«Муромцы» в бою. Подвиги русских авиаторов

батарее прекратился, а Алехнович зашел в третий раз, и снова дымом застлало артиллерийскую позицию

немцев. В это время наши артиллеристы подтянули передки и благополучно отошли под прикрытие фортов.

Батарея была спасена.

Интересна некоторая подробность о последних днях Новогеоргиевской крепости. В ней находилась

воздухоплавательная рота с аэростатами наблюдения. В этой роте служил в качестве пилота прапорщик

Юрьев Б.Н. (ныне профессор). Накануне сдачи крепости, когда надобность в аэростатах отпала, он собрал

знамена частей гарнизона и на рассвете, пользуясь попутным ветром, вылетел на привязном аэростате из

крепости. Пролетев верст 100 с лишним, он благополучно приземлился и этим спас знамена. Прапорщик

Юрьев часто бывал в Яблонне, приезжая к Сикор- скому, интересуясь «муромцами» и их работой.

Необходимо вспомнить случай, омрачивший весь личный состав Эскадры своей бестактностью и

несправедливостью. Трудно сказать, по какой причине в бытность Эскадры в Лиде (июнь) «з Ставки

Верховного Главнокомандующего прислали офицера Генерального штаба подполковника Витковского на

должность старшего офицера Эскадры, т.е. на место подполковника Горшкова, который был столько времени

исполняющим эту должность. Вся Эскадра и сам Горшков ожидали утверждения его в должности, а

дождались присылки «постороннего» начальника — человека, не имевшего ничего общего с авиацией. Этот

факт был очень странным и тяжело отразился на самолюбии Горшкова. Действительно, наш эскадренный ге-

рой, дважды спасший Эскадру от ликвидации, прекрасный боевой летчик и хороший товарищ, конечно, был

кровно обижен такой несправедливостью и решил уходить из Эскадры. Генерал Шидловский прекрасно

учитывал, что уход Горшкова вызовет большое недовольство среди командиров кораблей и отразится на

боевой работе. Генералу стоило больших трудов уговорить Горшкова остаться. Горшков согласился, но при

условии назначения его командиром 1-го боевого отряда, и уехал во Влодаву.

Летный состав недоброжелательно встретил нового старшего офицера, хотя его вины никакой не

было, но, не зная психологии летного состава того времени, он повел дело, игнорируя сложившиеся обычаи.

Можно иллюстрировать это следующим примером. Панкратьев, получив новый корабль с новыми моторами

(Русско-Балтийского завода — РБВ.6), облетывал его. Однажды — это было на аэродроме в Лиде — корабль

был готов к полету, когда подошел Витковский. «Я лечу с вами», — заявил он Панкратьеву. Тот ответил:

«Пожалуйста, но у нас аэродромный полет». Моторы заработали, и корабль взлетел. Набрав высоту 3500 м,

они попали в облака и потеряли аэродром. Снизившись под облако, они не могли найти его. Поручик Павлов,

ведущий ориентировку, потерял аэродром и доложил командиру, что ориентировка потеряна. Панкратьев

сделал большой круг, но аэродрома не нашли, и он решил сесть и восстановить ориентировку. Выбрав

подходящую площадку, он посадил корабль, а Павлов побежал в соседний фольварк узнать, где они находятся.

Сначала его приняли за немца, и ему с трудом удалось выяснить у хозяина, где находится Лида. Оказалось,

что до Лиды всего 30 верст. Панкратьев взлетел, и минут через 20 увидели свой ангар.

После посадки Витковский обратился к Панкратьеву и сказал: «Капитан! Я делаю вам выговор за

халатное отношение к полету. У вас в корабле не было даже карты».

Вообще, в истории Эскадры такой выговор был впервые. Панкратьев выслушал Витковского

безмолвно и только приложил руку к козырьку. К вечеру вся Эскадра знала об этом выговоре.

После нескольких подобных случаев среди летного состава установилось мнение, что Витковский

приносит несчастье, если он находится на корабле. Из-за этого командиры кораблей старались делать так,

чтобы обойти Вит- ковского. Нужно прямо сказать, что несчастье он принес только один раз, о чем подробно

будет описано дальше. Конечно, эти случаи можно отнести скорее к суевериям, к которым летчики того

времени не были безраличны. В данном случае большую роль играло излишнее высокомерие подполковника.

Глава 4 ПСКОВ Эвакуация из Лиды в Псков

После отлета наших кораблей из Лиды штаб эскадры деятельно приступил к эвакуации. С большим

трудом получен вагон, в котором разместились Начальник Эскадры, вся документация строевой и

хозяйственной частей с финансовым отделом, и вагон был отправлен в Псков. В Лиде остался заместитель

начальника генерал-майор Войнило- вич, который, имея распоряжение Ставки ВГК, с величайшим Трудом

сформировал три эшелона. В одном из них были запасные части к самолетам и разобранные учебные

самолеты. Во втором эшелоне были размещены мастерские, запасные моторы и цистерны с бензином и

кероси- ном.Третий эшелон был самым опасным — в нем были погружены оружие и боеприпасы эскадры.

Погрузка происходила днем и ночью, и только на третий день удалось отправить первый эшелон. Однако

самым сложным оказалось отправить третий эшелон, так как железнодорожники долго не соглашались с тем,

что в состав с боеприпасами включили вагон для личного состава — строевой роты, аэродромной команды и

сводного взвода мотористов. До прибытия первого эшелона корабли находились под открытым небом.

По приказу Верховного Главнокомандующего администрация г. Пскова должна была позаботиться о

размещении эскадры. После различных вариантов и договоренности с прибывшим Начальником Эскадры

было решено отвести под эскадру сельскохозяйственное училище, личный состав которого незадолго до этого

был эвакуирован за Волгу. Помещения училища пустовали, оно представляло собой большое двухэтажное

здание, в котором нижний этаж занимали классы и большая столовая, а верхний — общежитие. Помимо этого,

было несколько двухквартирных домиков для преподавательского состава. Училище располагало обширными

машинными сараями, которые не передавались эскадре.. Училище находилось в 5 км от города и соединялось

с ним шоссейной дорогой, которая пересекала Варшавское шоссе. Самый большой класс на нижнем этаже

главного корпуса отвели под моторную мастерскую. В соседнем помещении хранили запасные моторы, а на

дворе перед этими помещениями были установлены два станка для испытания моторов. Строевая рота и

аэродромная команда были расположены в соседних помещениях. Летный состав занял второй этаж главного

корпуса. Там же находилась квартира начальника эскадры. Все помещения располагались с левой стороны от

Варшавского шоссе, а с правой находились опытные поля. Это была низина,частично заболоченная, с

ирригационными показательными сооружениями. С началом войны поля не обрабатывались и заросли травой.

Все это поле отводилось под аэродром. С прибытием эшелонов корабли были установлены в палатки.

Командиры кораблей опасались мягкого грунта аэродрома, но он держал самолеты хорошо. На

аэродроме построили караульное помещение, привезли самолетные ящики (любимое устройство наших

экипажей). Здесь же установили помещение метеостанции и хранилище водородных баллонов. Поставили

мачту с флюгером и подняли традиционный полосатый рукав.

Спустя некотрое время на аэродроме в Пскове собрались 8 боевых и пара учебных кораблей, после

чего аэродром стал тесен. Держать такое количество боевых кораблей вдали от фронта было нецелесообразно.

Вскоре было получено приказание из Ставки о направлении боевого отряда на Северо-Западный фронт в

район 1-й армии на Рижском направлении. В 30 верстах южнее Риги на железнодорожной линии Петроград —

Рига в местечке Зегевольд было выбрано место для стоянки отряда. Там была найдена хорошая площадка для

аэродрома с жилыми и складскими помещениями. Вдали от жилья сделали бомбохранилище и установили

цистерны для горючего. 20 сентября 1915 г. приказом Начальника Эскадры было объявлено о формировании