Я сын батрака. Книга 1

А дальше было так. Домой пришли Иван и Наташа. Иван сразу ушёл в хату, а Наташа подключилась к женскому разговору. Я сижу в сторонке и за всеми наблюдаю. Женщины продолжают говорить, а эта самая Матрёна все к тату пристаёт с разными вопросами. Видно, отец с ней не хочет разговаривать и чтобы от неё отвязаться куда-то засобирался, никак хочет уехать осматривать поля. Наверное, ему этот женский базар надоел, и он решил от него избавиться путём исчезновения из дома. Смотрю, он из кухни вышел со своей дорожной холщевой сумкой и пошёл к тачке. Через некоторое время он запряг в неё лошадь и мне крикнул: «Сеня, поехали со мною». Я одним прыжком заскочил в тачку, а в это время мама вдогонку отцу кричит: «Батько, а ты куда Сеню забираешь, мы тут собрались сажать саженцы, а кто их поливать будет?» На что тато ответил: «Вас тут полный двор, сами польёте». Тато сказал лошади: «Но» и мы поехали. Едем быстро, отец то и дело погоняет кобылу, то голосом, то кнутом. Я знаю, что лошадь здесь не причём, он разозлился на гостей, ну а досталось кобыле. Доехали молча до лесной полосы, здесь тато говорит: «Давай сынок, сначала накосим травы, положим её в тачку, чтобы нам с тобой было мягче ехать, а потом объедем поля. Лошадь отпустили пастись, тато косит траву, а я её собираю и в бричку складываю. Работаем, не разговариваем, но отец постоянно кого-нибудь, ругает: то косу, что она раз от разу застревает в землю, то мух надоедливых. Но я знаю, что ни коса, ни мухи не виноваты, просто у него плохое настроение, вот он их и ругает. Ему надо выговориться, но он молчит, а я разговор начать не смею, вы уже знаете, что в нашей семье так не принято. Но думаю, если тато заговорит о гостях, то я тоже своё слово вставлю, ведь они мне своими саженцами насолили, дай Боже. Я знаю, почему отец на гостей зол, он не любит таких гостей, которые свалились не известно откуда и «здравствуйте, я ваша тётя». Да и эта Матрёна, «тётя Мотя», своими приставаниями ему надоела. То она у его спросит одно, то другое, видит же, что у человека нет настроения, ну что к нему приставать. Одним словом в этот вечер всё у нас в доме пошло плохо. Да я вам вот что скажу по секрету, эти, прости Господи, гости, нам, детям, даже конфет не привезли, видишь ли, они привезли какие-то саженцы, как будто их можно есть. Одним словом у нас в этот вечер всё было плохо, и тату настроение испортили, да и мне тоже. Наконец тато закончил косить, я всю скошенную траву уже сложил в тачку. А что мне это не трудно, я уже парень взрослый, как-никак мне тринадцать лет, и ростом Бог не обидел, так что с этим всё в порядке. Я запрягаю лошадь, а отец вытирает пучком травы косу и продолжает молчать. Но я знаю, что он все равно на эту зловредную тему заговорит. Вы же знаете, когда человеку на душе мерзко ему обязательно надо выговориться. Едем дальше. Теперь ехать хорошо травы накосили полную тачку, даже с бортов свисает. Обычно тато с этим делом осторожничает, как бы что люди не сказали. А я ему говорю: «Тато, ну что смотреть на людей, нада делать, так чтобы наша корова зимой с сеном была». Но тато с моими убеждениями не согласен, на моё утверждение он мне сказал: «Сынок, во всём надо знать меру». Ну, я спорить не стал, раз отец так сказал, значит, оно так и есть. Потихоньку едем дальше. Тато полулёжа на локте, держит в руках вожжи, а я сделав ноги «крендельком», сижу на траве. Ехали молча, но это длилось недолго.

Наконец отец заговорил как бы сам с собой. Говорит: «Появились, не запылились, а где всё это время были?» Тато как бы у кого-то спрашивает, ну он же не ко мне обращается, а к кому-то не видимому и поэтому я молчу. Наконец он поворачивается ко мне и говорит: «Ну, вот ты, сынок, скажи, кто так делает, столько лет ни письмеца, ни весточки, а потом взяли и свалились на голову. Я думаю, что это не правильно. Так делать нельзя. И эта, так называемая, племянница, со своими дурацкими вопросами. Да и какая она мне племянница, это они говорят, что они наша родня, а я этого не чувствую. Вот ты сынок чувствуешь, что они твоя родня?» — «Ни, тато, не чувствую, да и вообще они мне не нравятся, какая-то толстая тётка, а эта Тётя Мотя, так и хочется сказать, Тётя Мотя, подберите своё лохмотья» — «Вот, вот, — поддержал меня отец, — насчёт лохмотьев ты попал в точку. Ты вот посмотри, они приехали, даже гостинцев детям не привезли, вместо гостинцев, они привезли рассаду. Ещё не известно, что из этой рассады вырастет». Я хотел в этом деле отца поддержать и сказать, что я эту рассаду буду поливать так, что она через пару дней загнётся. Но об этом я только подумал, а говорить не стал. Отец не любит таких заявлений, он сам если возьмётся что-то делать, то делает основательно и от других того же требует.

За разговорами мы не заметно доехали до Чунусовской межи и повернули в сторону хутора. Уже окончательно наступил вечер. Правда, было ещё не темно, но до темноты было уже не далеко. Проезжая мимо МТФ, тато говорит: «Давай, сынок, заедем на МТФ, может молочка раздобудем и с хлебушком поедим, а то, что-то есть хочется». Такому предложению отца я очень обрадовался. Я уже давно хотел есть, но ждал, когда мы вернёмся домой. Но отцу домой возвращаться не хочется, поэтому он решил заехать на МТФ. Там нас встретили ласково, особое внимание к моему отцу проявляла Таня, та, которая живёт возле нашего свата Давыденко. Она нас пригласила за стол и учтиво спрашивает у тато: «Кондрат Ефимович, шо вам подать, молочка чи выршок, мы только что прогнали его на сепараторе?» Тато ещё ничего не сказал, но я как услышал слово «выршок», у меня в груди радостно забилось сердце. Но просить я не смел и ждал, что по этому поводу скажет отец. А тато, обращаясь к Тане говорит: «Таня, ты мне принеси молока, а Сене выршок, он у нас его очень любит». Таня, на какое-то время ушла и затем появилась с двумя стаканами в руках. Один поставила на стол возле отца и сказала, что это молоко, а другой стакан поставила возле меня и сказала, что это выршок. Затем Таня снова, куда-то ушла, а я вытер свой указательный палец правой руки и сунул его в выршок. Вытащил его из выршка и сразу в рот. Тато увидел это и говорит мне: «Сеня, ну зачем ты так делаешь, вот бери хлеб и ешь прямо из стакана» — «Тато, та це я по привычке», — ответил я отцу. Домой мы приехали, когда было уже поздно и все домочадцы легли спать. Я тоже забрался на полати и улёгся в, так называемую, постель. Гости как приехали, так и уехали, а мне для поливки оставили саженцы: 30 кустов листового табака, 40 кустов Турецкого табака и 20 кустов клубники. Теперь чтобы полить все грядки мне надо привезти не три бочки, а семь и это два раза в день, утром и вечером. Нагрузка невероятно тяжёлая и я начал думать, как сделать так, чтобы как меньше возить на огород воды. Долго думать не пришлось, я решил для нелюбимых мною растений урезать количество воды в половину. Если норма поливки под один росток была 400 граммовая кружка, то под ростки табака и клубники я лил по пол-кружки. Думаю, засохнут и пусть засыхают, все- равно я их не люблю. В результате моей деятельности клубника загнулась через два дня, а вот табак, будь он не ладен, не засыхает и всё тут. Я уже ограничил воду для табака до четверти кружки, а он растёт и на меня внимания не обращает. Прошло, наверное, недели три, табак уже поднялся довольно прилично, тогда я его вообще поливать не стал, а он как рос, так и продолжает расти, не растение, а какая-то напасть. Месяца через два после посадки турецкий табак вымахал метра на полтора, а вот листовой табак, в высоту был сантиметров тридцать, но листки у него были широкие, как у лопуха. Настал момент проводить анализ табака. Мама насушила два листка листового табака и два листка турецкого табака и отдала тату на пробу. Результат анализа показал, что турецкий табак сильно слабый, а вот листовой хороший даже очень, аж горло дерёт. На семейном совете решили, в следующем году турецкий табак не сажать, а для листового табака надо расширить плантацию. Но решение семейного совета нарушил наш Андрей, он приехал из Ипатово и сказал, что не надо ни какой табак садить, он будет тату возить махорку из Ипатово, она более очищена и меньше даёт копоти на лёгкие. Аргумент Андрей привёл веский и поэтому возражений не последовало, ну а я, разумеется, обрадовался такому решению и вы знаете почему. Ну а что касается погибшей клубники, то мама вела расследование, и почему такое произошло, она видела в этом факте мои проделки. Но я её убедил, что виноват не я, а наше жгучее солнце, вот оно и сожгло ростки клубники. Мама сомневалась в моих доводах, но делать нечего, и расследование зашло в тупик, у солнца же не спросишь, кто виноват, да оно и не скажет, что же оно меня выдавать будет? Вот так и закончилась эпопея с табачным делом, которому «Табак».