Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

“новые люди” скоро перестанут быть “посторонними”, “чужими”. Все

трудились рядом, у всех возникли и укрепились общие желания и

понимание друг друга. И всех заботили и тревожили одинаковые горести,

печали и надежды...

...

..

15

Жизнь в Уральске с каждым месяцем становилась более беспокойной

и трудной, чем в летнее время. Война предъявляла людям жесткие

требования и выдвигала новые, ранее неизвестные условия... ..

Как известно, с началом войны правительство страны приняло

решение о переходе на карточную ( “нормированную”) систему продажи

“продуктов массового потребления”. Основным среди них признавался

165

хлеб... Были определены “твердые” нормы его продажи (потребления?)

различным “категориям граждан” - рабочим (500 гр.), служащим (400

гр.), иждивенцам (400 гр.) и детям до 12 лет (400 гр.)..Эти нормы в

военные годы неоднократно менялись (уменьшались). В апреле 1942 -го

правительство “разработало” еще одну карточную систему - на

промышленные товары (обувь, одежда и пр.).

В уральских продовольственных магазинах “свободной” продажи

(без шумных, многолюдных очередей) самых простых товаров уже давно (

еще до войны) не было.. Теперь горожане надеялись, что карточки

несколько улучшат торговлю нужными товарами. В нашем городе

“бумажные талоны” появились не первого сентября (срок, определенный

правительством), а с заметным опозданием - в конце октября - начале

ноября...

На нашего отца некогда знакомая, но ставшая уже непривычной

“продуктовая ситуация” подействовала угнетающе. Он вспоминал

недавнее прошлое , когда уральцы так же, как сейчас, покупали

(“получали”) хлеб, муку и пр. по карточкам: “ Стыдобушка, а не власть.”

И, конечно, сравнивал нынешнее время со “старым”: “До вашей

революции хоть весь город завали хлебом.. На базаре десятки возов

стояли. А нонче?.” О современной жизни отец старался говорить как

можно меньше.. Видимо, опасался сказать что - то лишнее.. Но все же,

сравнивая “прежнее” и “нонешнее”, замечал: “Не все ладно...Совсем не

так, как надо... .Чистый кавардак....”

В те дни, когда уральцы получали продовольственный “документ”,

неожиданно выяснилось, что отец якобы не был мобилизован в “трудовую

армию”, а работал в военкомате как “вольнонаемный извозчик”. В

середине сентября его уволили “в связи с сокращением штатов”. И отец не

попал в “ важную бумагу” военного времени - официальный список

будущих

“владельцев”

продовольственных

карточек...

Военные

чиновники, официально отправив отца “на улицу”, ни слова не сказали ему

об увольнении и новой “свободной жизни”. Он продолжал добросовестно

исполнять свои обязанности в военкомате, хотя формально считался

безработным. Лишь в середине октября выяснилось, что карточка ему

(вместе с ним маме и мальчишкам) “не положена ...”

Странное положение отца длилось более двух месяцев. Лишь в начале

42-го года оно определилось: отца вновь отправили в “трудовую армию”.

Он оказался в обмундировальной мастерской ЮжУрВО (Южно -

Уральский военный округ). Ее руководитель (майор) рассматривал отца

как обычного “мобилизованного” работника, имеющего право на

получение “строго нормированных” продуктов...Только “для себя”, но не

для членов семьи...

166

С большим трудом, после неприятных объяснений в кабинетах Шуре

удалось доказать директору и парторгу фабрики, что она - единственная

“кормилица” в семье, что на ее иждивении - не только дочь, но и мать и

три брата. Сестре предложили написать заявление. В нем она повторила

все то, что говорила - и не раз - при встречах с руководителями

предприятия...Последние, наверное, приняли во внимание тот факт, что

Шура - известная в городе стахановка и первая - среди работниц

“Красного Октября”.. Все члены нашей семьи, кроме отца, благодаря

энергии и авторитету дочери - сестры получили хлебные карточки (одна -

рабочая, две - иждивенческие, три - детские).

16

Зима 41-го года наступила неожиданно, стремительно быстро. Ее

ждали после Октябрьских праздников, но она заявила о себе в самом

начале ноября.. Резко похолодало... По утрам вода, оставленная на ночь во

дворе, замерзала, быстро превращаясь в лед... В соседнем квартале мороз

“построил” из старой лужи небольшой каток. Мальчишки каждый день,

забыв о войне, шумно, увлеченно играли на нем: катались на ботинках (без

коньков), гоняли небольшими “самодельными” клюшками резиновый мяч.

Отец, недовольный “увольнением” из военкомата, не раз строго говорил

мальчишкам: “Нечего портить обувь... Протрете подошвы до стельки.. В

чем будете потом ходить?.. Новую теперь разве купишь?..” Но я и

младший брат старались не слышать давно знакомых слов: торопливо

обедали - и убегали на улицу.. Приближалось время, когда нужно было

доставать коньки из темного чулана и готовиться к настоящей зиме..

... Группа учеников старших классов (среди них и наш Володя)

шестой школы подготовила ко дню Октябрьской революции праздничный

концерт. Они весело разыгрывали небольшие смешные сценки, исполняли

известные песни, читали стихи Пушкина, Лермонтова, Маяковского и пр.

Школьные “артисты” хотели показать своим товарищам и родителям

умение и желание радоваться жизни даже в тяжелые и страшные военные

дни: “...Мы делаем то, что необходимо людям...Мы выдержим все - и

обязательно победим... Нам не страшен серый волк - фашист...”

Концерт (на него брат пригласил маму и меня), исполненный

учениками за два дня до праздника, прошел с большим успехом. Молодые

зрители восторженно приветствовали выступление своих товарищей

аплодисментами, родители - возгласами:”...Молодцы !.. Прекрасно !..

Как вы смогли?.. Давайте еще раз...”

167

Но выступление, к сожалению (и для артистов, и для зрителей),

быстро закончилось. И детям, и их родителям предстояло заниматься

“настоящим”, “серьезным делом”...

На следующий день (ближе к вечеру) я простоял три часа в очереди

за хлебом около небольшой лавки “Красного Октября”, на Дмитриевской

улице... К ней “прикрепили” наши карточки...

Хлеб (что бывало уже не раз) не привезли, но продавщица сказала: “...

завтра обязательно будет: обещали привезти...” Очередь заволновалась,

зашумела, потребовала заведующего: “Пусть скажет, почему перед

праздником нет хлеба?.. Куда его подевали? “ Но что мог сказать

“руководитель лавки”? Только довольно неопределенное: ”Не завезли...

Видно, на хлебозаводе не успевают выпекать. Ведь теперь народа в городе

стало намного больше, чем прежде. Так что ждите.. Завтра привезут...”

Желающие “получить” хлеб сразу же встревожились. Особенно

стоявшие в самом начале очереди: они опасались, что если “отойдут

домой” на несколько часов, - их место “пропадет”. Кто-то предложил:

“Давайте держать порядок в нашей очереди.. А то придут новые и станут

все менять по - своему... Дежурить надо.. Не уходить...”

Сестра, заменившая меня вечером, простояла в очереди до полуночи...

Затем пришел Володя (Шуре надо было поспать хотя бы 3 - 4 часа перед

сменой). Позже, когда окончательно рассвело, к лавке вновь отправился я..

Вышел из дома - и не узнал ни двора, ни улицы: белый, чистый снег

покрывал тротуары и крыши домов, дорогу и ветки деревьев...Мороз сразу

заявил о себе: замерзли руки и нос. Пришлось прикрываться шапкой, иначе

щеки превратились бы в “звонкие ледышки”.. С большим трудом по