Какая она, победа?

выдержать?

Да и в этом ли вся проблема? Высота точки приземления, если прыгать

на Памирское фирновое плато, 6100 метров над уровнем моря. Совсем

недавно прыжок с такой высоты называли высотным, таким прыжком гор-

дились. А тут человек собирается прыгнуть на эту высоту! Он, рожденный и

осуществляющий право на жизнь при своем «родном» давлении в семьсот

шестьдесят миллиметров ртутного столба, в считанные мгновения лишается

естественной среды обитания и оказывается на кислородном пайке, вдвое

меньше необходимого. Рыба, выброшенная на берег! Ее ощущения можно

испытать, покинув самолет на большой высоте без кислородной маски. Но

такай прыжок длится какие-то минуты. Здесь же прыжок как бы прервется,

замрет на шести тысячах, и эти шесть тысяч метров человек может покинуть

лишь с той скоростью, с какой будет переставлять конечности.

Да, но для всего этого нужно еще и благополучно приземлиться! А как

124

это сделать, если при столь малой плотности воздуха посадочная скорость

обычного парашюта увеличится почти наполовину? Верный способ остаться

без ног. А если откажет основной парашют? Раскрыть запасной? Но у

запасного скорость встречи с землей еще больше, в условиях высокогорья

это все равно, что вообще прыгать без парашюта. Нет, нет, и думать нечего,

мысль совершенно бредовая, это абсолютно ясно.. Невозможно? Ну что ж!

Есть над чем пошевелить мозгами!

Взялись за работу, и к лету 1967 года опытный вариант альпинистского

парашюта был готов.

На первой пробе новая модель отказала, и Петриченко, который сам

испытывал детище своего отдела, пришлось в воздухе резать стропы. Потом

он вынужден был и вовсе отсоединиться от перехлестнутого купола и спу-

скаться на запасном. Но недостаток был выявлен, и хорошо, что это

произошло в Тушине, а не на Памире. В конструкцию внесли необходимые

изменения, так что все последующие прыжки прошли нормально. Точно в

круг. Но это опять-таки в Тушине, а как получится в горах? Да и вообще,

какие они на самом деле, горы?

Альпинисты «Буревестника», эти повивальные бабки идеи прыжка на

Памир, планировали восхождение на пик Коммунизма. Они хотели пройти

маршрут с Памирского фирнового плато, со стороны ледника Фортамбек,

откуда на высочайшую вершину Советского Союза еще никто не ходил.

Загадкой представлялось и само плато. Снежная равнина, вознесенная на

высоту шести тысяч метров над уровнем моря, протянулась почти на

двенадцать километров. Правда, в ширину она была значительно уже, от

километра до трехсот метров, но так ли это мало для парашютистов,

умеющих приземляться в центр двадцатипятиметрового круга?

Странная это была пара — подвижный как ртуть Виктор Галкин и

невозмутимый, немногословный, даже неподступный на вид Саша

Петриченко, лет тридцати, могучего телосложения человек с курчавой

шевелюрой и суровым боксерским лицом. Галкину было сорок. Художник по

125

профессии, он целиком переключился на тренерскую работу с альпинистами,

а в свободные часы — на чтение экономической литературы. У Саши

Петриченко был другой «пунктик». Ему, конструктору и испытателю

парашютов, словно не хватало своих приключений, он охотился за теми, что

изготовлялись для читателя за письменным столом Агаты Кристи и Жоржа

Сименона. Дома, в Москве, этой продукцией у Саши забит громадный, во

всю стену, стеллаж, но разве можно остановиться? Он и во Фрунзе пытался

что-либо раздобыть для своей коллекции, проявляя к поискам столько

интереса, что, кажется, только затем и приехал.

Странное это было сообщество опытнейших мастеров-высотников,

посвятивших альпинизму многие годы, но все еще дискутирующих на тему

«Зачем человеку горы», и испытателей-парашютистов, вдруг вырядившихся

в альпинистские штормкостюмы, людей, которым все стало ясно после

первого же знакомства с окрестностями альплагеря «Ала-Арча».

Первого? А разве будут еще? Разве одного недостаточно, да его хватит

на всю жизнь! Неужели альпинисты вот так и ходят? Неужели этим можно

заниматься добровольно, даже мечтать об этом? Как тяжело дается каждая

сотня метров набора высоты, в самолете никогда не думалось об этом!

Каждый шаг — это усилие. Усилие не только для того, чтобы перешагнуть

через камень или ледниковую трещину, но и через свое «я устал», через свое

«я не хочу», через все чаще и чаще наведывающуюся мысль насчет того, «а

чего ради?». Нет-нет. Ничего общего, они явно противоположны по знаку,

альпинизм и парашютизм. И если парашютиста все же удалось уговорить

взвалить на спину двадцатикилограммовый рюкзак и с ледорубом в руке, в

мокрой штормовке тащиться сквозь дождь и снег к бог знает где

затерявшемуся в тумане Аксайскому ледопаду, то опять-таки это стало

возможным только во имя парашютизма, во имя будущего прыжка.

126

ПЕРВАЯ ПАМИРСКАЯ. . ДАЕШЬ ФИРНОВОЕ ПЛАТО!

Свою Памирскую экспедицию альпинисты «Буревестника» называли

комплексной. Но не только из-за участия в ней парашютистов, намечались и

другие, не менее важные эксперименты, связанные с установкой на больших

высотах научной аппаратуры. Так, было задумано смонтировать на вершине

пика Ленина автоматическую радиометеостанцию. Была проделана большая

работа, но, к сожалению, выброшенная на трех парашютах станция опусти-

лась в стороне от заданной точки. Видимо, штурманы еще не имели

достаточного опыта расчетов в горах, а вытащить груз наверх альпинистам

оказалось не под силу.

Успешно была осуществлена лишь вторая часть программы —

альпинистская. Команда взошла на этот популярнейший в стране

семитысячник по пяти маршрутам, причем три из них были пройдены

впервые. Познакомились с пиком Ленина и парашютисты. В свой акклимати-

зационный выход они поднялись до высоты 5500, еще раз

продемонстрировав свою, так сказать, веротерпимость, свою готовность

вынести любые альпинистские «штучки» ради единственного стоящего дела

— прыжка на Памир, который состоится не в какие-то отдаленные, туманные

времена, а буквально через несколько дней, даже дата известна: 12 августа

1967 года. Они летят на Памир!

Первыми на Памир улетели альпинисты. 9 августа передовая группа под

руководством Юрия Бородкина и тренера Валентина Божукова погрузилась в

вертолет Алексея Панферова, чтобы через полчаса тряской болтанки, оставив

под облупленным дюралем днища и грозный вал Заалая и мертвенно-серую

пойму Мук-Су, очутиться под самой стеной фирнового плато, на леднике

Фортамбек.

В прошлом, 1966 году фрунзенский пилот Панферов и его экипаж

освоили, казалось бы, недоступную для вертолетов площадку на леднике

Москвина. Теперь же им предстояло обжить еще более отдаленный

127

альпинистский «аэродром» — поляну «Буревестника». Первооткрыватели

всячески расхваливали свою находку. Но согласится ли сесть там Панферов?

Панферов сел. Поляна и в самом деле оказалась на редкость удобной,

гостеприимной, что ли, тем более неожиданной для столь сурового

памирского угла. Было странно глядеть на ласковый оазис зелени, выше и

ниже, справа и слева которого были только снег и лед. Здесь была даже не

одна поляна, а целый каскад полян, живописно разобщенных моренными

холмами и уютно прикрытых ими со стороны ледника. То там, то здесь

поблескивали плоские корытца эдаких декоративных озер, в густой упругой

шубе желто-зеленой альпийской травки посверкивали извилистые прожилки

ручьев, весело пересвистывались у своих нор непуганые сурки, а за