Заседание рейхстага обявляю открытым

Угроза тюрьмы и всевозможных оскорблений не отпугивала ни женщин — организаторов собраний, ни докладчиц, пи слушательниц. Тысячи женщин из парода, воодушевленных верой в новую, лучшую жизнь, сплачивались вокруг убежденной марксистки, которая уверенно вела их, с боями прокладывавших себе путь, вперед.

Высшие чины полиции и господа из министерства юстиции, читая шпионские донесения о деятельности пролетарского женского движения, хватались за голову и приходили в ярость. Перед ними было не стихийное сопротивление, носящее эпизодический характер, нет, это была организованная оборона, а ее центр и штаб, как они очень быстро обнаружили, находился в Штутгарте.

«Нам, господин министр, на это наплевать!»

Годы мужественной борьбы пролетарского женского движения за право на существование закаляли Клару Цеткип. Опа становилась все более сильным и опытным борцом, сражавшимся решительно и отважно. Ее маленькая мансарда превратилась в подлинный центр, генеральную штаб-квартиру всего движения.

Здесь писались статьи, подбирался необходимый материал, готовились речи, намечались планы поездок, разрабатывалась тактика движения, велись многочисленные беседы. Но в первую очередь отсюда осуществлялось руководство печатным органом «Гляйхайт» —важнейшим боевым оружием Клары. Каждый его номер был пламенным призывом в защиту политических прав женщин, к решительному сопротивлению попыткам реакции устанавливать новые запреты, помогал привлекать женщин к участию в борьбе, которую вела партия, пригвождал к позорному столбу капиталистический строй угнетепия и эксплуатации, указывал трудящимся женщинам великую и прекрасную цель, за которую они боролись, учил, как надо действовать.

«Дайте нам оружие!», «Наш девиз — классовая борьба», «Положить конец классовому господству буржуазии!», «Новый год — новые бои и победы» — названия некоторых передовых статей «Гляйхайт» тех лет. Или фотография индустриального магната Штумма и под ней подпись: «Король Штумм». Здесь была опубликована статья — ответ прусскому министру внутренних дел фон Келлеру, люто ненавидевшему социалистов. Заголовок ответа гласил: «А нам на это наплевать!» Не было ни одного номера, в котором не содержалось бы резких выступлений против представителей власти — от министров до полицейских, где бы они едко не высмеивались. Газета высоко оценивала героическую борьбу женщин-социалисток.

Масштабы пропагандистской и организаторской деятельности Клары Цеткин расширялись. Если только позволяла работа в редакции, она отправлялась в дорогу, прежде всего в Берлин. Здесь с ее помощью сложился замечательный коллектив из пяти-шести отважных женщин-пролетарок во главе с Маргарете Венгельс. Одна из них — надомница Оттилия Баадер. Несмотря на то что тяжелый труд отнимал у нее много сил и времени, для Оттилии в жизни не было ничего важнее работы для партии. Хороший организатор и агитатор, она, так же как и Маргарете Венгельс, сделала очень много для развития пролетарского женского движения в Германии.

Со своими абсолютно надежными товарищами Клара обсуждала не только вопросы, касающиеся организации работы в Берлине, по и все наиболее важные проблемы развития женского движения в стране. Они оказали Кларе полную поддержку, когда надо было выступить в защиту пролетарского женского движения против оппортунизма, отрицавшего его боевой характер, стремившегося превратить движение в чисто реформистское, направленное только на улучшение экономического положения работниц в рамках капиталистического общества.

Не столь тесными, но не менее сердечными были узы, связывавшие Клару с другими женщинами, игравшими в движении руководящую роль, в частности с товарищами из Саксонии, и в первую очередь с Августой Эйхгорн и Августой Левинзон. Первая, работавшая в Лейпциге во время действия закона против социалистов, снискавшая глубокое уважение своих товарищей, была для юной Клары Эйснер примером для подражания. Позднее Эйхгорп возглавляла социалисток Дрездена и была близким другом Клары. Но вскоре Августа умерла от туберкулеза, и Клара очень переживала эту утрату. Организатором женского движения в Дрездене — Нойштадте стала Левинзон. Впоследствии она вступила в ряды Коммунистической партии Германии и была тесно связана с Кларой. В последние годы жизни Левинзон Клара ежегодно навещала ее в Бир-кенвердере.

Клара не только встречалась и беседовала с товарищами, но и посещала митинги и собрания в разных городах. Позднее Клара вспоминала, что были периоды, когда в течение года она проводила около 300 собраний. Немало было массовых митингов, проводившихся мужчинами и женщинами совместно. Клара научилась не только владеть своим боевым пером, она становилась выдающимся, пламенным оратором, умеющим зажечь слушателей. В тысячах женщин пробуждала она классовое сознание и готовность выполнить свой пролетарский долг.

Везде, где появлялась Клара, полная уверенности в победе своего дела, она завоевывала симпатии, помогала организации и активизации женского движения.

Опираясь на поддержку своих соратниц, Клара на партийных съездах германской социал-демократии — а она была участником всех ее съездов с 1892 года до первой мировой войны — решительно выступала в защиту пролетарского женского движения, требовала активной его поддержки, настойчиво добивалась этого от делегатов и правления партии. Со всеми проблемами она в первую очередь обращалась к Августу Бебелю. К нему приходила она со своими заботами и тревогами, всегда получая совет, помощь и поддержку.

Реакция ненавидела Клару Цеткин больше, чем любую другую деятельницу социалистического женского движения. С какой радостью ее упрятали бы в тюрьму на долгие годы! Однако справиться с ней не могли. Свои выступления Клара умело строила таким образом, чтобы избежать придирок полиции. Она обрела ту ораторскую находчивость, которой впоследствии прославилась. Клара говорила так искусно, что смысл ее слов доходил до аудитории гораздо раньше, чем присутствовавший на собрании полицейский мог сообразить, о чем идет речь. Власти также опасались, что, затеяв процесс против талантливого и храброго противника, они могут потерпеть поражение. Однажды такая попытка была предпринята, но из нее ничего не вышло. Несколько раз полиция прерывала и закрывала собрания, организованные Кларой. Однако Клара так информировала об этих событиях па страницах «Гляйхайт», что все действия полиции оборачивались для движения новой победой.

Вот как описывала она собрание, состоявшееся в 1895 году в рейнском городке Нёйвид: «Полиция старательно заботилась о том, чтобы немедленно срывать все расклеен-пые на улицах плакаты, извещавшие о времени и месте намеченного собрания. Уцелел только один, прибитый к двери пивной, в которой работал наш партийный товарищ. Полиция потребовала от владельца этого дома, чтобы он распорядился убрать плакат — «позорное пятно» па стенах принадлежащего ему владения. Собрание все же состоялось, причем не в помещении пивной, а в полутемном дворе перед ее окнами, так как умудренные опытом его участники справедливо опасались полицейских репрессий».

По пятам за Кларой постоянно ходили шпики. «Однажды,— рассказывал ее сын Максим,— мне было тогда лет одиннадцать-двенадцать, я встретил на вокзале мать, возвратившуюся из поездки. Мы пришли домой и в кабинете увидели двух мужчин, рассматривавших бумаги на письменном столе. При нашем появлении они выпрыгнули через окно на расположенный внизу балкон и скрылись. Шпики в собственном доме!»

Но подобные выходки полиции не могли запугать Клару. Она привыкла к ним еще в Париже.

Несмотря на мужественную борьбу Клары Цеткин и ее соратниц, власти одну за другой закрывали агитационные комиссии и распускали женские союзы. Уже к осени i894 года многие женские агитационные комиссии были закрыты. Работе оставшихся комиссий чинились такие препятствия, что движение должно было переходить к новым формам борьбы.