-->

Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже, Добротворская Карина Анатольевна-- . Жанр: Биографии и мемуары. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже
Название: Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже
Дата добавления: 16 январь 2020
Количество просмотров: 246
Читать онлайн

Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже читать книгу онлайн

Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже - читать бесплатно онлайн , автор Добротворская Карина Анатольевна

Они считались самой красивой парой богемного Петербурга начала девяностых - кинокритик и сценарист Сергей Добротворский и его юная жена Карина. Но счастливая романтическая история обернулась жестким триллером. Она сбежала в другой город, в другую жизнь, в другую любовь. А он остался в Петербурге и умер вскоре после развода. В автобиографической книге КТО-НИБУДЬ ВИДЕЛ МОЮ ДЕВЧОНКУ? 100 ПИСЕМ К СЕРЕЖЕ Карина Добротворская обращается к адресату, которого давно нет в живых, пытается договорить то, что еще ни разу не было сказано. Хотя книга написана в эпистолярном жанре, ее легко представить в виде захватывающего киноромана из жизни двух петербургских интеллектуалов, где в каждом кадре присутствует время. 

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 58 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:

и как извлечь из него наслаждение. Так что девственно-

сти меня в каком-то смысле лишило кино.

С появлением видеомагнитофона наша жизнь изме-

нилась и на долгое время обрела железный режим. Пода-

вленные твоим авторитетом, Дунаевский и Генералов

кротко позволяли нам брать всё, что мы хотим. Утром мы

вставали довольно рано, долго завтракали, потому что

никак не могли перестать болтать, потом оба садились

писать: ты — статьи, я — диссертацию об Айседоре

Дункан. Я делала в день страницы четыре на красной

югославской машинке — не слишком много, но доста-

точно, чтобы с чистой совестью сесть смотреть кино.

Смотрели всё подряд — от немецкого экспрессионизма

двадцатых до американских боевиков восьмидесятых.

Ты наконец смог увидеть всё, о чем раньше только

читал. Кино окончательно заполонило нашу жизнь.

Ты завел специальную картотеку и на аккуратных

белых карточках записывал информацию и заметки

о фильмах, которые смотрел, рисовал раскадровки.

Помню роскошную карточку, сделанную после того, как в Доме кино мы увидели “Унесенных ветром”, помню твои рисунки пожара и флага. Помню карточку

с “Модерато кантабиле” Брука. Я смотрела фильмы

отчасти твоими глазами, тем более что ты мог

рассказать о каждом, а если не мог, то немедленно

придумывал и историю, и концепцию. В твоей способ-

ности держать внутри себя всю историю кино было

что-то феноменальное. Свои энциклопедические

знания ты собирал по крупицам — ведь это было до

эпохи, когда любую информацию можно за несколько

секунд извлечь из Интернета.

У нас был толстый справочник Леонарда Малтина

с его четырехзвездочными рейтингами (довольно

точными, кстати) и с идиотской очкастой физиономией

на обложке. Этот кирпич маленького формата заменял

нам многие киноэнциклопедии. Проглотив несколько

кассет и в деталях обсудив увиденное, мы отправлялись

вечерами в Дом кино и садились в первом ряду.

Не помню, держались ли мы за руки в кино. Наверное, нет — ты не любил отвлекаться. С Сережей мы всегда

держимся за руки: в кино, на улице, за рулем — он

умудряется вести машину одной рукой. Может быть, потому что он такой большой, я чувствую себя рядом

с ним маленькой и защищенной. Я больше ничего

и никого не боюсь. В “Три цвета: Синий” Жюльет

Бинош, потерявшая мужа и сына, подходит к телефону, слышит в трубке: “Мне надо с вами поговорить. Это

важно”. И отвечает: “Ничего не важно”.

С этим чувством я живу семнадцать лет. Ничего

не важно.

Смотреть кино с тобой вдвоем было особым

опытом. Мы разделяли удовольствие — и тем самым

удваивали его. Я больше ни с кем не могу разделить

этот легальный наркотик. Даже если крепко держу

кого-то за руку. Даже если ищу в темноте чьи-то губы.

Теперь, когда тебя нет, я всегда ощущаю свое

одиночество перед экраном.

35.

26

119

июня 2013

Привет! Мы с тобой смотрели много серьезных

и трагических фильмов, но в целом кино в нашей

жизни создавало живой, радостный и даже хулиган-

ский фон. Мы разговаривали репликами из любимых

фильмов, кривлялись, как комические герои, распевали киношные песенки, изображали забавных

персонажей.

— Светик, ты меня любишь? — умильно спраши-

вал ты, как Стеблов в “Я шагаю по Москве”. — Что —

“да”? Да — да или да — нет?

И оттуда же, с тревогой:

— Парень, а что бывает за потерю военного

билета?

Или бессмертное басовское:

— Пальто сперли! Драповое! О, сюжет! Сюже-

e-eт...

Я спрашивала, как Волчек в “Осеннем марафоне”:

— Бузыкин, а может, я бездарная? ...Бузыкин, хочешь рюмашку? А я выпью. Мне нужен допинг.

Ты больше любил распевное гундаревское:

— Ни-ко-му — я — не-нуж-на!

И ее же реплику:

— Андрюша, у тебя там правда — всё?

Мечтательно повторял слова Любшина из “Позо-

ви меня в даль светлую”:

— Приду домой, телевизор включу, постановку

какую-нибудь посмотрю...

Чапаевское:

— Не могу, Петька! Языков не знаю...

Ефремовское — из “Берегись автомобиля”:

— Эта нога — у кого надо нога...

120

Евстигнеевское — из “Добро пожаловать, или

Посторонним вход воспрещен”:

— Когда я был маленький, у меня тоже была

бабушка...

И множество других:

— Я пришлю вам ящик французских сардин.

В них масса фосфора.

— А вот руки-то я вам и не подам.

— А часовню тоже я развалил?

— Детей двое — Любушка и Федя...

— Юра, надень курточку!

— Господи, ну почему ты помогаешь не мне, а этому ублюдку? — Потому что ты жадный.

— Кабаки и бабы доведут до цугундера.

И мучительные слова человека-слона:

— Я — человеческое существо.

Причем их ты произносил так пронзительно, что мне всегда хотелось плакать сквозь смех.

В фильмах твой глаз и слух часто выхватывал

моменты, которые я могла бы пропустить. Благодаря

тебе они навсегда запали мне в душу. Визбор в “Июль-

ском дожде”, показывающий на своем большом пальце, какого размера были цветки в кусте сирени, где он

прятался в войну от немцев: “Вот такого размера, вот

такого...” Великое чуриковское монотонное “Ха-ха”

в ответ на известие о том, что Куравлев женат. Дурац-

кая ошарашенная улыбка Джереми Айронса, когда он

узнает, что много лет жил с мужчиной. Ошпарива-

ющий взгляд Ольбрыхского через плечо в сцене рас-

стрела в “Жестяном барабане” — с дамой червей

в ладони. Ответ парня из “Пепла и алмаза” в сцене

допроса: “Сколько тебе лет?” — “Сто” (пощечина). —

“Сколько тебе лет?” — “Сто десять”. Рука Орсона

121

Уэллса в “Чужом”, машинально выцарапывающая

свастику в телефонной будке. Окно, которое разбива-

ется в истерической сцене грозы из “Летят журавли” —

ты говорил, что оно бьется не от бомбы, а от накала

экранных страстей.

Ты распознавал в фильмах эротическую символи-

ку, о которой авторы, скорей всего, даже не подозрева-

ли. Например, убеждал меня, что в “Весне на Заречной

улице” есть два символических оргазма. Один

оргазм — героини: она слушает второй концерт Рахма-

нинова, а герой Рыбникова, стоя в дверях, наблюдает за

ее экстазом и в конце концов уходит, поняв, что он тут

лишний. А второй — оргазм героя на заводе: вот сталь

льется мощной струей, он растворяется в этом потоке, а героиня смотрит издалека — влюбленными глазами.

Я смеялась, говорила: “У тебя одно на уме”. Но на

самом деле ты был прав, конечно! Как был прав

и в своей гениальной догадке, что сцена царского бан-

кета в “Иване Васильевиче” — это гайдаевская пародия

на эйзенштейновскую пляску опричников из “Ивана

Грозного”. И был прав, когда говорил, что кадр из

“Кавказской пленницы”, где Шурик смотрит на самого

себя, спящего в спальном мешке, — это отсылка

к прологу “Земляничной поляны”, где герой видит

себя в гробу.

Когда мы смотрели пырьевскую агитку “Партий-

ный билет”, ты прокомментировал пылкое, но целому-

дренное объяснение героев: “Представляешь, как было

бы круто, если б на одну секунду зрители увидели бы

эрегированный член Абрикосова! И не могли бы

понять, они его действительно видели или это мираж?”

А ведь это был советский пуританский фильм 1936 года, в котором член мог быть только членом партии. Мы

потом еще целый час колдовали над сюжетом в духе

кортасаровского рассказа “Мы так любим Гленду”: группа киноманов-фанатов выкрадывает копии класси-

ческих фильмов и монтирует в них порнографические

фрагменты, которые, работая на уровне подсознания, постепенно меняют зрительское видение советской

истории. (Ты придумал это еще до “Бойцовского

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 58 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:
Комментариев (0)
название