Григорий Шелихов

русских укрепленных поселений, их вооружении и настроении людей.

Вместе с тем отказаться от удовольствия видеть у себя такого "друга" в

данный момент мореход не находил предлога.

Уверенный в предопределенных самим господом богом преимуществах

английской цивилизаторской миссии на всех морях и континентах земного

шара, Бентам считал Шелихова за удачливого, хотя и недалекого,

подражателя дел великих людей "владычицы морей" - Британии. Чтобы

доказать эту несомненную для каждого британца истину, Бентам готов был

дать наглядный урок и выручить морехода из таких пустячных, по мнению

англичанина, затруднений, как нелады с докерами Охотского порта, этой

нелепой "бородавки", обнаруженной Бентамом на небезынтересном для

Британской империи краю земли.

Так или иначе, соглашение, предваренное ночной беседой Шелихова с

отбывающим в Америку новым правителем российских владений Деларовым -

"всякой ценой не допустить англичан до обозрения нашего расположения

на Кыхтаке", - состоялось.

Отправление "Святителей", как ни хотел Шелихов увидеть парус

исчезающим в серой дымке горизонта, пришлось задержать из-за

неготовности бентамовского клипера: дружба обязывает. Шелихов налег на

Кузьмина. Наконец медленно поспешающий старик Кузьмин со своими

устюжанами пригнал "плавуном" к обезглавленному кораблю обтесанные на

берегу и размеченные на крепление будущих парусных ярусов две огромные

лесины, с помощью лебедок поднял и укрепил на груди "Леди Анны"

основной костяк мачт и в два дня, работая ночью при свете скупых

фонарей, установил стоячий рангоут и сложный подвижной такелаж

корабля.

- Несравненный ship-builder,* и место ему в доках Фальмута.** У

людей его золотые руки... Признаюсь, я был далек от мысли найти в

дикой Татарии таких... Чудо! - восторгался Бентам после тщательного и

придирчивого осмотра восстановленного рангоута и такелажа судна. - В

фальмутских доках не сделали бы лучше! Поднести русским мастерам по

стакану рома и выдать по гинее*** от меня за прекрасную работу! -

мгнул Бентам старшему офицеру. (* Кораблестроитель (англ.). **

Важнейший в конце XVIII века кораблестроительный порт на юго-западе

Англии. *** Старинная английская золотая монета, равная 10 рублям.)

- Счастливого плавания! - важно провозгласил Кузьмин, принимая

стакан. - Ох, осилю ли, давненько не пил... А червонцев ваших не

возьмем, договоренное от Григория Иваныча сполна получили, - отвел

Кузьмин поднос с разложенными на нем полутора десятками блестящих

новеньких гиней. - Людям вашим отдайте, кои воспомогали нам реи и

салинги на бом-брам-марселях крепить. У моих устюжан - плотники они и

ничего больше - копыта плоские, непривычны к беличьей матросской

сноровке...

Хронология того времени ориентировалась на посты и большие

церковные праздники. В середине июля 1787 года, горделиво распустив

паруса навстречу поднимающемуся из океана солнцу, оба корабля покинули

берега России.

"На Покрова, ежели все пройдет благополучно, мои "Три святителя"

причалят на Кыхтаке, а вот попаду ли я в Иркутск к Покрову - бабушка

надвое сказала", - подумал Григорий Иванович, представляя себе четыре

тысячи верст сибирской таежной глухомани, отделявшие его от дома на

пути Охотск - Якутск - Иркутск.

Другой дороги - короче и верней - не было. При одинаковом

расстоянии обогнать во времени корабль на море мог только тот, следуя

тайгой, у кого хватило бы сил и воли слезать с седла или нарт лишь на

время кормежки или замены приставшего коня. И все же Григорий Шелихов,

сменив в пути несколько десятков коней и до полусотни закаленных

проводников - якутов и тунгусов, вернулся в Иркутск, как и наметил

себе, "на Покрова". Дома, как ни в чем не бывало, он сел за щи и

праздничный подовый пирог с нельмой, даже не придав никакого значения

совершенному им "по купеческому делу" очередному подвигу

землепроходца.

2

В Иркутске, увидев на амбарах собственные полупудовые замки и

печати суда нетронутыми, Шелихов окончательно стряхнул одолевшие его в

дороге тревожные мысли о судьбе оставленных в Америке промышленников и

посланных туда припасах.

Тревогу же эту вызвал не кто иной, как Меневский. Перед самым

отправлением из Охотска "Святителей" он, улучив минуту, когда Бентам

куда-то ушел, завел разговор с Шелиховым о жизни оставленных на

Кыхтаке добытчиков. Польский шляхтич, продолжая вести двойную игру,

стремился рассказом о делах на Кыхтаке оправдать свою перебежку к

Бентаму.

- В прошлом году, - говорил он, - после вашего с супругой

отплытия, люди немного приуныли, а к Рождеству, когда увидели, что на

возвращение "Святителей" и вовсе нет надежды, стали негодовать.

"Обшамурил нас купец твой, Константин Алексеич!" - начали они

наступать на Самойлова. А Самойлов, - вы знаете Константина

Алексеевича, - человек твердый и верный, спокойно отвечает: "Чего

кричите, может быть, "Святители" до Охотска еще не дошли, а может

быть..."

- Утопли? - усмехаясь, перебил Шелихов. - Со мной на мель не

сядешь!

- Вот, вот, - подхватил Меневский, - потому-то и не унимались,

особливо когда из хлеба начисто вышли...

- Я, - сказал Шелихов, как бы оправдываясь, - в плавание только

три мешка взял, а триста пуд - последнее - оставил и приказал

Самойлову на сухари перепечь. Сам из-за заботы той в такую перепалку

попал, что, видишь, едва ногами володею, а ты - мука вышла, сухарей не

стало! Через то, что сухарей с Кыхтака не взял, и я ног едва не

лишился!

- Да, - продолжал Меневский, - но сухарей к Рождеству и крошки не

осталось. Как до весны дожили - одному богу известно. Ремни сыромятные

варили и ели. Ворон, мышей землероек, слизняков всех вокруг

подобрали... Ф-фу, вспомнить многое тошно! На ранней весне, в самый

мясопуст, когда людей еле ноги носили, - лисьевские алеуты кита

забили, а за ним и другого. После этого неделю, не отходя от берега,

все китовину кромсали и жрали, пока одни ребра да головы с усами не

остались... Немало тогда наших людей от сырости рыбьей - варить и

жарить не успевали - поносом умерло...

- И много? - с тревогой спросил Шелихов, прикидывая, с какими же

силами придется осваивать в это время свою Америку.

- Человечков пятьдесят, не более, - ответил с деланным

спокойствием Меневский. - Но только и живые-то никуда не годятся. В

возмещение потери в русской силе они женок-алеуток завели, у кого даже

по две появилось, и всякой промысел забросили... Железная рука

требуется туда, чтобы порядок среди хлопов навести! - картинно

распрямился Меневский, сжимая под кружевными манжетами цепкие пальцы в

кулак.

"Уж не ты ли эту "руку" предлагаешь?" - пренебрежительно подумал

мореход, оглядывая принаряженного в английское платье Меневского, и

жестко вдруг сказал:

- Ты на всех языках болтаешь, да веры тебе нет. А еще холопами,

английское подхвостье, добытчиков российских обзываешь! Твои "железные

руки" они вмиг тебе назад скрутят, а не то, и вовсе оторвут!..

Шелихов нахмурился. "Куда ни кинь, повсюду в заклин попадешь.

Корабль и кое-какие припасы отправил, но люди... подкрепить ничтожные

русские силы - этой главной задачи не выполнил, а дело, как и дом,

только людьми строится. Проклятые варнаки! Обманули! Отказались плыть

в Америку. Спасибо Бентам - будь он неладен! - а все же выручил при