Какая она, победа?

такой высокой.

Как же все-таки это произошло? Как ответить на этот вопрос самому

себе, родным погибших, всем тем, кто неизбежно вновь и вновь будет

возвращаться мыслью к событиям на отметке «7100»? «Приземление вне

площадки произошло в результате резкого и непредвиденного усиления

ветра и перемены его направления», — гласило официальное сообщение. В

180

тот час, в одно и то же время на разных высотах, на разных участках

предвершинного гребня альпинисты отмечали и мирное затишье и

сильнейшие ветры. Наверное, с опытом пришло бы умение действовать

наверняка и в таких сложных условиях. Но в том-то и дело, что на 7100 еще

никто никогда не прыгал, они первые!

Наверное, проще было бы производить выброску с вертолета. Но тогда

альпинисты еще не осмеливались работать с ними на больших высотах, этот

опыт придет в последующих экспедициях. А кто, например, мог

предполагать, что рация, нормально работавшая в базовом лагере, замолчит

наверху, лишив в самый важный момент надежной связи! Аккумуляторы

рации отказались работать на 7100. Люди отказаться не захотели. Самое

спокойное время в горах — первая половина дня. Но она была отдана

молодым парашютистам, а перенести прыжок еще на день — значило

отказаться от него совсем! Все десять были единодушны — прыгать. Тем

более что их незримо, но все-таки, наверное, подстегивал и успех

прошлогоднего прыжка, и победа 36. Как же они могли вернуться после

этого с «пустыми руками»?

Да и все ли решают шквальные ветры и скалы? Так ли беспомощен

человек перед лицом стихии, даже очутившись в таком отчаянно-

безнадежном положении? Прыжок дал свой ответ на этот извечный для

человека вопрос. И ответ при всей трагичности случившегося не оставляет

без надежды того, кто окажется когда-либо в сходной ситуации. Десять

человек покинули самолет на высоте восьми тысяч метров. Полторы минуты

отвела им судьба на единоборство с ветром, и шансы у каждого были в

общем-то равны. Но один приземлился почти в пределах площадки. Трое

смогли перетянуть за вершину. Шестеро попали прямо на скалы. Три

армейских спортсмена. Три испытателя. Армейцы были очень сильными

парашютистами. И все же, наверное, у них не хватило умения действовать в

аварийной обстановке, каким владели испытатели: опытнейший Эрнест

Севостьянов и невозмутимый, умеющий сохранять спокойствие в самых

181

сложных переплетах Владимир Чижик. Профессия! Ведь в чем главное

отличие испытателя от спортсмена? Да прежде всего в том, что всяческие не-

предвиденные обстоятельства для испытателя — это прежде всего обычная

рабочая обстановка! И для него важно не просто найти выход в сложнейшей

ситуации, ему нужно выяснить, что именно произошло, а потом уж думать о

себе. Но и это последнее тоже нужно успеть сделать. Иначе кто же расскажет

на земле, что случилось в воздухе?

— Держать нервишки в руках, — предупреждал перед вылетом Саша

Петриченко. В небе над Памиром помочь товарищам каким-либо советом он

уже не мог.

Трое армейцев, опустившиеся на скалы, погибли. Их опрокинул

парашют, от которого они не успели освободиться и который превратился в

смертельного врага. Кто сумел избавиться от парашютов в самое первое

мгновение или даже еще до встречи с землей, еще в воздухе, за несколько

метров, до склона, тот остался жив. Вот как точно приходилось

контролировать всю обстановку, самого себя.

Из испытателей судьбу армейцев разделил только Вячеслав Томарович.

Он был прекрасным испытателем, но в прыжках своим товарищам уступал,

поскольку главным для него все же была конструкторская работа. И еще он

был старше всех. И это тоже имело значение. А в этот день он был еще и

выпускающим для прыгавших на 6100. И той нервной энергии, которую он

отдал для успеха молодых спортсменов, возможно, на какую-то долю

секунды не хватило ему самому.

Наверное, в организации эксперимента на 7100 можно обнаружить и

невольные просчеты, и какие-то преждевременные решения. Быть может,

такие же, как преждевременным было решение Икара взлететь к солнцу.

Самое разумное, что мог бы сделать Икар, это отказаться от полета. Но тогда

бы не было Икара.

Ровно через год, 7 июля 1969 года, в газетах был опубликован Указ

Президиума Верховного Совета СССР, который и подвел окончательную

182

черту под всеми теми разговорами, в которых подвиг парашютистов

изображался подчас никому не нужной затеей. «За мужество и отвагу,

проявленные при проведении экспериментальных прыжков с парашютом в

сложных условиях, наградить. .» Почетнейшей солдатской наградой —

медалью «За отвагу» были награждены все тридцать шесть участников

прыжка на 6100, в том числе и капитан Георгий Таинас. Были награждены

парашютисты-испытатели Александр Петриченко, Владимир Прокопов,

Эрнест Севостьянов, Владимир Чижик, лейтенант Александр Сидоренко.

Посмертно награждены старший сержант Валерий Глагольев, старшина

Владимир Мекаев, рядовой Юрий Юматов, парашютист-испытатель

Вячеслав Томарович. Награждены медалью и альпинисты: руководитель

экспедиции Виктор Галкин, начальник спасательного отряда Валентин

Божуков, участники спасательных работ Лев Добровольский, Юрий

Колокольников, Аркадий Маликов, Валерий Путрин, Николай Черный, врач

Алексей Шиндяйкин, командир вертолета Алексей Иванович Панферов и. .

посмертно альпинист Валентин Сулоев. Но о нем особый рассказ. Работа же

спасательного отряда Валентина Божукова явилась прямым продолжением

подвига на 7100, и теперь остается лишь вернуться к тем минутам, когда

десять куполов с пугающей быстротой скользнули за гребень южного склона.

ПЛОЩАДКА 7100. СИДОРЕНКО

Лев Добровольский стоял в центре площадки с кинокамерой в руках.

Еще во Фрунзе его уговорили снять для «Киргизфильма» приземление на

7100, и Леве стоило немалого труда затащить увесистую «каэску» на главную

вершину Заалайского хребта. Он было изготовился к съемке, глянул в

видоискатель, но десант ушел за пределы видимости, и сразу стало не до

кино. Возвращаться к палаткам было некогда, и Лева положил камеру прямо

в снег. Но и при такой спешке они подошли к месту приземления лишь через

сорок минут.

183

Коля Черный в момент выброски сидел на кресте. Иначе легкую ткань

снесло бы поднявшимся к полудню ветром. Как ни готовились альпинисты к

возможным сюрпризам, однако такой поворот дела застал их в какой-то

степени врасплох.

Конечно, все были уверены в том, что вскоре вернутся к палаткам, и

потому спешили к месту приземления почти налегке, взяв только самое

необходимое. Да и как в ту минуту было думать о каких-то спальных мешках

или о запасе бензина для примуса?

Коля Черный нашел Эрика Севостьянова на самой кромке скального

обрыва; его контейнер свисал в пропасть. Коля закрепил фал, спустился по

фалу к контейнеру, но извлечь из контейнера смог только пуховые брюки,

кислородный баллон вытащить не удалось. Эрик страшно мерз. Пуховка

продралась о скалы, весь пух выпотрошило ветром. Совсем окоченели руки.

Коля отдал Эрику пуховые рукавицы, повел к площадке. Тут подошли Егор

Кусов, Гена Курочкин, у площадки встретили Прокопова и Чижика. Ребята

приземлились благополучно, разве что Чижика немного «попотрошило» о

скалы, и теперь он тоже страдал от холода. С кислородом у них было все в

порядке, и они по очереди стали давать Эрику загубник маски. Черный