Заседание рейхстага обявляю открытым

Я обеспечена питанием и занятием, много читаю, в основном изучаю литературу и философию. С мелкими неприятностями моего положения мне помогает справляться мое чувство юмора, с большими горестями — мое мировоззрение. Оно было бы пустышкой, если бы не обладало такой силой.

Есть у меня одно желание, да, да, мой милый друг, желание, относящееся к Вам. Так хотелось бы еще хоть разок побыть с Вами, как в те незабываемые дпи, когда Вы так нежно и ласково, так по-матерински обо мне заботились, с Вами, которая так стремится жить согласно своим убеждениям. Но, конечно, ото желание еще долго, долго останется всего лишь мечтой».

12 октября 1915 года Клара Цеткин вновь на свободе. Под давлением миролюбивых сил Клару освобождают из-под ареста ввиду ее болезненного состояния под залог, внесенный издателем Дитцем. Таким путем и правление партии рассчитывало как-то выйти из положения, в какое оно было поставлено массовыми протестами со стороны женщин. Обвинение, однако, осталось в силе, равно как и второе, предъявленное «в связи» с «Интернационалом». Но в конце концов, какое это имело значение! Самое важное заключалось в том, что Клара Цеткин снова могла работать, и без долгих размышлений она вновь вступила в «войну против войны».

Временно на свободе

Клара Цеткин вновь в Зилленбухе и — свободна. Или все же не свободна? Два процесса повисли в воздухе, она обязана постоянно проверять состояние своего здоровья у окружного врача, в любое время ее могут снова подвергнуть аресту. К тому же Клара больна гораздо серьезнее, чем хотела в том признаться, находясь в тюрьме. Врач требует полного покоя и щадящего режима. Но какой врач мог бы удержать в состоянии покоя такого страстного борца, причем в такое время, когда ее силы так нужны!

Она завалена грудами газет, кипами материалов и писем, ждет от штутгартских социалисток (товарищей, навещающих ее в Зилленбухе, немедленно арестовывают) исчерпывающей информации о происходящих событиях, о них в тюрьме до нее доходили только туманные намеки. Особенно интересовала Клару Международная социалистическая конференция, проходившая с 5 по 7 сентября 1915 года в швейцарском городке Циммервальде, в которой приняли участие 38 делегатов из воюющих и некоторых нейтральных стран. Узнала опа также о письме, с которым обратился к конференции солдат нестроевого рабочего батальона Карл Либкпехт, не имевший возможности лпчпо прибыть в Швейцарию. Он настаивал, чтобы конференция заняла бескомпромиссную, непреклонную линию по отношению к предательской позиции правых социал-демократов, а их лозунгу «гражданского мира» с империалистами противопоставила лозунг гражданской войны.

Тем самым его точка зрения сближалась с позицией В. И. Ленина, который в своем проекте предложенной конференции резолюции требовал решительного отмежевания от социал-шовинистов и выдвинул лозунг превращения империалистической войны в войну гражданскую, что означало требование повести борьбу за свержение империалистических правительств, развязавших и продолжающих войну.

Однако — и это стало известным Кларе — оба представителя группы «Интернационал» не голосовали за предложение В. И. Ленина, опасаясь разрыва с присутствующими на конференции центристами. Вероятно, и Клара Цеткин— это видно по содержанию номеров газеты «Гляй-хайт», выходивших до ее освобождения от работы в газете в мае 1917 года,— отнюдь еще не пришла к ясной и четкой позиции Карла Либкиехта. Она тоже ошибочно опасалась открытым разрывом с центристами затруднить проведение революционной работы в массах трудящихся.

Конференция, на которой была избрана международная социалистическая комиссия с местопребыванием в Берне, дала ей новый импульс. Клара Цеткин чувствовала: движение развивается, идет вперед. Вновь взяла она в свои руки руководство газетой «Гляйхайт», положение дел в которой доставило ей во время пребывания в тюрьме много тревог, и прежде всего стремилась наладить связь со своими друзьями в Берлине.

Но там Клара нашла только чету Мерингов. Роза Люксембург еще находилась в тюрьме, Карл Либкнехт на фронте, а с 8 ноября 1915 года в госпитале из-за полного истощения в результате напряженной политической деятельности. С середины ноября его поместили в госпиталь в Берлине, в район Шёнеберг, что облегчило переписку с ним. Карл Либкнехт также предпринимал все для того, чтобы как можно быстрее связаться с Кларой. В ней он видел руководителя огромной массы трудящихся женщин, работа с которыми — Карл много думал об этом — приобретала особо важное значение для успешной борьбы против войны. Дело в том, что теперь все большее количество женщин работало на предприятиях военной промышленности. Конечно, Клара также это учитывала. Кроме того, Карл Либкнехт, естественно, стремился немедленно связаться со своим старым, глубоко почитаемым другом, тем более что берлинские социалистки тревожились о ее судьбе.

«Дорогой друг мой, Клара! Не знаю, дошли ли до Вас остальные мои письма и пр., но я был счастлив узнать, что состояние Вашего здоровья улучшилось,— писал он ей из Шёнеберга 29 ноября.— Так должно продолжаться и впредь, как ради Вас самой, так и ради всех нас. Ваше здоровье — драгоценное достояние человечества, доверенное Вашему управлению. Вы осуществляете его вместе с Вашими близкими, при содействии заботливых и добросовестных врачей, н ему сопутствуют паши самые горячие и добрые пожелания. Вы же и в этом важном вопросе, конечно, окажетесь на высоте, не будете, не сможете унывать... А как бы Вы отнеслись к курсу лечения в Моптрё или Веве?

Моя жена шлет Вам сердечный привет и лучшие пожелания. Ей трудно понравиться, но Вы полностью и навсегда ее покорили. Это одна из бесчисленных Ваших побед. Ибо в Вашем образе слились воедино высокий интеллект, неисчерпаемая энергия и активность с трогательной добротой, юным и свежим энтузиазмом, редкой силой обаяния, неотразимо действующей не только на друзей, но даже на врагов, а также с поразительной способностью, находясь в центре острейшей партийной борьбы, уметь одновременно подниматься высоко над требованиями только сегодняшнего дня. Синтез ума, обладающего большой научной подготовкой, с благороднейшими человеческими чувствами: социалистка...

Весь Ваш.

Всего, всего лучшего — Вам и близким. Ваш Карл Л.».

Попечение и заботы берлинских друзей — Роза Люксембург, Франц и Ева Меринги все время уделяли ей много внимания — оказывали благотворное действие. По уехать сейчас лечиться в Монтрё или Веве? Она успокаивала своих соратниц, лечащего врача. Какое значение могли сейчас иметь для нее состояние здоровья или два судебных процесса, висящие над головой как дамоклов меч. Должен быть положен конец ужасам войны, разбит враг, находящийся в собственной стране!

Всей своей огромной тяжестью обрушилась теперь война на плечи немецкого народа, окончательно развеялись иллюзии о быстрой и победоносной для Германии войне. На фронтах состояние позиционной войны было нарушено бессмысленными наступательными операциями, в которых истекали кровыо сотни тысяч солдат. Еще осенью 1914 года при попытке прорвать фронт на Изере (река во Фландрии.— Прим, перев.), у Лилля и на Ипре было потеряно несколько армейских корпусов. За немецким наступлением последовало французское — в Шампапи. Затем в феврале 1915 года па востоке разыгралась зимняя битва на Мазурских озерах, летом — бои у Нарева, в ходе которых тысячи немецких солдат погибли в болотах.

Готовились новые наступательные операции. В дополнение к уже существующим открывались новые фронты. Немецкие солдаты умирали в Галиции, на Балканах па Исонцо (река в югославских Альпах,—Ярил, перев.). Генералы и финансовые магнаты уже давно не говорили о защите отечества от якобы угрожающей ему опасности. Открыто пропагандировались бредовые завоевательные планы германского империализма: аннексия Бельгии, Северной Франции, рудного бассейна Лонгви и Брийо, балтийских стран, Польши, Украины, богатых английских колоний.