Какая она, победа?

неожиданными ситуациями.

18 августа двинулись к вершине. Вверх вел могучий снежный гребень с

удобными для ночевок увалами, и только предупреждающее потрескивание

наста напоминало о том, что надо быть настороже, что каждый шаг должен

быть и обдуман и точен. Ночь на двадцатое переспали на заметном и снизу

предплечье вершины — снежном куполе 6900. Так надежно все себя

чувствовали, так уверенно набирали высоту, что двадцатого рюкзаки и

палатку решили с собой не брать. Пятьсот метров по вертикали! Нет,

маршрут был не настолько сложен, чтобы не успеть сделать эту работу за

день. Они успеют.

Успели. Острое лезвие вершинного гребня тускло отливало льдом,

отполированным вьюгами до глянца. Видимость была неважной, на веревку,

не больше, и оттого казалось, что этот ледовый нож вонзен прямо в небо. По

самому лезвию идти не рискнули, шли чуть правее и ниже, где лед сменялся

фирном и где торчала гряда скал. Передние связки скрылись в тумане, тем

неожиданней было наткнуться на них, вдруг обнаружив, что дальше идти

некуда — вершина! Кошки заскрежетали по вытаявшей из льда каменной

дресве. Стрельцов, едва переведя дух, застучал айсбайлем, отбивая плитки

темно-зеленого сланца с золотистыми кубиками пирита. Да, это тот самый

сланец с пиритом, самый обыкновенный, самый знаменитый и дорогой; в тех

домах, где он есть, его не отдадут за самые настоящие драгоценности, да

никто и не осмелится попросить. . За этим камнем нужно идти самому.

Только тогда появится в нем смысл...

Оставлены на вершине записки и вымпелы. Оставлена титановая

капсула с посланием молодежи будущего. На спуске осторожничали, очень

уж не хотелось, чтобы столь радостный день, один, можно сказать, из

счастливейших дней жизни, был бы омрачен какой-нибудь нелепицей. Надо

192

просто внимательно все делать, очень внимательно! Сумерки сгущались,

вскоре стало темно, но скалы кончились, вершинная стена и острый гребень

остались позади, они ступили на перемычку, на снежный купол, а тут и вовсе

можно свободно ходить, лишь бы не проскочить мимо палатки. Вот и

палатка. Приехали! Они шумно полезли в палатку, а там лежал Валентин

Сулоев. Больной.

«ДОК», ИМЕЙ СОВЕСТЬ!

В те дни над Памирским плато работало сразу несколько групп. Одна

из них должна была взойти на безымянную вершину 6700, которую

намечалось назвать пиком 50-летия ВЛКСМ, группы Виктора Максимова

и Виктора Галкина шли на пик Коммунизма, и, наконец, основная команда

экспедиции, куда входили и Кирилл Кузьмин, и Валентин Божуков, и

Валентин Сулоев, должна была совершить заявленный на первенство СССР

траверс пиков Коммунизма и Корженевской — маршрут громадный,

длительный и заведомо «золотой». Словом, народу было наверху много, и

«док» Шиндяйкин думал об этом не без тревоги вообще и по причине личной

заинтересованности в особенности.

«Док» Шиндяйкин шел на пик Коммунизма. Шел как участник, как

счастливчик, которому была подарена возможность побывать на втором

семитысячнике за лето. Он выпросил-таки для себя это разрешение и теперь

мечтал только об одном — лишь бы никто нигде не заболел. Он боялся этого

больше самой вершины, ее высоты и снегов, ее стен и непогоды — лишь бы

только он никому не понадобился, ну хотя бы в эти два-три дня!

Они приближались к 6300, когда со склонов пика 50-летия ВЛКСМ

донеслись приглушенные расстоянием настойчивые крики. Остановились.

Прислушались. Шиндяйкин чертыхнулся и от огорчения сел в снег. Врача!

Звали врача! Нет, он так и знал, что ему не дадут дойти до вершины! Так и

знал!

193

«Док» был еще больше раздосадован и угнетен, когда выяснилось, что

если он и может кого-то упрекнуть за прерванное восхождение, то прежде

всего самого себя. Ведь это он, Шиндяйкин, выпустил Шалатуркина на

маршрут, именно он сам! А ведь знал, что парень весной перенес воспаление

легких. И все-таки выпустил. Почему?

Ребята вынудили. Очень им не хватало в группе одного человека,

Шалатуркин упросил. . Подумаешь, когда это было, сейчас-то он здоров! И

потом, это ведь не семиты-сячник, это всего лишь 6700, «док», имей совесть!

Сопровождать врача пришлось Толе Тустукбаеву. И перед ним тоже

Шиндяйкин был повинен — такой вершины человека лишил ни за что ни про

что. . Спустились на плато, Пересекли его из края в край. Пошли на гребень

пика 50-летия ВЛКСМ.

— Док, Шалый закипает, — сказали ребята, когда Шиндяйкин и

Тустукбаев подошли к бедствующей группе. Что и говорить, подошли

вовремя. Отек легких. Сердечно-легочная недостаточность. Нет, надо

зарубить себе раз и навсегда: человек, перенесший воспаление легких, на

высотное восхождение не идет, его кандидатура отметается безжалостно, без

всяких разговоров!

Очень сложная «спасаловка». Иногда состояние Шалатуркина казалось

почти безнадежным. Особенно ночью. Такие больные тяжело переносят

горизонтальное положение, и «док» на ночь усаживался с ним рядом спина к

спине. Неудержимо клонило в сон, Шиндяйкин то и дело валился на бок и

тотчас просыпался от хрипа — это «закипал Шалый». А ребята и вовсе не

могли дежурить, настолько выматывались за день — тащить-то больного

приходилось на себе! Нет, хватит, теперь Шиндяйкин учен, никаких

поблажек, никаких «будь человеком»! Нельзя быть добреньким,

покладистым, своим в доску, теперь он будет педантом и сухарем, буквоедом

и «железобетоном», будет, он обещает, пусть только в этот раз все обойдется,

пусть Шалый вернется домой живым!

21 августа они доставили Шалатуркина в базовый лагерь. Для него все

194

кончилось благополучно, но, если б не этот случай, 20 августа Шиндяйкин

был бы на вершине пика Коммунизма. Он оказался бы там очень кстати,

врач Шиндяйкин, и кто знает, как тогда бы все повернулось..

БЛЕСК ВЕРШИНЫ В ГЛАЗАХ..

Восьмерка траверсантов поднялась на 6900 19 августа. На следующий

день они должны были выйти на вершину пика Коммунизма, но тут Сулоев

пожаловался на легкое недомогание. Вряд ли его слова были приняты

всерьез, иначе команда тотчас бы прервала восхождение и поспешила

спустить товарища вниз; кто-кто, а многоопытнейшие Кузьмин и Божуков

прекрасно знают, чем кончаются на высоте «легкие недомогания». .

Не вспомнили. Стали думать, что делать. Очень уж не верилось: Сулоев

— и вдруг... недомогание! Самый здоровый. Самый подготовленный.

Человек с прекрасной, редкой приспособляемостью к самым нелегким

условиям! Еще полдня работы, и вершина. А там траверс, самое интересное,

как отказаться? Да и нужно ли отказываться? Вот палатка группы Виктора

Максимова. Ребята ушли на вершину, спустятся к вечеру. Сулоев с ними

переночует, а утром все вместе пойдут вниз — отличный вариант! Правда,

Валентин лишние сутки пробудет на высоте, но он отдохнет, наберется сил

перед спуском. .

Сулоев и сам не верит в свое недомогание. Ему непривычно, неловко

признаваться в такой унизительной для него слабости, хотя он и сюда, к

6900, шел, как принято говорить, «на одних зубах». Очень сильная волевая

подготовка. Даже превратившаяся в свою противоположность. Другой бы

отказался от восхождения еще на плато, но он, Сулоев, не позволил себе

«раскисать», «поддаваться минутным настроениям». И потом, он один из

главных инициаторов траверса!

Блеск вершины в глазах. . Как часто мешает он спокойно оценить