Григорий Шелихов

Охотск, и решил оставить в покое Меневского, не замечать его -

перевертень еще может пригодиться, чтобы выяснить истинные намерения

англичанина.

- В ногах правды нет, садитесь и закурим трубку мира, как делают

союзные нам американцы, - сказал Шелихов, опускаясь на доски своего

ложа. Потом подвинулся к изголовью, чтобы очистить место для

полковника. - Не поставьте в вину, что креслом не запасся, но и в

отечестве, как в лагере, живу... Благополучно ли плавание изволили

провести?

- О да... нет, нет! Собственно, чудом добрался до вас. Где-то

около открытых мной островов... туземцы их называют Чисима,*

замечательные острова, цепь вулканов, они заряжают воздух бурями... я

потерял кливер, потерял фор-мачту, потерял грот, - словом... (*

Японское название Курильских островов.)

- Словом, тяжело далось вам открытие наших... Курилов. Камушки

эnи, как и американские, и самые берега Америки до острова Нутка суть

земли российского владения и давно открыты.

- О-о! Кто же признал вашу географию? - заносчиво удивился

Бентам.

- Мы и кого это касается! - внушительно ответил мореход.

- Ага!.. Понятно, понятно... Спорить не о чем, мы еще будем иметь

время договориться о наших общих интересах в Восточной Азии, -

предупредительно согласился Бентам. - А пока, до времени, которое не

за горами, меня интересует - говорю прямо, как деловой человек с

деловым человеком, - сколь долго вы думаете пробыть в Америке? Как

представитель интересов... - Бентам замялся, - Гудзонбайской

компании... мы...

- ...пришли на Аляксу позже русских, а есть тоже хотим! -

договорил за него Шелихов. - Что же, мы супротив того не пойдем,

ставьте домы и хозяйничайте...

- Прекрасно сказано! Ха-ха! Значит, по рукам? - удовлетворенно

загоготал Бентам, довольный легко и быстро одержанной, как он думал,

победой. - Мы хотим договориться о взаимной пользе и деловом

купеческом сотрудничестве.

- Почему не договориться - места для всех хватит, уживемся: и

худой мир лучше доброй ссоры, - подтвердил Шелихов и встал, решив

оставить последнее слово за собой. - Прошу прощения: заботы призывают,

не своей охотой прерываю беседу...

Меневский так долго и длинно переводил его реплику, а глаза

Бентама так оживились, что мореходу стало ясно: толмач - отличный

осведомитель и рассказывает о столкновении с храпами, о затруднениях в

погрузке, о чем он, конечно, сразу же пронюхал при высадке на берег.

- Я, кажется, смогу вам представить еще более убедительное

доказательство выгод взаимной дружбы, - выслушав Меневского, сказал

Бентам после минутного раздумья. "Угадал, - оказывается, мне и толмач

не надобен!" - самодовольно подумал Шелихов. - Вы дадите мне

корабельного мастера, лес и десяток плотников поставить новые мачты, а

я, - продолжал Бентам, - я передаю в ваше распоряжение пятьдесят

человек из моего экипажа до окончания погрузки.

- Не осилят... лихие буруны, - счел нужным заметить на это

Шелихов, чтобы прикрыть, как он обрадован предложением, позволяющим

ему выйти победителем из столкновения с охотскими варнаками,

вознамерившимися заставить его плясать под свою дудку.

Когда на следующий день старик Кузьмин поднялся на искалеченный

клипер Бентама в окружении своих плотников-устюжан, вооруженных

единственно заткнутыми за кушак топорами, полковник, выйдя к ним

навстречу в расшитом всеми цветами радуги мундире, был неприятно

удивлен бедностью их снаряжения.

- Шелихов, как и следовало ожидать, обманул нас, прислал людей

дрова колоть...

- Скажи ему: пусть за нас не болеет, чем работать будем, - с

сердцем отозвался Кузьмин, когда Меневский спросил старика, справится

ли он с восстановлением рангоута судна одними топорами. - Его дело

принять или охулить нашу работу...

Кузьмин в сопровождении своей безмолвной команды внимательно

осмотрел повреждения судна, дважды прошагал по его длине и ширине,

прикинул веревочкой объем застрявших в гнездах комлей мачт и, не задав

ни одного вопроса хозяину, съехал на берег со всеми своими

"дроворубами", ничем не обнаружившими интереса к предстоящему делу.

Светлобронзовые канаки и желтые малайцы из экипажа "Леди Анна

Бентам" даже в трудных условиях Охотска оказались превосходными

грузчиками. Инстинктом людей, рожденных на море, они успешно

преодолевали каменные западни охотского бара. Шелихов был в восхищении

от их четкой, слаженной работы - в три дня беспорядочно сваленные на

берегу грузы были переброшены на "Святителей", а он избавлен от

унизительной, а может быть, и роковой необходимости задержать отпуск

корабля в Америку и отсрочить свой отъезд в Иркутск и предстоящую

поездку в Петербург, от которой ожидал решения судьбы всего дела.

Перед самым отходом "Святителей" Шелихов убедился, что

затруднение в людях для пополнения экипажа корабля и подкрепления сил

оставленных в Америке промышленников все же стоит перед ним без

надежды на благоприятное разрешение: храпы не показывались и ничем не

обнаруживали прежнего намерения переселиться в Америку.

- Сходи в кабак, прихвати с собой Захарыча, - подозвал Шелихов

Деларова, метившего оставленные на берегу тюки и ящики, - объяви

дуракам, что сегодня до вечера последние контракты подписываю. Кто

поутру, скажи, с остаточной ходкой на "Святителей" с записью не

явится, - Шелихов махнул рукой, - пусть на себя пеняет, а я обойдусь,

за уши к говядине тащить не буду...

Храпы отсиживались в кабаке Растопырихи. С чувством острой злобы

смотрели они на непереносимое зрелище, как чужими руками производилась

погрузка, и еще более тягостно и обидно становилось от сознания своего

бессилия сломить торжество купеческого кулака. Поэтому, когда Деларов

и Пьяных появились в кабаке, храпы встретили их с едва сдерживаемой

враждебностью.

- Отстань, Захарыч, наскучило! - послышались нарочито равнодушные

голоса храпов, едва Пьяных начал рисовать им выгоды, если они примут

предложение Шелихова. - Вот как сыты байками твоими!.. Раскрылись наши

глазыньки на хозяина твоего! - сказал находчивый на слово и жест

Неунывайка, промяв себе руками горло, а потом и протертые на заду

штаны. Круто вдруг повернулся к Деларову и совсем уже злобно

прикрикнул: - А ты, купчина, и вовсе говорить не моги, уноси ноги,

пока цел!..

Шелихов, когда узнал, чем кончились переговоры, помрачнел. Но тут

подвернулся Меневский, который, полагая, что речь идет о найме

матросов, посоветовал:

- Попробуйте закинуть словцо о своей беде полковнику. Он так к

вам расположен, что не упустит случая доказать свою дружбу уступкой на

переход через океан десятка-другого превосходных матросов.

Бентам же, выслушав Шелихова, живо отозвался:

- A friend in need is a friend indeed.* В этом вы теперь,

надеюсь, убедились, мой дорогой друг! Я оставляю на вашем корабле

двадцать канаков, лучших матросов в мире, с Меневским во главе, без

него они не будут понимать вас... Ваш корабль и я, мы пойдем вместе до

вашей фактории на Кадьяке, после высадки я заберу своих людей... О-о,

я охотно пожертвую пару дней, чтобы лишить вас права сказать, будто я

отказался быть вашим гостем, - любезно отвел Бентам какие бы то ни

было возражения Шелихова против появления в кадьякской крепостце

непрошеных гостей. (* Друг в беде есть несомненный друг (англ.

пословица).)

Шелихов прекрасно понял ход англичанина: Бентам хочет лично

проверить полученные от Меневского сведения о боевой способности