Самые знаменитые реформаторы России

Ордин-Нащокин много сделал, защищая интересы российского государства на дипломатическом и военном поприще. Именно ему обязана Россия заключением в 1658 г. выгодного мира со Швецией в войне, в общем неудачно складывавшейся для нашей страны. Еще больше славы и влияния Ордину-Нащокину принес Андрусовский мир с Польшей, заключенный им после многолетней войны и означавший окончательное прекращение длительного противостояния в пользу России. За свои заслуги Нащокин был высоко оценен и отмечен царем всевозможными наградами. Алексей Михайлович писал ему: «А служба твоя забвена никоим не будет». В конце концов он стал ближним боярином, дворецким и начальником Посольского приказа с титулом «царственной большой печати и государственных великих посольских дел оберегателя».

Хорошо зная Запад, стремясь перенимать там все полезное для России, он был великим патриотом своей страны. Вместе с тем не стеснялся в выражениях, критикуя российские порядки. Это давало повод обвинять его в непатриотизме, преклонении перед Западом. Точь-в-точь как в наше время. Кричи, что ты патриот, ругай западных империалистов и сионистов, и ты будешь им, ничего не делая для своей страны.

Пришлось Нащокину одно время служить на границе с Ливонией и насмотрелся он там на отношение русских военных к населению завоеванных Россией территорий или мирным путем перешедших в русское подданство. Бесчинства, грабежи, убийства сопровождали пребывание там русских солдат, особенно казаков, что восстанавливало население против России, мешало их присоединению. Не в силах справиться с этим произволом, Нащокин писал царю: «А ныне господь бог помазаннику своему явными знаками без крови ту землю предает, ничего иного не требует господь бог, только милосердия к покорным, а противные сами на себя жестокий суд нанесут. У служилых людей тот обычай, чтоб непротивных пленить без остатка, за что им и смертная казнь бывает, и нрава своего не откладывают. Этою зимою изо Пскова служилые люди соседних с Юрьевым присяжных крестьян посекли и деревни пожгли и, то видя, в иных местах от подданства бегут, а немцам то и надобно, уездных людей к себе привозят и полки свои пополняют, а пехота лучшая у шведов — лифляндские люди. Рейтарам Царевичева Дмитриева города за разоренье крестьян много наказанья было, но они не унялись, зная, что в других городах от такого разоренья их не унимают; о таком их самовольстве писано в Рейтарский приказ, и по 5 июля государева указа об этом не прислано, а вперед сдерживать рейтар от разоренья над уездными людьми нельзя. А если уезды пусты будут, то государевым служилым людям в новоприобретенных городах держаться нельзя, а хлебные запасы из русских городов туда возить убыточно».

И опять есть повод для проведения аналогий с нашим временем. Кто больший патриот России в оценке Чеченской войны — критикующий недостойное поведение наших солдат в этой многострадальной республике или считающий или делающий вид, что там все нормально? Конечно, первый. Но кто его поймет? Так не понимали современники и Ордина-Нащокина. «Нащокин был чужой среди московского служебного мира и как политический новик должен был с бою брать свое служебное положение, чувствуя, что каждый его шаг вперед увеличивает число его врагов, особенно среди московской боярской знати», — писал В.О. Ключевский. В это время сходила на нет местническая система, терпевшая упадок от вторжения в управленческую элиту таких людей, как Ордин-Нащокин. Бойкотируя его действия при выполнении важнейших государственных дел, вельможи наносили урон стране, но это их не очень беспокоило. В уже цитированном письме он обращается с жалобой на воевод Полоцка, Витебска, Пскова, которые не выполняют царский указ, не шлют ратных людей и хлебные припасы для борьбы со шведами под Ригу из-за неприязни к автору письма. «Но помощи мне не дают по моей причине, твое государево дело возненавидели для меня, холопа твоего».

Нащокин небезуспешно внедрял в сознание царя необходимость заимствований на Западе культурных, хозяйственных, научных, военных новаций. При этом для него важно было содержание, суть перенимаемого, а не форма, что выражалось в словах: «Какое нам дело до иноземных обычаев, их платье не по нас, а наше не по них».

Подготавливая почву для реформирования Петру I, он отличался от последнего большим здравомыслием. Приобщение к Западу видел не в том, чтобы заставить боярина брить бороду и курить табак, а солдат одеть в непрактичные треуголку и башмаки вместо удобных шапки и сапог. Для него важны были сущностные, а не внешние стороны явлений.

Тонкий и удачливый дипломат, он сочетал в себе западнические настроения с панславистской идеологией. Для этого готов был не просто помириться с извечным врагом России — Польшей, но и создать общую государственность, объединив две правящие династии (разумеется, при российском верховенстве). Он мечтал об отторжении от турецкой империи славянских народов и подчинении их российскому влиянию. При таком развитии ситуации Нащокин не видел проблем в отношениях с другими традиционными для России врагами — Швецией и Крымом. Усилившаяся за счет других славян Россия легко справилась бы с ними.

Повышению активности в отношениях со странами Востока (Персия, Бухара, Китай и др.) Россия в то время обязана также в значительной мере Ордину-Нащокину.

В Москве и за границей отмечали исключительную верность слову Нащокина как дипломата. Что также было непривычно для русского менталитета. Обмануть партнера, тем более — бывшего противника, на переговорах являлось обычным делом, а то и похвальным. Нащокин диссонировал на общем фоне, говоря: «Лучше воистину принять злому животу моему конец и вовеки свободну быть, нежели противно правды делати». Все это поднимало авторитет русской дипломатии, Русского государства.

В то время тот воевода или наместник считался хорошо выполняющим свои функции, кто больше соберет денег в государственную казну. При этом мало кого интересовало — что стоило подданным обеспечить податные выплаты, насколько возрастала эксплуатация людей. Нащокин начал проводить мысль об ответственности территориальных руководителей за развитие промышленности и торговли в подведомственных регионах. Ключевский называл его «одним из первых политико-экономов на Руси». Если выражаться в современных терминах, то можно говорить о нем и как о рыночнике, так как он связывал торгово-промышленный успех не с административным гнетом, а со свободой предпринимательства (насколько она была тогда возможна). Под его руководством разрабатывался «Ново-торговый устав» и устраивались торговые дворы для торговли со Швецией. Он обеспечил безопасные проезд и торговлю в России купцов из Хивы, Бухары, Персии. С его помощью была организована почтовая связь с Польшей и Курляндией, установлен денежный курс русского рубля по отношению к валютам других стран, налажено вексельное обращение. По его инициативе, идя навстречу купцам, которым приходилось обивать пороги многих приказов, решая свои вопросы в Москве, был учрежден специальный Приказ купецких дел.

Главный вклад Ордина-Нащокина в развитие Русского государства сделан в дипломатической, военной, административной, финансовой сферах. Но круг обязанностей и интересов его был настолько обширен, что следы деятельности этого человека оставались даже в таких специфических отраслях, как садоводство и кораблестроение. Ему также принадлежала идея замены дворянской конницы, как основной военной силы, на регулярную армию, комплектуемую через рекрутов.

Как уже говорилось, он встречал противодействие в своих начинаниях со стороны именитых сановников. Легче было ему действовать во время управления Псковом, будучи его воеводой. По приезде туда, увидев неурядицы в торговле, диктат бояр и состоятельных купцов над мелкими торговцами и посадскими людьми, процветающую контрабанду и т.д., он собрал земских старост для обсуждения состояния дел. С его участием были выработаны статьи, регламентирующие эти и другие вопросы. В соответствии со статьями посадские люди выбирали своего рода совет из 15 человек, в том числе 5 из них должны были работать по очереди в присутственном месте — Земской избе. Таким образом, воевода Ордин-Нащокин по своей инициативе уступал часть полномочий выборному посадскому органу. Без всяких натяжек — перед нами опыт организации городского самоуправления.