Ленин. Социально-теоретическая реконструкция

Важнейшее прозрение Ленина в послереволюционный   период состояло именно в том, что в России — «так как мы неграмотны» — необходимо одновременно усвоить важнейшие достижения западной технической и культурной цивилизации и создать новую смешанную экономику, в которой шло бы соревнование различных секторов, причем советское государство должно было поддерживать общественно-коллективные секторы, являвшиеся «островками социализма». Главный императив Ленина заключался в том, что эта «модернизация» должна оплодотворить государственный и общественно-коллективный секторы, поскольку свободный рынок, то есть свободное господство капитала, является основой и определяющим источником угнетения людей. Идея автономии индивидуума, личности как важнейшая часть развития коллективистского общества отсутствовала в ленинском наследии, но и сама эпоха выдвигала на передний план иные тенденции развития. Таким образом, задача ленинского марксизма состояла не в том, чтобы сыграть роль западноевропейского либерализма XIX в., а в том, чтобы скомбинировать различные, сочетаемые друг с другом экономические секторы, культуры и т. д. В то же время, как мы видели, в мышлении Ленина нашло выражение и то, что объективные исторические условия породили непримиримое противоречие между практической «политической философией сохранения власти» и социально-экономической теорией (теорией коммунизма).

Весь жизненный путь Ленина свидетельствует о том, что марксизм как теория, мировоззрение и политическая практика был для него учением о возможностях практического преодоления капитализма, а не какой-то абстрактной наукой ради науки или «абстрактным философствованием» о смысле жизни. В данном случае наука и философия служили «лишь» средством достижения намеченной цели. Исходной точкой ленинского марксизма было точное изучение собственных исторических предпосылок; в центре мышления и всей деятельности Ленина находился анализ возможности российской и международной пролетарской революции и практическая реализация этой возможности.

Изученная здесь конкретная историческая форма революционного «выбора», если рассматривать ее с точки зрения конечной цели, установления равенства и свободы и уничтожения общественных классов, потерпела неудачу из-за исторических обстоятельств, человеческого фактора, но в то же время методология коллективистского преобразования мира пережила крах практического эксперимента. Это и есть то противоречие, с которым постоянно сталкиваются современные представители марксистской традиции, ныне они стараются извлечь соответствующие выводы. При этом автор настоящей книги считает, что современное оправдание «ревизионизма» в конечном счете «подогревает» опровергнутую практически всей кровавой историей XX века гипотезу, согласно которой капитализм в мировом масштабе может быть «цивилизован», может стать системой с «человеческим лицом». Несомненно, что наследие Ленина в теоретическом и политическом смысле противоречит такому предположению. Главное положение ревизионизма состоит в том, что в центре капиталистической системы капитализм может и должен быть «цивилизован». Ленин понимал это положение так, что если система и может быть «улучшена» в каком-то из своих пунктов (больше того, необходимо стремиться к ее улучшению на местах и в международном масштабе), то необходимо осознать, что цена этого «улучшения» будет оплачена населением подчиненных центру регионов или угнетенными социальными группами населения центра. Из этого следует, что улучшение системы в целом равнозначно ее преодолению, иначе говоря, вопрос остается прежним и в наши дни: может ли быть завоевана капиталистическая цивилизация путем социальной эмансипации?

Несомненно, что в поисках ответа на этот вопрос и в будущем нельзя будет обойти теоретическое и политическое наследие Владимира Ильича Ленина. Политический противник Ленина, подходивший, однако, к его деятельности с положительной стороны, Н. В. Устрялов, стоявший на позиции «национального величия России», в статье, посвященной памяти Ленина, высказал мнение, что личность Ленина глубоко коренилась в русской истории и что Ленин был одним из русских «национальных героев», в котором одновременно воплотились Петр Великий и Наполеон, Мирабо и Дантон, Пугачев и Робеспьер. [1166]

На основании марксистской традиции Славой Жижек так сформулировал проблему: «Повторить Ленина — значит повторить не то, что Ленин делал, а то, что он не сумел сделать». Жижек пишет, что если серьезные социологи и политики, «даже Вацлав Гавел», признают, что демократия себя исчерпала, что она не решает ключевых вопросов, то их хвалят за проницательность. Если же об этом говорит «ленинист», то «тут же следуют обвинения в “тоталитаризме”». Действительно, актуальность Ленина кроется именно в том, что он преобразовал пережитый им исторический опыт в ряд таких теоретических понятий, которые подрывают, разрушают апологетический подход к буржуазному обществу и, несмотря на противоречия, дают интеллектуальные средства тем, кто размышляет на возможностью создания иного, более гуманного мира. [1167]