Записки «трижды воскресшего»

… Как и всегда, мы были заняты изучением местности по топографическим картам, изучением по оперативным картам всех данных, необходимых для ведения боевой работы: линии боевого соприкосновения (попросту говоря, линии фронта), размещения зенитных средств противника, аэродромной сети - нашей и немецкой.

Уже 21 мая эскадрильи поднялись в воздух для изучения района и вместе с истребителями сопровождения облетели обширную территорию. На этом ознакомительный период окончился - полк становился в положение готовности к боям.

Нельзя не затронуть одного характерного для тех дней явления. Всего-ничего пробыли мы в чужой стране, а уже временами грустили, томились, не находили себе места, короче говоря, всех нас поразила одна и та же «болезнь» - тоска по Родине. В те поры очень полюбилась нам быстро распространившаяся в войсках, оказавшихся за рубежом, песня:

Я тоскую по Родине,

По родной стороне своей.

Я в далеком походе теперь,

В незнакомой стране…

Бои под Яссами

Всеми видами разведки было установлено, что немцы готовятся нанести контрудар по войскам 2-го Украинского фронта под Яссами, чтобы оттеснить нас с территории Румынии.

Во второй половине мая в полосе 2-го Украинского фронта гитлеровцы имели до 800 самолетов. Немало истребителей размещалось на посадочных площадках непосредственно [83] у линии фронта. В их задачу входил перехват наших штурмовиков и бомбардировщиков, вылетавших для нанесения ударов по вражеским войскам на поле боя и по резервам.

На рассвете 29 мая авиация 5-й воздушной армии неожиданно нанесла удар по аэродромам Роман и Хуши, где было отмечено наибольшее скопление немецких самолетов. Фашисты были застигнуты врасплох, поэтому их средства противовоздушной обороны не смогли помешать нам. Зенитная артиллерия открыла бешеный огонь лишь по последним группам, в хвост уходящим самолетам - и несколько из них повредила, но их пилоты сумели все-таки перетянуть за линию фронта. В результате этого удара на аэродромах Роман и Хуши было уничтожено 35 и повреждено 25 фашистских самолетов.

На другой день свыше 200 вражеских бомбардировщиков совершили налет на позиции наших наземных войск севернее Ясс. Затем в течение часа велась артиллерийская подготовка, после чего пехотные и танковые соединения противника контратаковали наши войска.

Первые удары гитлеровцев приняли на себя соединения 52-й армии генерала К. А. Коротеева и 27-й армии генерала С. Г. Трофименко. Им на помощь пришли танкисты 6-й танковой армии генерала А, Г. Кравченко.

КП командира 2-го штурмового авиационного корпуса генерала В. В. Степичева был развернут в районе КП 27-й армии, в полосе обороны которой штурмовики нашего корпуса уничтожали контратакующие войска и резервы противника.

Напряжение боя на земле и в воздухе нарастало с каждым часом. Наши истребители вступали в схватки с «мессерами», а на малых высотах «фоккеры» гонялись за Илами, не позволяя им наносить прицельный огонь по наземным войскам.

В первые два дня сражения воздушная обстановка была явно в пользу противника. Это обусловливалось, во-первых, [84] численным превосходством немцев: в воздухе почти непрерывно действовали до 700 их самолетов. Во-вторых, они применили, хотя и не новую, но все же иную, по сравнению с предшествующими боями, тактику воздушного нападения. Действуя двумя мощными эшелонами - верхним и нижним, - они решали одновременно две задачи: бомбили наши наземные войска и старались во что бы то ни стало блокировать действия наших штурмовиков.

Для борьбы с авиацией противника командование 5-й воздушной армии решило изменить тактику взаимодействия истребителей со штурмовиками и бомбардировщиками. Состав группы истребителей увеличивался в два-три раза, при этом одни истребители должны были вести бой на высоте, а другие не сопровождали штурмовиков, как обычно, а появлялись над полем боя минут за пять раньше их с целью уничтожить или хотя бы разогнать «фоккеров», действующих на низких высотах. Эта тактика позволяла штурмовикам бомбить и штурмовать вражеские войска с большой прицельной точностью. Наши самолеты шли эшелон за эшелоном.

Наш полк оказывал поддержку наземным войскам 27-й армии под Яссами, в районах Тотоесчи и Кирпиций. В этих боях мы потеряли несколько экипажей. 5 июня 1-я эскадрилья под командованием Бахирева уничтожала войска противника севернее Ясс. С боевого задания не вернулся экипаж моего близкого друга Игоря Брылина, и никто в группе не видел, когда его сбили…

Восемь дней гитлеровцы предпринимали непрерывные атаки, но наши войска не отступили с занимаемых позиций. В этом большая заслуга и наших штурмовиков.

Наконец, немецкое командование отказалось от активных боевых действий в этом районе, наступило довольно длительное затишье, которое продолжалось до 20 августа, то есть до начала Ясско-Кишиневской операции.

В период затишья я каждое утро в паре с гвардии лейтенантом Иваном Михайловичем Соболевским вылетал на [85] разведку укрепленных районов, войск и техники противника.

Убедившись, что Соболевский хорошо изучил район боевых действий, освоил методы и тактические приема ведения воздушной разведки, характерные признаки разведываемых объектов, я обратился к командованию с просьбой доверить ему выполнять разведку самостоятельно в качестве ведущего. Его ведомым назначили Павла Михайловича Банникова.

На самолетах-разведчиках устанавливалось по четыре фотоаппарата для перспективного фотографирования немецкой обороны. Эти данные нужны были нашим танковым войскам, готовящимся к наступлению. Требовалось сфотографировать всю тактическую зону обороны противника на глубину до 40-50 километров.

Командование полка разработало следующий тактический способ воздушной разведки: пара Ил-2 выполняет полет по заданному маршруту на минимальной высоте, включая фотоаппараты в заданном месте; весь маршрут фотографирования разведчик пролетает без противозенитного маневра, зато впереди него на удалении 10-15 километров и на высоте 1000-1500 метров летит звено штурмовиков с истребителями или же одни истребители - эта группа отвлекает на себя огонь зениток, давая разведчику возможность без помех выполнить задание.

Мы совершили несколько таких вылетов, и все шло, как было задумано. Маршрут фотографирования постепенно смещался от линии фронта в глубину обороны противника.

Но через некоторое время немцы разгадали этот маневр. При очередном нашем вылете они стали вести огонь не по отвлекающей группе, а по разведчикам. В результате Соболевский был сбит над районом фотографирования, а его ведомый Банников на подбитом самолете все же долетел до своего аэродрома.

Так противник жестоко проучил нас за шаблон, недопустимый в боевых действиях. Это послужило нам хорошим [86] уроком, и в дальнейшем мы всегда старались разнообразить тактические приемы.

Банников рассказал, что самолет Соболевского, объятый пламенем, врезался в землю. Экипаж, как решили все, погиб. Однако в конце войны в полк вернулся воздушный стрелок Соболевского гвардии старшина Леонид Григорьевич Колтаков. На месте падения самолета он был взят в плен румынами. Соболевский оказался очень тяжело ранен - о его дальнейшей судьбе никаких сведений нет…

Теперь моим постоянным ведомым стал Виталий Кралькин. Спокойный и рассудительный, он с первых же вылетов на самолете-разведчике показал себя отличным летчиком, смелым и сообразительным. Виталий не терялся в самой сложной воздушной обстановке, всегда был готов в случае необходимости помочь товарищу. В свободное время любил возиться с радиоприемниками. Вскоре мы с ним стали закадычными друзьями.

* * *

9 июня мы перебазировались на полевой аэродром Стефанешти на берегу Прута. Стефанешти - селение степного типа, почти лишенное зелени, насквозь продуваемое жаркими ветрами.