Какая она, победа?

простирающихся хребтов — словом, такой погоде, которая, конечно уж, не

явится помехой для парашютистов. Шли и прислушивались, и поглядывали

наверх. Самолет показался, когда начали одолевать крутой подъем Запятой.

Он сделал несколько обстоятельных заходов, бросил пристрелочные

парашюты. Ждать стало вовсе невмоготу. А самолет, как нарочно, надолго

пропадал, разворачиваясь невесть где для все новых и новых заходов, а

потом вдруг, как большая рыба, разрешился дюжиной темных икринок,

различимых в густой синеве разве что по вспышкам стабилизирующих

парашютов. Тут же ярко запестрели и цветные купола основных...

— Смотрите, высыпал!

Где-то там, на высоте восьми тысяч метров, сработало десантирующее

устройство. Так сравнительно мала площадка приземления, так велика

147

скорость турбовинтового корабля, что десант должен покинуть борт почти

одновременно, с интервалом в десятые доли секунды. Иначе разброса не

избежать. И вот транспортер сработал. Первые двенадцать куполов согласно

скользнули за гребень, к невидимой с Запятой площадке 6100, где их уже

поджидали группы взаимодействия. Теперь надо спешить. Ведь через

несколько заходов придет черед и основной команды во главе с Петриченко!

Новый заход самолета. Сначала пристрелочные, потом еще круг —

высыпал!

Еще заход. Еще пристрелочный. Еще двенадцать человек плывут над

ледовыми волнами Заалая, вызывая у всех наблюдавших за прыжком

восторг, зависть и не в меньшей мере чувство тревоги: как-то они

приземлятся, эти ребята, ведь, по отзывам самих парашютистов, площадка на

6100 куда меньше и неудобней, чем предвершинный гребень на 7100!

Самолет исчезает. Сейчас наконец-таки совершится самое главное. Но

пока ничего не происходит, а связи с самолетом нет. Группа Курочкина

выходит на вершину и чуть поодаль и ниже видит оранжевый посадочный

крест, у которого томится группа Валентина Божукова. Полная

неопределенность. Время к полудню, а самолета не слышно, неужели он

улетел в Фергану? Да и в самом деле, сколько же он может находиться в

воздухе?

Площадка выбрана большая — шестьсот метров в длину, триста в

поперечнике. Ближе к вершине ее ограничивает гряда заснеженных скалок,

но в общем места достаточно. Погода? Погода сносная, солнечно, хотя

первые облачка, столь обычные в горах во второй половине дня, уже

появились. Тем более надо бы поспешить!

А самолета нет. Посидели у вершинного тура, у скульптурных

изображений Ленина, занесенных сюда во время прошлых альпиниад,

обсудили создавшееся положение. Неужели прыжка на 7100 не будет? Но

если он не состоится сегодня, значит, его не будет вовсе, альпинисты тоже не

могут долго находиться на вершине, пора вниз! На исходе продукты,

148

кончается бензин, а без встречающих прыжок невозможен. Неужели вся

подготовка, все хлопоты и волнения впустую?

Часть группы Гены Курочкина пошла на соединение с основным

отрядом встречающих — группой Божукова. Остальные начали спуск в

сторону Запятой. Пошел вниз и Балинский. Когда вершина скрылась за

перегибом гребня, неожиданно возник гул самолета, промелькнули два

пристрелочных парашюта. Но за ними ничего не последовало, во всяком

случае, спускающимся по Запятой показалось именно так. Дошли до лагеря

6800, переночевали, утром возобновили спуск. Где-то между шестью и пятью

тысячами заметили показавшуюся в стороне фигурку слаломиста. Тут

вспомнили, что Валентин Сулоев брал с собой наверх лыжи, намереваясь

продемонстрировать эдакий сверхгигантский слалом прямо с пика Ленина.

Недоброе что-то было в той поспешности, с которой он промчался далеким

склоном. Но только в лагере 4200 Балинский узнал о том, с какой вестью

спешил в штаб экспедиции Валя Сулоев.

ГРУППА ЗАХАРОВА. ВЕРШИНА

В лыжных гонках на пятьдесят километров, в которых альпинисты

«Буревестника» оспаривали между собой право быть зачисленными в состав

Памирской экспедиции, Леша Шиндяйкин был третьим. И он надеялся, что

уж на этот раз будет выглядеть на пике Ленина не хуже других, а если

обстановка позволит, то побывает и на вершине. И поэтому, как только

экспедиция прибыла под пик Ленина, на поляну Ачик-Таш, как только

начались первые акклиматизационные выходы, «док» Шиндяйкин

отправился с одной из групп делать заброску. Далеко, однако, не ушли, их

догнал вертолет, из кабины сбросили вымпел. Даже без записки догадались

— это Галкин. Тимофеевич требовал немедленно вернуться в базовый

лагерь: в Ачик-Таш прибыли молодые армейские спортсмены-парашютисты,

и их надо было выводить на 6100.

149

Такого столпотворения в экспедициях «Буревестника», пожалуй, еще

никогда не было. Парашютисты и шоферы, повара и радисты, а какими

странными, «нетутошними» казались подтянутые по всем уставным статьям

фигуры офицеров, мелькавшие среди бородатого воинства альпинистов,

щеголявших кто в пуховках на голое тело, кто в шортах с войлочными

заплатами на «пятой точке» — теплей сидеть. Впрочем, это была внешняя

расхристанность. Над перенаселенной поляной Ачик-Таш дружно реяли

вымпелы армейских спортсменов и «Буревестника», объединенное

командование уточняло детали совместных акклиматизационных выходов, а

в докторской палатке Леша Шиндяйкин и его коллега Олег Сорокин

орудовали фонендоскопами, заглядывали в носоглотки, что по отношению к

молодому, отборному, тренированному народу, казалось совершенно

излишним и даже смешным делом. Но вот обнаружена у одного ангина, у

другого катар, а с ангиной наверх нельзя. Ребятам не верилось, они умоляли

со слезами на глазах. Так силен был общий порыв совершить прыжок на

Памир, что угроза отстать от своих из-за какой-то презренной простуды

казалась парашютистам непоправимым несчастьем. Конечно, едва ли кто до-

подлинно представлял, что ожидало их на горе. Но усомниться в

решительности этих людей было нельзя. Кстати, у доброй трети из них

подошло время демобилизации, долгожданной поры возвращения по домам.

И что же? Ребята подали командованию рапорт с просьбой продлить им для

участия в экспедиции срок службы. Это ли не стоит прыжка?

Шиндяйкин в восторге от знакомства с таким народом. Тем более что

приезд армейцев означал еще и появление мощного футбольного соперника.

Несколько вечеров поляна Ачик-Таш сотрясалась от жарких баталий на

первенство «Крыши мира», которые по своему темпераменту и

результативности вполне могли бы затмить иные матчи и команд класса «А».

Еще большей симпатией к парашютистам доктор Шиндяйкин проникается во

время происшествия на 5200, когда армеец Коля Матвеевич провалился в

трещину и простой тренировочный выход тотчас превратился в сложные

150

спасательные работы.

Ничего необычного в этих работах для альпинистов, конечно, не было,

но для людей, впервые оказавшихся в высоких горах, парашютисты

действовали совсем неплохо. Это-то и настраивало Шиндяйкина на

торжественный лад: отличный народ!

Прошло несколько дней, и «док» Шиндяйкин вновь шел наверх, в

третий раз за эту экспедицию. Он поднимался с группой Жени Захарова,

чтобы на плато 7100 присоединиться к отряду встречи парашютистов. Они

благополучно поднялись на Раздельную и ночь с 26 на 27 июля провели на

7000. Утром встали рано. Вершина казалась совсем близкой, но побывать на

ней хотелось прежде, чем начнется выброска. Как бы удачно ни прошел