Я сын батрака. Книга 1

А из рассказа Мыколы Шаулы так и не понятно, кто на кого охотился, то ли охотники на волков, то ли волки на охотников, а Вы поняли, мой читатель, что там было?

МОЙ ПЕРВЫЙ ТРУДОВОЙ ОПЫТ

В тринадцать лет, в летнее время у меня у началась трудовая деятельность, колхозе, но она продлилась не долго. Дело в том, что бригадир определил меня погонщиком быков, запряженных в бричку. Надо было возить зерно от комбайна на ток. Я не хотел управлять быками и просил бригадира дать мне лошадей. Но он отказал, мотивируя тем, что лошадей на всех не хватает, а быки тоже хорошее тягло. Я подумал, если не поеду на быках, что я тогда скажу маме, когда приду домой и согласился на быков. Целый день работал хорошо. Сделал четыре ходки от комбайна до тока. В конце дня, когда загорелась вечерняя заря, случилось меленькое происшествие. Я на своей бричке, ехал не спеша на ток, чтобы там выпрячь быков и отпустить их в поле пастись до утра. Бричка была пустая, торопиться было некуда, двигались медленно. Вдруг сзади слышу стук колес другой брички и топот копыт лошадей. Оглянулся, меня догоняет Ленька Беленко на своей паре гнедых, которые шли хорошей рысью. Проезжая мимо меня он издевательски крикнул мне: «Догоняй». Это меня сильно задело, я ударил кнутом по своим тихоходам. С криком, гиканьем, свистом я понёсся догонять упряжку Алексея. Он не ожидал от моих быков такой прыти, и мы его быстро догнали. Затем он свою пару перевел на галоп, и я со своими тихоходами приотстал от него, но не сдавался и гнался до самого тока.

На зерновом току, работали женщины, они мерно перекидывали деревянными лопатками зерно из вороха в ворох, таким образом, сушили его. Представьте картину, на полном скаку, на ток врывается упряжка лошадей, люди в ужасе шарахнулись от неё, Алексей резко натянул вожжи, и кони остановились. Дышло до половины вылезло впереди лошадей, а они разгоряченные гонкой храпят, топают на месте ногами, дико водят глазами из стороны в сторону, в общем, напугали людей. Колхозницы стоят в стороне, испуганно смотрят на лошадей и не поймут в чем дело. Такого никогда не было, чтобы на такой скорости влетала упряжка на территорию тока. Затем они увидели главного виновника этого события, а именно Алексея, который управлял лошадьми, и вся сила женского гнева обрушилась на него. Женщины кричали, ругались, обзывали его, обвиняли в жестокости к животным и к людям. На самой высокой ноте я оборвал этот крик, на своей упряжке я врываюсь на территорию тока. Увидев новое пришествие, колхозницы снова разбежались в разные стороны. При торможении, ярмо вместе с дышлом чуть не слетело с голов быков, да рога не дали. Быки тяжело дышат, их бока раздуваются как меха в кузнице, ноздри расширены, пена падает со рта, а красные напряженные глаза несут угрозу, вроде того что, кто подойдет — убью. Люди на какое-то время опешили, наступила напряженная тишина. Слышно было только тяжелое дыхание быков да шум веялки. Но тишина длилась не долго. Толпа грянула, ещё с большей силой, одна из женщин кричит: «Хто цэ там быкив погоняет?» — «Та цэ Сенька Гакивский, бесёнок черноголовый». И тут началось новое представление. Теперь весь свой гнев, женщины обрушили на меня, всячески обзывали меня: и такой, и сякой, и ни мазаный, и сухой. Я сидел в бричке и терпеливо ждал, когда закончатся силы у женщин или когда им надоест меня ругать. Постепенно шум стал утихать, всё бы и закончилось этим шумом, если бы в это время на току ни появился бригадир. Он поставил нас с Алексеем рядом и спросил: «Что гонки устраиваем в такое-то время. Не сознательные вы люди, а тебе, Чухлеб, видно ещё рано доверять животных, так что иди домой и скажи, что я тебя выгнал с работы». Вот так у меня началась трудовая деятельность, но она тут же закончилась. А что тут сделаешь, время было послевоенное, стране требовался хлеб, а хуторские мужики почти все не вернулись с фронта, вот и приходилось нам, мальчишкам, их заменять. Спрос был одинаково строг, что с взрослых, что с мальчишек, так как иначе нельзя было, стране нужен был хлеб, и мы должны были его дать, любой ценой. Домой я пришел поздно. Мама с моим страшим братом Иваном сидели на крылечке и ждали меня, отца дома не было он в то время охранял зерно на другом току. Я им честно рассказал, что произошло у меня на работе, мама спокойно выслушала и сказала: «Ну, ничего страшного, будешь дома заниматься огородом, а то Миша и Рая ещё маленькие, и им делать это трудно, так что завтра приступай».

Надо сказать, что работу по огороду не сравнить с работой в колхозе, но всё-таки это тоже трудовой опыт. Работа по огороду не сложная, но очень трудоёмкая, возить воду в бочке, которая стояла на тачке, да ещё, хоть и в небольшую, но в горку, мне было очень тяжело. Конечно, мне Миша с Раей помогали, но какая от них помощь, одному двенадцать лет, а Рае десять. Но возраст не главное, главное то, что они были оба небольшого роста и внешне выглядели как восьмилетние дети. Поэтому, какая у них сила? А бочка была не маленькая, в неё входило четыре вёдра воды, а их надо было ещё вытащить из колодца. Воды требовалось много — четыре, а то и пять бочек. Под конец работы кисти рук уставали на столько, что верёвка выскальзывала из них, и ведро с водой с шумом летело на дно колодца. Хорошо, если на конце её был узел, то за него удавалось верёвку удержать, а если нет, то создавалась целая проблема. Надо было вытаскивать ведро вместе с верёвкой из колодца, а для этого нужна зацепка, так называемая «кошка». А на нашей улице «кошки» были только у Ласуна и у Якова Кошевого. Ну, а к Ласуну идти нет смысла, он все рано не даст, а вот Яков Ефимович может и дать, но с большими оговорками. Вообще было нелегко. Так было в семье каждого колхозника. На колхозном огороде, все было совсем по-другому. Там работали взрослые колхозницы, знающие технологию выращивания овощей и других растений. Воды там было достаточно, колодец был вырыт прямо посредине огорода. Для накопления воды здесь же стояли большие деревянные чаны (бочки) которые заполнялись водой для подогрева на солнце, потому что, колодцы были глубокие, и вода там была холодная. Одним словом на колхозном огороде был настоящий райский уголок. Всё росло, цвело, кустилось, зеленело, созревало. Он нас пацанов, притягивал к себе, как магнит. Если нам удавалось обмануть сторожа и туда забраться, то часть урожая мы уносили с собой. Затем усаживались, обычно в канаве наших огородов и наслаждались добытыми «трофеями». Время было послевоенное, голодное и кушать хотелось всегда.

По этому случаю я хочу описать эпизод из одного фильма, к сожалению его название не помню. Эпизод: Главный герой фильма ходит по комнате, ищет свою чёрную рубашку и нигде, её не находит. Здесь же толпятся домочадцы: жена, дочь, брат жены. Все взрослые. Они смотрят на то, как главный герой ходит по квартире, заглядывает во все углы и спрашивает у остальных: «Где моя чёрная рубашка?» Сначала все молчали, затем дочь говорит: «Она, наверное, в стирке». Герой резко реагирует на эту подсказку и отвечает «Она не может быть в стирке, потому что она чёрная, а чёрное грязным не бывает». Сказал, а сам ходит по комнате и продолжает искать рубашку. На пути ему попадается шурин, который стоит и ест увесистый бутерброд. Герой зло глядя на него говорит: «А ты перестань жрать, всё жрёшь и жрёшь». На что тот отвечает: «А ты на меня не кричи, я наголодался в Ленинградскую блокаду, теперь никак наесться не могу». Так вот я тоже наголодался в детстве, да и в юности тоже, но позже наелся и с бутербродом в руках по комнате не расхаживал и вообще всю жизнь старался держать себя в форме. Но это будет потом, а пока я поливаю в нашем огороде грядки, вернее не грядки, а то, что на них растёт. Работа конечно тяжёлая и я устаю, а тут ещё тётя Саня, отцова сестра мне подсуропила. Приехала к нам в гости из Краснодара и добавила мне забот.

ДЕЛО ТАБАК

С табаком получилось вот что. Как я уже сообщал, к нам приехала тетя Саня, или Александра Ефимовна. Ну, приехала и приехала, получилось как бы с обратным визитом к маме. Правда, это произошло на четыре года позже, но это не столь важно. По-видимому, она ждала конца войны, чтобы заодно и увидеть своего брата Кондрата Ефимовича. Как водится, она приехала не одна, а с взрослой дочерью, которую завали Матрёна. Да она одна бы и не поехала по той причине, что с рождения слепая. Когда она к нам приехала, я не видел, а увидел я её с дочерью, когда пришёл домой со школы. Я зашёл во двор, смотрю, мама сидит с какой-то женщиной и о чём-то разговаривает. А рядом на скамейке сидит, какая-то молодая девушка и их разговор слушает. Тато же сидел у сарайчика на своей лавочке и в разговоре как бы участия не принимал. Мне стало интересно, кто же это с мамой разговаривает. Я к ним подхожу, а мама мне говорит: «Сеня, дывысь, тётя Саня, татова сестра к нам приехала погостить и подарки нам привезла — много всяких саженцев. Как только мама сообщила мне про саженцы, у меня сразу в голове пронеслось. И так в огороде полно, что надо поливать, а тут ещё она со своими саженцами припёрлась. После этого я присмотрелся к этой тёте, и она мне не понравилась. Сидит на порожке толстая тётка, волосы седые зачёсаны назад. Присматриваюсь к её глазам. Думаю если она слепая, то у неё глаз не должно быть. А у этой глаза есть и она ими по сторонам зырет. Думаю что-то тут не так, может это и не наша тётка, а какая-нибудь шпионка. Всё-таки это надо как-то проверить. Что-то она, какая-то подозрительная. Да вон и тато с ней не разговаривает. Если бы она была настоящей его сестрой, то он бы с ней разговаривал, а то сидит себе тихонько и в женском разговоре не участвует. Ну, думаю, ладно, торопиться не буду, надо подождать, что будет дальше.