знал и поэтому быстро нашёл общий язык. Наша игра в футбол напоминала соревнование по бегу, только ещё был мяч, бегали до гудка лесопилки.

Пока мы играли, мужики возвращавшиеся с работы, уселись на лужайку и давай нас подбадривать. Когда закончилась игра, все расселись около мужиков и начали обсуждать результат игры. Как только мы ушли из поля туда снова потянулись и лошади, и козы. Но теперь они нам уже не мешали, пусть пасутся. Потом вроде всё обсудили, затем помолчали, и тут один из мужиков говорит: «Послушайте ребята, из вас кто-нибудь, умеет верхом на лошади кататься?» Все ребята дружно замолчали. Я отлично ездил верхом на лошадях и с уздечкой, и без неё, но я из скромности тоже молчал. Тут ко мне наклоняется Гена, и чтобы никто не слышал, шепчет мне: «Сеня, ты же из хутора и с лошадьми, наверное, хорошо знаком». Я ему ничего не сказал, молча встал и пошёл знакомиться с лошадкой. Как обращаться с лошадьми я знал и умел это делать, подошёл к гнедому коню, заговорил с ним на понятном ему языке, он сразу понял, с кем имеет дело и пошёл мне навстречу. Всё это было на глазах у моих болельщиков. Когда конь ко мне подошёл, я с ним ещё немного поговорил, легонько, похлопал по шее ладошкой, затем взялся за гриву что на холке и одним махом взлетел на спину гнедого. Проскакал на нем метров триста, затем повернул коня в сторону зрителей, гикнул на него, одновременно ударил каблуками в лошадиные бока, и конь поскакал галопом. Не доезжая до зрителей метров двадцать, я на ходу, эффектно, спрыгнул с лошади и ещё по инерции пробежал метров десять, а лошадь, освободившись от всадника, побежала по своим делам. Моя джигитовка, на публику произвела великолепное впечатление, а Гена прямо светился от радости, как же, его друг показал такую, до сели в этих местах невиданную выездку. Домой мы с Геной шли, шумно обсуждая только что произошедшее, затем оба замолчали и дальше шли молча — каждый думал о своём.

Я шёл и думал о том, как я удачно сегодня прокатился на лошади, и под впечатлением той лихости, которую я сегодня продемонстрировал, мне вдруг вспомнилась первая моя поездка на взрослой лошади, взрослой и очень большой как мне тогда казалось. До того случая я катался только на жеребёнке, и то когда меня за руки держали взрослые, а вот на взрослой лошади было впервые. Сейчас я вам об этом случае, расскажу. Мне было тогда лет пять или шесть, но я это очень хорошо помню даже сейчас спустя семьдесят лет. Как всегда, вместе с детворой я играл у здания правления колхоза. В это время на водопой к Ласуновскому колодцу пошла большая рыжая кобыла. Я побежал за ней, чтобы посмотреть как она будет пить воду. Дядька Коротенко, он тогда был конюхом, налил в корыто воду, кобыла пьёт, а я смотрю, стою недалеко от корыта, босоногий мальчишка, в коротеньких штанишках, заложив руки за спину. Когда кобыла напилась, то она медленно развернулась что бы идти в конюшню, но дядька её остановил и спрашивает у меня: «Хочешь покататься?» Я, конечно, хотел, но боялся, все-таки первый раз на такой большой лошади. Дядька не стал дожидаться моего ответа, подхватил меня подмышки и посадил на спину кобыле. Легонько шлёпнул ладонью её по крупу и кобыла пошла в конюшню. Кобыла была старая, как говорится, она своё отработала и была уже на пенсии. Шла она тихо, не торопясь, а куда ей торопиться, тем более с такой ношей, как я. А я восседал так высоко, что мне всё было видно, и Ласуновский сад с поспевающими вишнями, и дорогу, которая шла на грейдер, и многое другое, было очень интересно. Затем я свой взгляд перевёл на уши лошади, она ими шевелила туда-сюда, и всё было бы хорошо, но я зачем- то посмотрел вниз, и о, ужас, до земли было так далеко, что я, чтобы не упасть, с такой высоты, решил сам с лошади слезть. Лошадь идёт, а я на ходу начал слазить. Кобыла почувствовала возню на спине, остановилась, а я уцепился ручонкой за гриву на холке и начал сползать. Но и силёнок удержаться не хватило, и росточком ещё не вышел, одним словом, я шлепнулся на землю. Странное дело, вроде упал и мне должно быть больно, но у меня ничего ни болит, я сижу на попе и ничего ни понимаю. Лошадь тоже ничего не может понять, живой я или нет. Она наклонила ко мне голову и смотрит на меня, тогда я подумал, что раз я упал с лошади, то мне должно быть больно и я должен кричать. И я заорал, сколько было мочи, кобыла услышала мой крик, и подумала, раз орёт значит живой и пошла своей дорогой.

Дядька был уже у конюшни, но услышав, плачь, затем увидев, что я лежу на земле, поспешил ко мне. И всё бы обошлось, дядька меня бы пожалел, я бы встал и пошёл домой, но на дядькину беду, мимо шла бабка Жмачиха. Она услышала мой крик, быстренько подошла ко мне, начала помогать мне подняться, а сама начала громко причитать: «О, Боже ты моё, коняга хлопчика скинула и шо-то ему поломала». Затем повернулась к Коротенко, который к этому времени уже подошёл и кричит на него: «Ты шо ны бачив, на какую ты змеюку садишь хлопчика, она же брыкается, как сумасшедшая, её надо было покрепче в руках держать, а ты цю кобыляку так отпустил, вот она и скинула хлопчика». Дядька Коротенко начал ей, что-то возражать, меж ними затеялась перепалка, они так увлеклись разборками между собой, что про меня и забыли.

Я встал, и тихонько пошёл домой. Дома всё рассказал маме, а она мне на это сказала: «Ничего сынок, все с этого начинают». Вот такой у меня был первый опыт всадника, позже, когда я вырос, то полностью освоил джигитовку, даже объезжал молодых лошадей.

ЗИМНИЕ КАНИКУЛЫ

Кончилось первое полугодие, на каникулы в хутор я не поехал, сначала было не на чем, а потом уже и ни к чему. Да, если честно, то меня туда уже и не тянуло. Не зря молвит народное поверье: «Если парня оторвать от дома до семнадцати лет, то он домой уже не вернётся, так как дома, не успел пустить корни». Так получилось и со мной, ну что теперь сделаешь, раз так случилось, пусть так оно и будет, сделанного дела, назад не вернёшь. Во время каникул брату Андрею помогал на работе, а большую часть сидел дома и читал книги, так сказать, осваивал русскую речь. В основном я читал книги о войне, отечественной и гражданской. Я ведь об этом мало что знал, и пока было время, решил пополнить свой багаж, этими знаниями.