Григорий Шелихов

Александрович бровки нахмурили... "Не дам, ничего не дам, ни армии, ни

флота! - ручкой взмахнувши, крикнули - и потом: - Это ко мне, Оля,

отошли, а к фриштыку, когда американец твой явится, - про вас это, как

я понимаю, Григорий Иванович, - дай знать, я выйду".

Закончив одевание, Аристарх отошел и со стороны критически

оглядел Шелихова.

- Теперь, Григорий Иванович, все на вас как надо, хоть к самой...

пред самой, - запнулся Аристарх на мысли, испугавшей его своей

дерзостью, но, взглянув еще раз на ладно скроенную фигуру морехода,

уверенно закончил: - Истинно говорю, не стыдно вам и пред государыни

светлые очи предстать.

- Эв-ва, хватил, Архипушка, где уж тут с суконным рылом да в

калашный ряд, не нам, купцам, на таких местах стоять, - с нарочитым

смирением отозвался Шелихов, удовлетворенно оглядывая в зеркало свою

статную, преображенную кавалерственным костюмом фигуру. Мелькнула

мысль о том, что, поставь их судьба рядом, не уступил бы ни в чем

первому фавориту государыни, силачу и красавцу графу Алексею

Григорьичу Орлову-Чесменскому, о приключениях которого ходило много

фантастических рассказов.

В белом атласном камзоле, при шпаге, пожалованной в прошлый

приезд вместе с нагрудной медалью - портретом государыни в алмазах,

Шелихов выглядел мужем в расцвете сил - типичным сколком не вымирающей

в народной памяти породы русских витязей-богатырей.

Григорий Иванович с удовольствием подметил простодушное

восхищение своей особой в глазах Варьки. Лицо и бархатный голос

кружевницы он запомнил еще с банной встречи.

- Спасибо, деваха, должок за собой - не забуду, - ласково кивнул

он зардевшейся от похвалы пригожей девушке, умевшей в нужных случаях -

он прекрасно помнил это - держаться с бесстрастностью китайского

божества Будды. - Проводи меня, Архип Сысоич, без тебя не выйду из

ваших хором, - подмигнул он Аристарху, подставляя плечи под

принесенную догадливым Мишкой белую медвежью шубу.

3

Каурые, отдохнув в тепле и на овсах державинской конюшни, рванули

как в степную даль. Только шелиховский ямщик-бурят мог через мгновение

остановить их бешеный разбег. Кони замерли перед колоннадой подъезда

зубовско-жеребцовского дворца.

Рослый гайдук с непокрытой головой вырос как из-под земли перед

выбиравшимся из возка мореходом:

- Пожалуйте! Ольга Александровна к себе просят...

Шелихов не заметил фигуры Зубова, промелькнувшей в ближайшем к

подъезду окне второго этажа. Зубов отошел от окна в раздумье,

неприятно удивленный вылезшим из возка белым медведем. Игрушечный

красавчик питал антипатию к людям большого роста и внушительной

осанки.

- Что хорошего? Обыкновенный гвардейский солдат! - говорил он в

интимном кругу, вспоминая огромного и великолепного князя таврического

Григория Александровича Потемкина, своего тогда обойденного, а теперь

уже умершего соперника.

Платон Александрович, не задумываясь, отослал бы купеческого

верзилу обратно к подославшей его старой лисе Державину, если бы не

женский интерес, открыто заявленный к ражему купчине сестрицей...

В высшем петербургском свете, с легкой руки заграничного

острослова, российского посланника в Англии графа Семена Воронцова,

сестра Зубова, Ольга Александровна, навсегда прослыла comme un

sapajou.* (* Обезьяной (мартышквй) (франц).)

Капризный нрав и манеры Зубовой-Жеребцовой лишь закрепили во

мнении света авторитет зоологических познаний и наблюдательности

Воронцова. Ольга Александровна стала причиной вражды двух ближайших к

солнцу фамилий: молодого фаворита Зубова и сиятельного, образованного

Воронцова. Масло в огонь подливала протекавшая на глазах у всех

затяжная связь "мартышки" с английским посланником при петербургском

дворе лордом Уитвортом.

История сохранила в фамильном архиве Воронцовых глубинную

подоплеку влияния Жеребцовой на брата-фаворита и проявляемой к ней в

свою очередь нежности благородного милорда Уитворта.

Узы королевской службы и личной приязни связывали Уитворта с

Уильямом Питтом-младшим. Питт, лидер вигов - партии английских буржуа,

в страхе перед успехами республиканской Франции проделал в последнее

время политическое сальто-мортале в лагерь своих недавних противников

- "кавалеров" тори, защищавших самый косный во всем мире английский

феодализм. В борьбе за сохранение британской монополии в

промышленности и торговле Питту очень важно было иметь на своей

стороне Россию, которая бы с готовностью согласилась воевать с

французскими промышленниками не чем-нибудь, а русскими солдатами. Эту

политику при дворе Екатерины II как нельзя лучше можно было проводить,

используя интимную связь английского посла в России Уитворта с Ольгой

Александровной Жеребцовой. Она, сестра могущественного фаворита графа

Зубова, имеет на своего брата влияние, а через него, следовательно, и

на императрицу.

Оно так и было.

Сестрица Оленька, бесстыдная обезьянка, как бы шутя, с хохотком,

забавными ужимками и большим остроумием начиняла Платошу уитвортовой

мудростью. Не стеснялась она делиться с братом и женскими секретами,

применительными к его обязанностям "гениального и милого ребенка"* в

интимных покоях престарелой императрицы. (* Так в переписке с

Потемкиным Екатерина называла Зубова.)

Магическая сила советов и поучений сестрицы помогала Зубову

держаться на головокружительной высоте. Он привык ее слушаться и с нею

одной, может быть, считался всерьез...

Утренний разговор с сестрой задел в душе Зубова самые

чувствительные струны.

Бесцеремонный намек Уитворта на "бабьи юбки", из кружевной

колыбели которых вырастают российские вельможи, пробудил всегда живший

в Зубове страх за свое положение: вдруг дойдет что-нибудь до ушей

самой да заставит оглядеться и прислушаться? Завистников, подлых душ

много, позволь только рот раскрыть - они-то... Бр-р-р!

Допустим, поклеп англичанина пройдет незамеченным - пятном только

на Ольге останется, - тоже простить ведь нельзя, иначе каждый начнет

тебя дегтем мазать... Уитворта из Петербурга придется выгнать, чтоб

другим неповадно было... Черт с ней, с Англией, найдем других

партнеров!

Оленька говорит, купец ее - сущий испанский конквистадор. Он сам

и его предприятие, ежели как следует взяться, сулит немалые выгоды.

Медведь российский хочет берлогу себе в Америке устроить. Что ж, если

для того имеет трезвую голову и понимает, кого и как за помощь

благодарить, - можно посмотреть. Подумаем и, гляди, двух зайцев убьем

- в Новом Свете милордам английским и купчишкам бостонским покрепче на

ногу наступим, а там и дорогу гладкую себе к золоту, к несметным

богатствам откроем.

Алчность разогревала кровь временщика. В конце своей жизненной

карьеры, умирая одиноким стариком в отнятом у Радзивиллов литовском

имении Янишках, он оставил состояние в пятьдесят миллионов рублей,

В какое-то мгновение Зубов вдруг решил перехватить морехода у

сестры - Ольга подождет, пока он хорошенько, с глазу на глаз, у себя в

кабинете, прощупает сибирского медведя, чтобы зверь понял, перед кем

стоит и от кого удостоился чести говорить...

Платон Александрович хлопнул в ладоши и, как был в бухарском

халате, в сопровождении двух выскочивших из-за дверей черных арапов в

ослепительно пестрых восточных костюмах, увенчанных зеленой

башнеподобной чалмой, вышел на мраморную площадку с двусторонней

лестницей цоколя, крытой красным сукном, широкой, что улица.