Сказ Про Иванушку-Дурачка. Закомуринка двадцать девятая (СИ)

– Да, я глаголю: нет, не евонное! И давай разверстаемся: бери мою голову, да подай свою! Авось не ошибемся!

– Бей своих! – восторженно рявкнул думный болярин в пенсне. – Авось чужие, воображаешь, будут бояться!

– Ни в коем случае! – возмущенно рявкнул думный болярин в очках и восторженно добавил: – Бей свойских! Токмо по по очкам не бей, понимаешь, загвоздишь память! Авось не ошибешься!

– А куды ж толды́* бить-то? – возмущенно забалабонили все кругом.

– Бей по пенсне, однозначно! – восторженно рявкнул очкарик. – Авось не промахнешься!

– А-а-а! – с облегчением забалабонили кругом все, кроме одного – в пенсне.

– Совершенно с вами со всеми согласен! Во всём! Однозначно, понимаешь! – с пафосом промолвил самый уважаемый и самый авторитетный болярин. – Авось и вы все согласны со мной во всём!

Но тутоцка неожиданно вмешался царь-батюшка: взял да и громко гаркнул на толпу:

– Эйхма, боляре! Эйх, вы!

– Шо? Чьто? Що? – вразнобой заглаголили, забалабонили, загомонили, понимаешь, боляре.

– Шо, шо! Чьто, чьто! Що, що! – с недовольством изрек царь Горох. – А ну, быстренько мне придумайте то, чьто велено! Сроку даю – минуту. Авось уложитесь!

– Хорошо! Хорочё! Хорощо! – вразнобой забалабонили, заглаголили, загомонили, понимаешь, боляре и подтянули га́чи*. – Авось и уложимся!

– Совершенно с вами со всеми согласен! Во всём! – крякнув, возвестил с пафосом самый уважаемый и самый авторитетный болярин. – Авось и вы все согласны со мной во всём!

– Время пошло – считаю до ста, авось не ошибусь! Один, два, три! Швидче! – прикрикнул на боляр царь и шепнул Кате: – Ух, как они мне надоели, думники проклятые: уж больно медленно думают, естли на них хорошенько не поднажать! Четыре, семь, десять, одиннадцать!

Боляре пошушукались, пощущукались, почучукались и при счете девяносто одиннадцать вытолкнули из толпы двых: одного, кто был среди них единственный в пенсне, и второго, кто был среди них единичный в очках.

Тип в пенсне нагло заявил:

– Покорнейше просим дополнительную мину...

– Ни в коем случае! – беспардонно перебил очкарик пенснеонера. – Покорнейше просим дополнительные шестьдесят секу...

– Ни в коем случае! – перебил очкарика пенснеонер. – Покорнейше просим, как я уже сказал, дополнительную минуту! Авось получим!

– Нет, дополнительные шестьдесят секунд! Авось добьемся!

– У-у-у! Разобью тебе морду и рыло, очкарик, да скажу, чьто так и было! Авось поверишь!

– У-у-у! Давай разверстаемся, пенснюк: бери мои морду и рыло, да подай свои! Авось не ошибемся!

– А... а... а... аз прошу покорнейше!

– И а... а... а... аз прошу покорнейше!

– И а... а... а... аз совершенно с вами со всеми согласен! Во всём! – с пафосом сгундел самый уважаемый и самый авторитетный. – А... а... авось и вы все согласны со мной во всём! А... а... а... а?

И царь-батюшка смилостивился и изъявил согласие на покорнейше просимое: по морде просителю от просителя и дополнительное время. А когды дополнительная минута ровно за шестьдесят секунд истекла, царь спрохал, подпрыгивая от нетерпения:

– Ну що, а... а... авось придумали, а?

Боляре, понимаешь, пощущукались, почучукались, пошушукались, вытолкнули из толпы пенснястого и очкастого вперед, однозначно, и те, понимаешь, хором заявили:

– Придумали, понимаешь! Однозначно! А... а... авось пондравится!

– Ну и?

– Пущай Катя обращается к тебе на вы! – бойко и радостно выкрикнул пенснястый. – Авось тебе пондравится!

– Ни в коем случае! – возмущенно закричал очкастый. – Предлагаю противоположный вариант: пущай Катя обращается к ва́м на вы! Авось ва́м пондравится!

– Совершенно с вами со всеми согласен! Во всём! – крякнув, подтвердил с пафосом самый авторитетный. – Авось и вы все согласны со мной во всём! Кря-кря!

– Кря-кря! На вы – это как? – воскуяркнул потрясенный монарх и крякнул.

– Пущай Катя говорит: ваше величество! – хором провозгласили четырьмяглазые. – Авось эвто обращение приживется! Кря-кря!

Царь-батюшка крякнул, прикинул и так, и эдак, и ему неожиданно пондравилось прендложение. Он еще разок крякнул и с пафосом изрек:

– Совершенно с вами со всеми согласен! Во всём! Отныне пусть все обращаются ко мне: ваше величество, кря-кря! Авось энто обращение приживется!

– Так точно, ваше величество, кря-кря! Так тощно, ваше величество, кря-кря! Так тошно, ваше величество, кря-кря! – загомонили, заглаголили, забалабонили думные, понимаешь, боляре и дружно, с пафосом закрякали. – Само собою! Совершенно с вами согласны, кря-кря! Во всём!

– А ты, Катя? Кря-кря?

– Так точно, ваше величество, кря-кря! – с горячестью воскликнула краля, крякнув. – Совершенно с вами согласна! Во всём! Само собою! Хи-хи!

– Да, да! Совершенно с собою согласен, кря-кря! Во всём! – крякнув, брякнул с пафосом самый уважаемый и самый авторитетный. – Авось и вы все согласны со мной во всём, кря-кря!

– Ну слава богу, кря-кря! – жизнерадостно заявил царь. – Один вопрос решили единогласно, переходим к следующему. Так що же тебе нужно от нас, милая деушка? Воеводство? Путь*? Молодым у нас – достойный путь! Хочешь в постельничьи?

– Нет, нет и нет! Я принесла вам газетку, ваше величество, – вот, прочтите! Хи-хи!

– Спасибо, милая деушка! – с воодушевлением возгласил батюшка-царь, восхищенно глядя, как Катя достает из вместительного декольте пачку газет. – Хочешь за энто в постельничьи?

– Нет! Вот, возьмите газетку – и прочтите!

– Я сам никогды нифигды не читаю! – бодро произнес царь-батюшка, с удовольствием глядя на Катю. – Для энтого у меня, естли ты заметила, есть думные, понимаешь, боляре! Однозначно!

– А вот и для думных боляр газетки: по одной на десять боляр!

– Почему по одной на десять?

– Ну, из десяти-то боляр авось найдется один грамотный, способный прочесть остальным девятерым газету вслух!

– Хо-хо-хо-ха-ха! Хо-хо-хо-хе-хе! Хе-хе-хе-хи-хи! – расхохотались, расхохетелись, расхехитилсь боляре. – А деушка-то, оказывается, не фифа какая-нибудь заморская, а нашенская, простая и ну очень горячая: надеется на русский авось!

– Ха-ха-ха-хи-хи! – радостно расхахитился царь. – А ты, деушка, оказывается, не фифа какая-нибудь заморская, а нашенская, простая и ну очень горячая: надеешься на русский авось! Хочешь в постельничьи?

– Нет! Да, я такая – ну очень горячая: всегда и во всём надеюсь на русский авось! Авось не пропаду!

Удовлетворенный таким разумным ответом, монарх благосклонно кивнул Кате и весело объявил:

– Боляре! Пусть выйдут из вас вперед те, кто грамоту разумеют! Авось выйдет парочка, не меньше, но и не больше!

Боляре почучукались, пошушукались, пощущукались и вытолкнули из толпы вперед очкастого и пенснястого. У очкастого зуб был выбит, у пенснястого красовался фингал под пенсне. Пенснястый ловко подтянул надраги и самонадеянно заявил:

– Я умею чуть-чуть читать! Авось и прочту парочку страничек!

– Превосходно! Вот уж не ожидал! Читай вслух! С выражением!

– Нет, эфто я умею шуть-шуть шитать! – завистливо завопил очкастый, спешно подтягивая гачи. – Авошь и прошту парошку штранишек!

– Замечательно! Никак не ожидал! Читай вслух! С выражением!

– А мошно шитать по шкладам?

– Нужно! А как же ешто́*?

– Тогды я шитаю!

– С богом!

– Нет, я! Я прочту по складам!

– Нет, я! По шкладам и ш богом!

– Шитайте вшлух о́бое! Ш выражениями! – в ярости зашипел царь Горох на грамотеев. – По шкладам и ш богом! Авошь проштете шетверть штранишки!

– Хорочё! Хорошо! Хорощо! – закричали, закришали, закрищали обое.

Но туточки очкастый неожиданно осерчал, сорвал пенсне с морды конкурента, швырнул оптику на пол и наступил на неё сафьяновым ботфортом с серебряным каблуком. Раздался грустный хруст стекла.

– Ах, так, очкастый!

– Да, вот так, пеншняштый!

– Зуб за зуб! Око за око! Очки за пенсне!

– Шо?

– Я говорю: щас я сорву очки с твоего рыла, раздавлю и скажу, що так и было!