Какая она, победа?

работали, вверив ему свои жизни...

Кто сказал или сам заметил, но вдруг увидел, что в жесткой шевелюре

его, которой, казалось, и износу не будет, полно седины. Да и не

приглядывался прежде, не время вроде бы! Ан нет, идет времечко. Тикают

часы. Все нипочем, кажется: и риск, и стены пятерочные, и труд на стенах

этих на грани возможного, а вот кладут свою красочку, отзываются.

Наверное, и эта стена отозвалась. Или другая?

120

ГАЛКИН. ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

Летом 1967 года в альплагере «Ала-Арча» появился невысокий,

подвижный, с захлебывающейся от азарта речью человек с синим значком

спортивного общества «Буревестник» на лацкане пиджака. Это был Виктор

Тимофеевич Галкин. В цивильном костюме, с большим эдаким «бю-

рократическим» портфелем, всегда в движении, в спешке, всегда рвущийся к

телефону, к междугородным разговорам с Москвой и Алма-Атой, Ташкентом

и Душанбе, Ошем и Пржевальском, всегда озабоченный то какими-то маши-

нами, то вертолетами и самолетами, человек этот меньше всего был похож на

альпиниста, а тем более на тренера или мастера спорта, каковым он на самом

деле и являлся. И уж совсем ничего общего он не имел с теми ортодоксами,

очень размеренными, очень соблюдающими во всем дистанцию товарищами,

для которых альпинизм давно превратился в обычную, строго

регламентированную службу, с точными указаниями насчет того, что

положено, а что нет.

С тех пор как в 1961 году выдающийся мастер сверхсложных

восхождений Лев Мышляев открыл для альпинистов страны северную стену

пика Свободной Кореи, район мало кому известного прежде киргизского

альплагеря стал быстро догонять в популярности самые именитые районы

Кавказа, увенчанные Ушбой и Шхельдой. Одна за другой потянулись в Ала-

Арчу классные команды из самых разных городов, не было ничего

удивительного и в появлении здесь памирской экспедиции москвичей.. Зани-

мало другое — состав экспедиции. И ее планы. И, уж конечно, ее

руководитель.

Прежде Виктор Галкин особой известностью в альпинистском мире не

пользовался. Неприметен он был и в масштабах московского

«Буревестника», при упоминании о котором в разговорах прежде всего

возникали имена таких горовосходителей международного класса, как

Кирилл Кузьмин, Анатолий Овчинников, Валентин Божуков. В 1966 году

121

Овчинников руководил экспедицией «Буревестника» на Памир, он-то и

пригласил в команду Галкина. Им удалось не только проложить три новых

маршрута на пик Евгении Корженевской, но и разведать верховья ледника

Фортамбек. Они нашли отличное место для базового лагеря, а главное,

обнаружили вполне реальный маршрут подъема на знаменитое Памирское

фирновое плато, не без оснований считавшееся местным «полюсом не-

доступности». И не только обнаружили, но и «потрогали», убедившись в

том, что маршрут «идется». Он получил странноватое для непосвященных

название «ребра «Буревестника», появился в планах на будущий год. И когда

этот год наступил, новую экспедицию буревестниковцев на Памир возглавил

Виктор Тимофеевич Галкин — Тимофеич, как называли его альпинисты

между собой.

Галкин был одержим идеями. Он обладал способностью обрастать

людьми, как обрастает снегом крепкий ком, ловко пущенный по талому

склону. Примчавшись из Москвы в «Ала-Арчу», он тут же со всеми

перезнакомился, тут же рассказал о том, какую необычную экспедицию на

Памир они замышляют, принялся приглашать в эту экспедицию, приглашать

с тем жаром, с тем радушием, с каким хлебосольный хозяин зовет на

удавшийся плов. Что может быть печальней щедрого застолья, если за этим

столом нет гостей? Что может быть бессмысленней самых прекрасных

вершин Памира и Тянь-Шаня, если не окажется людей, способных подняться

на эти вершины? Человека нужно звать в горы, и Галкин делает это так, буд-

то до него никто и знать ничего не знал об альпинизме, да и не узнает, если

немедля не воспользуется его советами и не отправится куда-нибудь на

Фортамбек или на Хан-Тенгри. Была б его, Галкина, воля, он не разрешал бы

жениться парням, которые не испытали себя в горах. Да и только ли в таком

самоутверждении дело? Нельзя замыкаться в фокусе личных результатов,

нельзя все сводить к арифметическим выкладкам баллов и категорий. Горы и

люди — вот душа альпинизма. Надо работать с молодыми солдатами, с

геологами и геодезистами. Альпинисты могут устанавливать на вершинах

122

всевозможную аппаратуру, оказывать помощь в проведении самых

различных научных экспериментов. Горы — это почти космос, это

прекрасная лаборатория для изучения возможностей человеческого

организма, человеческой психики, дееспособности человека в критических

условиях. Казалось бы, что общего между альпинизмом и парашютизмом? А

вот ведь нашли общее!

КАК ЯВЛЯЮТСЯ ШАЛЫЕ МЫСЛИ

Когда родилась эта идея, вернее, самая первая, предваряющая ее мысль,

Александр

Александрович

Петриченко,

мастер

спорта

СССР

международного класса, не сразу подобрал нужное слово для характеристики

этой своей мысли, хотя, как и всякий человек, он, конечно же, имел некото-

рый опыт в подборе таких определений. Потом в статье, написанной для

журнала «Вокруг света», он назвал свою мысль «в общем-то довольно

шалой». Деликатно, надо сказать, назвал. С парашютом на «крышу мира»?

Не пешком, не снизу вверх, а именно сверху вниз, без всяких подходов и

штурмов, без всех этих веревок и крючьев, не имея которых так просто

сорваться и улететь вниз?.. Именно сорваться! Именно улететь вниз!

Как являются шалые мысли? На этот раз они возникли не без помощи

эдаких «бедных родственников», повадившихся к нему, к Петриченко, с явно

корыстной целью — что-либо выклянчить. Что ж, Валентин Божуков и

инженер — испытатель вертолетов Валентин Сулоев знали, куда стучаться. И

что просить, они тоже знали. Отнюдь не заочное знакомство с парашютами

имел и Виктор Галкин, в прошлом воин-авиадесантник с двадцатью тремя

прыжками на счету. . Сначала просили ну хоть какой-нибудь завалящий фал.

Ну хоть какие-нибудь старые стропы — сшить страховочные пояса, лямки

для облегченных высотных рюкзаков. . Затем дошла очередь до парашютов.

Списанных, разумеется. Лишь бы грузы можно было сбрасывать, чтоб не на

себе таскать. На самолете прямо на нужную высоту.

123

— А если в сторону снесет?

— Ничего, достанем.

— А чего ж сами-то пешком ползаете? Электронный век, такая техника,

а вы все как при царе Горохе...

Шалая мысль. Более того, бредовая. Впрочем, почему, собственно,

бредовая? Да потому, что едва человек приземлится, он тотчас превращается

в пешехода, а в горах — в альпиниста, он тотчас же должен задержаться и

на снежном и на ледовом склоне, он должен в строгом взаимодействии с

товарищами спуститься по залитому натечным льдом скальному желобу, не

свалив при этом камня на головы идущих внизу...

Но это в лучшем случае. А если получится иначе? Если парашютист не

сможет приземлиться в нужную точку, что тогда? На Тушинском аэродроме

неточность приземления отразится разве что в протоколах соревнования, не

более. Здесь же отклонение в десяток метров может отшвырнуть человека по

другую сторону хребта, и, значит, спасательные отряды смогут подойти к

нему лишь через несколько дней. Но ведь эти несколько дней как-то надо