Опусы или опыты коловращения на двух континентах

Я, конечно, участия в этой карательной акции не принимал. Не было сомнений, что Андрей непременно заложит всех. А в таком случае первый спрос с командира. Поэтому во время кошмарной расправы я мирно сидел на низенькой скамейке под окном кухни, ничего не зная и ничего не ведая. О чем я впоследствии честно доложил начальнику курса, майору Лету-нову. Мол, рад бы изложить подробности ЧП, но не в курсе, в чем и искренне каюсь.... При всех своих недостатках Летунов был мужиком. Ра-зобрав в тиши своего кабинета немногочислен-ные подробности происшествия, которые уда-лось прояснить из невнятной жалобы Андрюши (кроме него, как оказалось, никто об этом деле и слыхом не слыхивал), майор вздохнул и, строго глядя на меня, молвил: "Не тронь говно, вонять не будет". На этом разбор кошмарного избиения закончился.

При всем этом у Андрея было четкое по-нимание основ армейского устава - может быть, папаша вдолбил, а может быть в генах как-то ут-вердилось. Уже зимой нас послали в караул. Опять-таки мою группу и Андрея. В основном задача заключалась в том, чтобы не уснуть на посту. Некоторые посты были внутри зданий, некоторые снаружи, так сказать, на открытом воздухе. Ночью Андрей вернулся с поста. По-ставив автомат, он тихонько проскользнул в комнату для отдыха и притих на топчане, на-крывшись шинелью. Так называемая бодрству-ющая смена сидела в караулке. Кто читал, кто лясы точил.... Через какое-то время нам почему-то стало неуютно. В помещении явно ощущался посторонний запах - совершенно неуместный, хотя, к сожалению, легко узнаваемый. Недоуме-вая мы перебрали все возможные варианты - от забитого туалета до нездоровой игры воображе-ния. Наконец кто-то догадался зайти в сосед-нюю комнату и приблизиться к мышкой затих-шему Андрюше. И тут же все стало на свои мес-та. "Ребята, это Андрей обосрался!" - радостно и звонко заорал дознаватель

Да, как ни грустно это признать, Андрю-ша обкакался в карауле. Возможно, накануне мама принесла ему что-то слишком жирное. Са-мое интересное, что он был на посту во дворе института, где до ближайшего туалета из любой точки можно добежать в считанные секунды. Но, очевидно, требования Устава гарнизонной и караульной службы произвели на беднягу такое впечатление, что он предпочел обделаться, но не покинуть свой пост.

Когда Андрей шел в увольнение, папа присылал за ним служебную машину. Она ждала чуть в сторонке от института. Как-то весной мы с командиром моей учебной группы, Сережкой Гавриловым, добежали под дождем до останов-ки и прыгнули в идущий до метро трамвай. Вот за окном проплыл памятник космонавтам. У подножия стоял унылый и нахохлившийся Андрей. Вы видели, как под моросящим дождем мокнут ломовые лошади - безнадежно и отре-шенно? Вот вам и вся картина. Неожиданно Се-режка начал сдавленно хихикать. "Слушай, - тихо сказал он, - еще в обед его отец звонил на-чальнику курса и просил передать, что сегодня не пришлет машину за Андреем. Летунов пере-дал мне, а у меня совсем из головы вон и я за-был Андрею сказать".

Не знаю, сколько наш герой простоял под дождем. Но, проявив недюжинную настойчи-вость, в трамвай так и не сел, предпочел вообще не пойти в увольнение.

Закончим тему увольнений и казармы. Как и все остальное в ВИИЯ, правила здесь бы-ли какими-то ускользающими от четких форму-лировок. Увольнение полагалось раз в неделю, но некоторые уж совсем привилегированные детки ходили сразу на два дня - и в субботу, и воскресенье. В праздники москвичей отпускали на сутки. Но, например, учившийся в соседней группе сын Деда, Юрка Андреев, отсутствовал все праздничные дни.

Юра был неплохим парнем. Отличало его от всех нас то, что он заикался. Вообще-то го-воря, на инязы заик не берут - такая вот дискри-минация. Так вот, когда Деду попытались робко намекнуть на такое препятствие, он решительно возразил: "А среди иностранцев что, заик нету?" Так Юра Андреев стал единственным заикой на все инязы Союза.

Спустя два-три года казарменного житья слушатели переходили на вольные хлеба. Если ты поступил из армии, то в казарме жил два го-да, если с гражданки - три. Насколько я знаю, это была совершенно уникальная и невиданная в Советской Армии система. Потом москвичи просто жили дома, а в ВИИЯ приезжали на за-нятия, как обычные студенты. Иногородние же перебирались в Хилтон - примыкающее к терри-тории ВИИЯ общежитие.

В самом начале учебы все слушатели сда-вали на водительские права. Затем эти права от-бирались и хранились в сейфе начальника курса. Их выдавали только в загранкомандировку и по окончании института. Почему? А представьте себе, что вы скромный гражданский преподава-тель (а ведь в ВВИЯ была масса гражданских преподавателей). Хорошо, пусть даже не граж-данский, пусть военный. Как бы вы себя чувс-твовали, если все ваши подопечные приезжают на занятия на машинах, а вы - на трамвае? Ведь в загранкомандировке слушатели получали как советские специалисты, плюс всякие надбавки. Поэтому покупка машины была естественным венцом трудов.

Спустя пару лет после окончания моей виияковской эпопеи я встретил своего дружка и одногруппника Андрея Латеева. Он только что вернулся из загранкомандировки. Андрей был переводчиком в учебном центре в Уганде. Его рассказы чем-то напоминали "Тысячу и одну ночь". На пятерых переводчиков был выделен роскошный особняк с полной прислугой. Какое-то время Андрей оставался в особняке вообще один. И вся прислуга трудилась на него. Для на-ших военных были совершенно невероятные скидки на все. Но даже при этом советские офи-церы, советники-танкисты, предпочитали пи-таться в угандийской военной столовой, где кор-мили бесплатно. Здесь вспоминается случай с одним нашим специалистом, который потерял сознание на улице Каира. В больнице врачи быстренько определили, что имеют дело с эле-ментарным голодным обмороком. Не знаю, ско-пил ли этот спец на заветную "Волгу", но скан-дал получился неплохой. Наши быстренько и без шума отправили эксперта домой, пока он не доэкономился до голодной смерти. Возможно, что таким образом спасли ему жизнь.

Так вот, чтобы избежать нездоровых коллизий, слушателям ВИИЯ запрещалось поку-пать машины до окончания института.

Я уже говорил, как выглядела стандарт-ная загранкомандировка у "арабов". На западе в загранкомандировку обычно посылали с треть-его курса. Пролетали мимо только самые забу-бенные пьяницы, самовольщики и разгильдяи. Здесь тоже бывали исключения. Как-то совер-шенно неожиданно в ВИИЯ пришла разнарядка из атташата в Париже. Туда срочно, безотлагательно, прямо сейчас нужно было послать пять переводчиков французского. А дело было летом, и из всех возможных канди-датов в ВИИЯ оставались только пять разгиль-дяев, которым уже была уготована практика в песках пустыни Кара-Кумы. И они поехали в Париж! А примерные и дисциплинированные слушатели отбыли еще раньше в такие райские местечки, как Сенегал, Мали, Алжир... Я упомя-нул Кара-Кумы, потому что матерых негодяев посылали на практику переводчиками в учебные центры. Там готовили всех видов борцов за не-зависимость. Обычно такие центры находились в местности, привычной для аборигенов, то есть, в пустыне.

Была и еще одна категория слушателей - офицеры, но, в то же время, не так, чтобы сов-сем офицеры. В свое время на Кубе срочно тре-бовалось большое количество наших перевод-чиков и послали туда виияков не на год, а на два. По возвращении им присвоили звание млад-ших лейтенантов и в таком виде они доучива-лись. С одной стороны, они были такими же слушателями, как и мы, с другой стороны - офицерами.

У английских групп был еще один, совер-шенно уникальный вид практики. Речь идет о "челноках". Нет-нет, не подумайте, что нас по-сылали с мешками на стамбульский базар! В то время этот термин был чисто виияковским и имел совершенно другое значение.

О челноках, стукачах и прекрасных дамах

Итак, о челноках. По сути дела, все очень просто. Самолет вылетает из пункта А в пункт Б, а, разгрузившись, вновь возвращается в А. Те-перь наполним эту краткую формулу содержа-нием. Речь идет о полетах наших военно-транс-портных самолетов за границу. В те времена воздушный мост между Союзом и Ближним Востоком был обыденной повседневностью.